Страница 26 из 144
- Не сойдёшь ли повечерять чем Бог послал, - пригласил хозяин избы.
Род, преодолевая истому в непокорных руках и ногах, слез с голбца.
- Бог тебе, балахлысту[101], не много же посылает! Ветряную рыбу да чёрствый квас, - сказал задира, зло жуя вяленую плотву и враз заливая горло кружкой питья квасного цвета.
- Жри, неясыть![102] - бросил Шишонка на стол варёные яйца так, что все они треснули от удара.
Род с холодящим любопытством, как на чудовище смотрел на убийцу своей матери. Его посадили напротив Зуя. Ледяные глаза задиры уставились на недавнего смертника.
- Надо ж такое вы лгать, будто бы ты тенёта разодрал. Да их сам Якуша Медведчиков мастерил. Мечом не разрубишь!
Зуй осуждающе перевёл взор на Фёдора Дурного. Видимо, тот сообщил, что Род надорвал тенёта.
Дурной не откликнулся на взгляд Зуя, он, будто погрузившись в воспоминания, разглядывал пленника.
- Чего воротишь лик, как хазун?[103] - спросил Зуй, опять оборотясь к Роду. - Или и впрямь такой сильный, а мне невдогад? Так испытаем плеч![104] Я тоже не нечевуха[105].
- Оставь яшника, задира, - попросил Дурной. - Нашёл себе супротивника! Он ещё не очухался.
- Да мы с ним погладку[106], локотками, долонь в долонь, - сделал медоточивый голос задира и выставил руку на столе для боевой схватки. - Ну, Федьки, бейтесь об заклад. А ты, Шишонка Вятчанин?
Оба Фёдора и хозяин избы вопросительно глянули на яшника. Род, видя их желание поразвлечься, упёр локоть в столешницу и вложил ладонь в ладонь Зуя. Фёдор Озяблый и Шишонка поставили по ногате[107] на задиру. Фёдор Дурной поручился за победу ослабленного недавней борьбою яшника. Его доверие, конечно, польстило юноше. Хотя куны, брошенные на кон Озяблым и Шишонкой, явно говорили, что задира считается крепким шибайлой[108] среди бродников.
Вот супротивники взглянули в глаза друг другу. И юноша ощутил железо Зуевой руки. Головник заставлял по достою оценить себя. Род напрягся… Свидетелям поединка скоро пришла пора подивиться нежданному обороту: кисть Зуя, покрытая бырнастой шерстью, медленно легла на столешницу. И по мере её падения искажалось лицо задиры. Побеждённый, отворотясь, пробурчал:
- Удалось дристуну пёрнуть!
На слова его никто не откликнулся. Тогда Зуй, воззрясь на своего победителя, зашипел:
- А пошто столько ненависти в твоих очах?
Род не отвечал. Озяблый тихо пояснил:
- Ведь на твой подман он попал в тенёта.
- Ха! - пристукнул по столу Зуй. - Причина - в ногату, а ненависть - в гривну. Меня тут не обмануть!
Ну и шикан![109] - остановил неладные речи Фёдор Дурной.
Возможно, подерушка этим бы кончилась, если б Шишонка Вятчанин глупьём не вмешался.
- Когда я надевал ему крест, парень был очухавшись, он твои кровавые слова слышал.
На побелевшем лице задиры ясней проступили червлёные[110] крапины.
- О каких таких словах толкуешь?
Шишонка хотел было извернуться, да ещё пуще увяз:
- Ну о каких таких?.. Ну как ты мать его убивал. Ну про крест её окровавленный…
Зуй затрясся осиновым листом и напрямик обратился к Роду:
- Ты… что… молчишь?
Пленник, казалось, был спокойнее всех своих пленителей.
- А что ты, лихой головник[111], ждёшь от меня услышать? - в свою очередь спросил он почти миролюбиво. - Одно я тебе скажу: за такое убийство не берут виры[112].
- Так казни же, казни меня! - скрежетал Зуй.
Оба вновь впились друг в друга глазами. И юноша отвечал:
- Не дано мне тебя казнить. Смерть твою вижу рядом. Не от моей руки.
Зуй, натужно хохоча, выскочил из избы.
- Поверил, - вздохнул Фёдор Озяблый.
- Не поверил, - мотнул головой Шишонка.
Он убирал одежду пленника с голбца, чтобы устроить ему на ночь подобающую постель.
- Твой чёрствый квас оказался бражкой, - заметил Фёдор Дурной. - К тому же изрядно крепкой. У всех головы помутились.
- Яшник бражку не пил, - значительно поднял палец Фёдор Озяблый.
- Не называй его яшником, - попросил Дурной, - Он пленён по нашему неразумию, по Зуевой алчности. Сам атаман оставит его не яшником, а свободным бродником. Ведом мне этот юноша. Его имя Род.
Род отнял от головы руки, покоившие её на столе, и с удивлением посмотрел на Дурного. Тот почти по-родственному кивнул ему:
- Не признал меня, милый?
- Как глаза развязали, все пытаюсь признать, - оживился Род. - Память с ног на голову поставил. А теперь вспомнил: видел твою бороду на Букаловом новце. Отец тебя называл огнищанином.
- Твой приёмный отец - мудрый поводырь лесного люда, - усмехнулся бородач. - Введоме у него, что при нынешней власти огнищане обнищали. Я вот подался в бродники. А он меня величал по-прежнему.
- Эй! - крикнул Шишонка от голбца. - Как там тебя? Род! Я кое-что нащупал в полах твоего корзна. Отодрал подбой, и вот… - Он бросил деньги на стол. - Не тяжелит ли твоё платье сей груз?
- Верни ему эти куны, - велел Фёдор Дурной.
Род решительно воспротивился:
- Пусть деньги по моей воле перейдут к вам. В благодарность за обережь и кормление.
- Твоя воля - хорошая воля! - как к огню, протянул к деньгам руки Озяблый.
В избу вошёл Зуй. Замер у порога. Потом бросился к столу, тараща глаза:
- Куны! Ветхие куны!..[113] А, разорви мою ятрёбу! - отменная добыча! Надобно сметить[114], сколько их тут. Давайте сметим… О, гривна кун! Так давайте скорей делить.
Когда деньги были поделены на четыре части, Зуй возмутился:
- Шишонка не в счёт! Он не участник добычи!
- Это и не добыча, - остановил его Фёдор Дурной. - Пожалованье от молодого боярина, по ошибке пленённого.
Но возбуяние Зуя росло, как пожар в стогу.
- По какой такой ошибке? Что за пожалованье? Нет, лопни моя ятрёба! - делите на троих, и вся недолга.
- Закрой лохалище[115], а то потяпыш дам[116], - пресекал попытки задиры отнять его часть Шишонка Вятчанин.
- Отдай, бздюх[117], чужую добычу! - не отступал Зуй.
- Ах, хайдук![118] Он меня назвал бздюхом! - верещал Шишонка, - А сам как увидит куны, так и юром юрит[119], юлой юлит! Ах ты волкопёс!
- Нишкни, свиная вошь! - ревел задира. - Днём, как пропойца, за печью лежишь, а ночью, как глупый подважник[120], у пьяных мошны холостишь.
- Чего мелешь, хапайла? На меня не хайлай, не бери на горло! - отбрёхивался Шишонка, крепче сжав свою долю.
- Ну, берегись, базыга![121] - бросился на него Зуй. - Ну, старый хрыч, пора тебе спину стричь!
[101] БАЛАХЛЫСТ - шлёндра, потаскун, тунеядец.
[102] НЕЯСЫТЬ - здесь: прожорливый, жадный.
[103] ХАЗУН - тщеславный, надменный.
[104] ИСПЫТАТЬ ПЛЕЧ - помериться силой.
[105] НЕЧЕВУХА - никчемный.
[106] ПОГЛАДКУ - не ссорясь.
[107] НОГАТА - двадцатая часть гривны.
[108] ШИБАЙЛА - буян, драчун.
[109] ШИКАН - придира.
[110] ЧЕРВЛЁНЫЙ - багряный.
[111] ГОЛОВНИК - убийца.
[112] ВИРА - здесь: штраф за убийство (80 гривен).
[113] ВЕТХИЕ КУНЫ - ходившие в то время деньги старого образца.
[114] СМЕТИТЬ - сосчитать.
[115] ЛОХАЛИЩЕ - пасть.
[116] ДАТЬ ПОТЯПЫШ - ударить.
[117] БЗДЮХ - вонючий зверек, хорек.
[118] ХАЙДУК - крикун, нахал.
[119] ЮРИТЬ - суетиться.
[120] ПОДВАЖНИК - воришка.
[121] БАЗЫГА - старый хрыч.