Страница 50 из 144
- Не место идёт к голове, а голова к месту!
Раболепно и одобрительно закивал вельможа.
- Неужто сам Изяслав Мстиславич? - вспомнил Род его имя.
- Новый великий князь, - подтвердил Вашковец. - Племянник Гюргия Суздальского и злейший его враг.
Холодно стало Роду от прибытия в Чернигов такой особы.
- А рядом-то, рядом, - продолжал киевский бывалец, - стремя в стремя с Изяславом Мономашичем - его сын, вон тот, косая сажень в плечах, - Мстислав Изяславич, в отца лицом красен и кудряв, да не в отца силен. Говорят, никто лука его натянуть не может. Спит мало, сластолюбствует в меру. Все читает да все воительствует. Господин мой княжич Святослав Всеволодич дорожил его обществом. Чему усмехаешься?
- Шальная мысль налетела, - положил Род руку на плечо Нечая, - Знавал я одного силача. Его лук тоже никто натянуть не мог.
- Что ж за силач? - удивился Нечай, не веря в подобного двойника.
- Якуша Медведчиков, бродник из заокских лесов, крадёжник… Ой, а это кто? - вдруг устремил юноша любопытный взгляд на сивоусого инородца возглавляющего отряд черных клобуков, смуглых, жесткобородых.
- Ха! - воскликнул Нечай, - Это сам Кокдувдеи, князь берендеев.
Род так и подскочил на острых дубовых палях, хлопнул себя по стёгнам. Только не в Кондувдее тут было дело. Он углядел Чекмана!
- Вон тот, вон тот берендейский княжич вызволил меня из половецкого плена, спас жизнь!
- Ого-го-го-го! - обрадовался и Нечай. - Тот, что тебя в наше Долгощелье доволок? Как же, узнаю! Приятно повстречать друга в гнезде врагов. Добрая примета!
Однако и сам Вашковец неожиданно так дёрнул Рода за рукав, что тот едва не свалился с тына.
- Гляди, гляди! Вон на избура-пегом жеребце… бывший мой господин… Надо же! И он тут!
- Кто, кто? - вглядывался Род.
- Сын покойного великого князя Святослав Всеволодич. Не упёк под спуд милостивца моего нынешний одолетель, как его дядю Игоря Ольговича. Помиловал. Теперь Святоелавушка вокруг него ездит.
- Отчего ты расстался с ним? - полюбопытствовал Род.
- Не упомню, за что он на меня опузырился, - задумался было Нечай, да махнул рукой, - Он и сам теперь не упомнит. Ой! - сыкнулся он пальцем куда-то в гущу Святославовой обережи. - Совсельник мой киевский, друг Первуха Шестопёр! Нет, я немедля должен обнять его. Ты уж не взыщи, Родислав. Я бегом сбегаю в детинец: две ляжки в пристяжке, сам - в корню!
Не успел Род опомниться, как Нечай спрыгнул с тына и был таков.
Род тоже спрыгнул. Долго ещё слышалось из-за тына, как завывали гудцы, вырывались возгласы из многоголосья, всхрапывали кони, барабанили в деревянную мостовую копыта. Потом все стихло. Возвратились посольничьи слуги. Внесли крытый жбан, источающий пар. Род с удовольствием отведал ароматный напиток, не лесной, а степной, пышущий травами кипяток с прозеленью.
Выходило, что боярин Коснятко заранее предвидел этот пышный приезд. Значит, давно стакнулись Давыдовичи с киевским одолетелем Изяславом, а Святослава Ольговича водили за нос. Теперь, коль измена пошла в открытую, северский посольник туг будет не ко двору. Как же отыскать Коснятку? В детинце на расспросы о нём отворачивались, будто знать такого не знали, ведать не ведали. Лишь тысяцкий Азарий Чудин, названный Нечаем истым онагром, изрёк сквозь зубы: «На охоте небось. Похлынять в поле с кречетами Будимир Зарынич ба-а-льшой любитель!»
Нечай явился лишь повечер, изрядно покачиваясь.
- Чтой-то шатость напала, чмур[267] меня возьми! - рухнул он на лавку.
- Чмур тебя уже взял, - неодобрительно молвил Род.
Ох, и чмыркнули[268] мы с Первухой! - не унимался Нечай. - Святославушка меня к ручке допустил. Все простил, окаянный! Велел по-прежнему вокруг него ездить.
- То есть это что? - опешил Род. - Ты на службу к врагу пошёл?
- Какой он нам враг, Родиславка, чмурила ты этакий? Он нам друг! Только - шш! Знаешь? Молчи!.. Ох, и чмыркнули мы с Первухой, сколько было в измогу! Ещё Павёлко Мухлак нас на хату водил. Черниговский бывалец! А Мавруша-касатка - ах, хороша! Шапка камчатная багрова да шубка баранья под поволокою. Шубка тёплая, испод белый, поволоки тафтяные… Но я - ни-ни! Любострастной болезни[269] остерегаюсь, - шёпотом признался Нечай.
Так и заснул обездруженный Род под его воркотанье… Во сне привиделся христианский храм, схожий с церковью Бориса и Глеба в конце Епископской улицы на волховском берегу в Новгороде Великом. В тот храм шёл молиться не славянин оглашённый, а почему-то цыган. «Как тебя зовут?» - спросил Род. Тот ответил: «Доронка».
Едва проснулся юный посол, прежде всего сподобился лицезреть Нечая. Совсельник держал в руках расписную опанку[270] и жадно пил.
- Поразмыслил я над твоим вчерашним поступком, - приподнялся на локте Род, - решил: так тому и быть. Первый господин - первая любовь. Ничего с этим не поделаешь.
Долгощельский кузнец оторвался от рассола, шумно выдохнул и прищурился.
- Ты ещё не досочился до сути. От поступка моего Ольговичу оброна не будет, а поможье ждётся большое. Вникни: мой Святослав нашему Святославу племянничек!
- Изяслав Гюргию тоже, - напомнил Род.
- Это иной случай, - поморщился Нечай.
Уговорились, что он останется у Святослава Всеволодича в охранышах, заменит канувшего в тартарары боярина Коснятку, Род же, совершив посольство, возвратится к Ольговичу.
В детинце в княжеских хоромах посольник северского супротивника ожидал приёма до немощи в ногах. Принят был не влепоту, а наспех одним Изяславом Давыдовичем при нескольких боярах. Князь стоял, а не сидел. К руке не пригласил. А Род, не знающий посольничьего чина, этим не обиделся. Громким голосом он произнёс затвержённое, как бы сказанное самим Ольговичем:
- Родственники жестокие! Возьмите все, что имею. Освободите только брата Игоря!
В стороне, у входа во внутренние покои, раздался приторно-сладкий голос:
- Ещё при жизни Всеволода Игорь с братцем не давали нам покоя. Требовали Чернигов и волостей его. Сдерживались обещанием Киева и волостей заднепровских. А вернётся Игорь на киевский стол, что Святослава сдержит?
Род, обернувшись на голос, узнал Владимира Давыдовича, что мягко стелет, да жёстко спать. Сухое желчное лицо. И как только его жена-красавица терпит?
Конечно, сказанное Владимиром Черниговским не братний ответ Ольговичу. Настоящий ответ дал другой Давыдович, принимавший посла, - Изяслав:
- Целуй крест, что не будешь ни просить, ни искать брата, а волость держи!
Предусмотрительный Святослав Ольгович загодя снабдил Рода достойной отповедью на такие слова:
- Лучше мне помереть, чем оставить брата. Буду искать его, пока душа в теле!
- Завершай скоморошину, - истиха попросил Изяслава Владимир. - Не начинаем почестной пир. Ждём тебя.
Изяслав мановением руки отпустил посла.
И тут случилась заминка. Посол не уходил, во все глаза смотрел на князя. Изяслав содрогнулся:
- Пошто выпучил буркалы?
Содрогнулся и посол:
- Не верю своим очам - на тебе золотая шапка!
Князь отшатнулся:
- Должно быть, у Святослава добрые люди перевелись. Юродивых назначает в посольники.
Уходя, провидец услышал, как Владимир Давыдович сказал брату:
- Молодой, да ранний! Ишь как представил тебя великим князем! Льстец! Хи-хи-хи…
Изяслав ответно громыхнул смехом.
Смутясь, покидал Род красную хоромину. Надо же было выскочить неосторожным словам! Даже истинное провидение не дело объявлять вдруг. Не каждая лисица поверит, коли предскажешь ей место льва. Род дал себе зарок быть посдержаннее.
В низких дверях он нос к носу столкнулся с неким из здешних детей боярских. Лицо показалось знакомым. Оборотился. Дюжий отрок с хитроватым прищуром из-под нависшей чёлки тоже обернулся. Как было не вспомнить цепкий взгляд того самого посла, что объявлял Святославу Ольговичу об измене Давыдовичей? Тяжко бы пришлось Роду как самозванцу, не подоспей этот черниговец вовремя.
[267] ЧМУР - хмель, одуренье.
[268] ЧМЫРКНУТЬ - выпить.
[269] ЛЮБОСТРАСТНЫЕ БОЛЕЗНИ - венерические.
[270] ОПАНКА - деревянная чашка.