Кровь боярина Кучки

Род решительно повлёк женщину к дому. Ему от души было жаль одинокую бездетную вводницу, прилепившуюся к чужой семье и до помрачения мыслей пекущуюся о её здоровье.

- Хочу немедля высушить собранные корни, - сообщил он, - Потом сварю их в уксусе, истолку до клейкости и выведу веред с ноги твоего пестунчика.

- Горазд ты на выдумки, травник-муравник, - недоверчиво проворчала Овдотьица. - Так я тебе, неуку, и разрешу прикоснуться к Якиму!

- Это я неук? - всей душой возмутился Род.

Оставив спутницу, он прошёл по поляне почти к самой воде, цепко вглядываясь под ноги, наклонился, откопал травинку с корешком и, вернувшись к Овдотьице, повертел перед её глазами сухим стебельком.

- Не теперь бы, летом сорвать, да ладно. Видишь синие долгонькие листки, что язычки. Это какуй-трава, по березникам растёт. А корень у неё надвое: один - мужичок, другой - жёночка. Коли муж жены не любит, дай жёночку, станет любить. Видишь, жёночка смугла. А коли жена мужа не любит, дай мужичка.

- Твоё многоглаголание мне веры не прибавит, - усмехнулась Овдотьица.

- Будь время, я бы тебе и игирь-траву показал. Её надобно варить в сахаре, принимать внутрь натощак. Сердце и желудок согревает, хотение прибавляет в естве. А ещё есть корень травы изгод. Белый, родится не во всяких местах, а при водах. Исцеляет застойные нутряные болезни. А трава излюдок? Под листами красно, как кровь или ржавчина на болоте. Попей - и сердце болеть не будет. А поранишься - упаренную траву молодило надо хлебать. Рана быстро заживёт.

- Откуда все это тебе ведомо? - недоверчиво качала головой Овдотьица.

- И про приворотный корень любку могу рассказать, - напористо продолжал Род, - и про безар-камень, что помогает от окорма и опою… Да ведь меня в лесу такой травник наставлял! - Юноша осёкся, чуть не назвав Букала.

- Язычник! - вырвалось у Овдотьицы. Она тут же тепло погладила руку юноши. - Не сердись на мою погрубину. Вот привезут настоящую травницу, пусть Якимушку лечит. Зачем твоей голове болеть?

- Ты говоришь про Офимку, - помрачнел Род. - А знаешь ли, что она нянька моя и спасительница? После гибели нашей семьи неведомые люди допытывались у неё, жив я или нет. Услышали, что не выжил, и успокоились. А вчера обыщик боярский Дружинка Кисляк при тайной встрече с Петроком Малым опять о ней вспомнил. Я ненароком услышал. И Петрок на вечери не без скверного умысла надоумил боярина её сыскать. Боюсь, веред на мальчишеской ляжке - лишь повод заманить сюда мою няньку. Не пойму пока, какой замысел за этим сокрыт. Только травница не понадобится. Боярич завтра же будет здоров. На старухином можжевельнике я углядел приставший стебель зензеверовой травы, вот и откопал её корешки. Стоит приложить мазь зензеверова корня, самый злой гнойник заживёт. Тогда отпадёт нужда посылать обыщиков по Офимку.

Овдотьица в Мрачном раздумье смотрела на юношу и долго молчала.

- Нам надо верить друг другу, - наконец вымолвила она, как бы в укор себе. - Совместное дело вершат, доверяючись. Так-то, любезный.

Она пошла впереди. Он - за ней. Не к боярским хоромам вела Овдотьица, а к избушке, построенной наособину, ближе к заднему двору. Оставив за собой тень огородных яблонь, вводница сторожко осмотрелась по сторонам и показала спутнику, что открытое пространство от огорода до крыльца надо миновать быстро.

- Здесь я живу, - ввела она Рода в скромное жилище, чуть не наполовину занятое белой уютной печью. - Здесь и изготовим твоё лекарство. - Когда вымытые корни были уложены для сушки на гладко выметенный под горячей печи, женщина, прикрывая заслонку, неожиданно предположила: - Петрок хочет посмотреть, как ты встретишься с нянькой. Вдруг она тебя не признает? Вдруг ты самозванец?

Род молча снял с шеи ладанку и подал Овдотьице.

- Сердце вещает, - вымолвил он, принимая обратно свою реликвию, - Степан Иванович мыслит насчёт Офимки заодно с Петроком Малым. И хотят они от неё узнать то, чего я не скажу без пытки.

- Что? Что хотят узнать? - расширила глаза Овдотьица.

Род махнул рукой.

- А, совестно говорить. Сочтёшь, будто я мыслями в одной борозде застрял, как сам подумал о тебе в лесу, когда об отравителях говорила.

- А ты не стыдись, откройся. Что на уме? - преданно смотрела на него вводница уже совсем иными глазами после того, как вернула ладанку. Предлагая доверительность и союз, она видела в нем не только подлинного сына Гюряты Роговича, ещё и единомышленника.

- Хотят вызнать, у кого я рос, кто этот человек и где, - неуверенно молвил Род. - Да зачем это им, не пойму никак.

- Ищут вертеп языческий, - подсказала Овдотьица. - Только Степана Иваныча к этому не приплетай. Это у него не введоме. Его не подозревай, - настойчиво потребовала она.

Род помолчал в задумчивости.

лесу как на духу поведала Варсунофья? Не верш, хоть за ноги на воротах повесь и калёными стрелами осыпай. Нынче чуть свет ходила в задец старуха, да спросонья дверь перепутала. Вторглась в боярынину одрину, а под закрытым пологом - разговор. Думала, Степан Иванович подружию посетил, да голос не его. Старуха так затряслась, что сосуд для омовения уронила. Наверно, увидели её из-за полога, когда убегала. И немудрено растеряться. Голос-то был на боярынином одре… не поверишь, как и я не поверила… Петрока Малого! Выжила из ума Варсунофья, и мерещится старой деве всякая срамота.

Род покраснел, смутясь.

- Ты, случаем, не поверила ей, Овдотьица?

- Истинный крест, - осенила себя христианским знамением женщина, - знаю, что Петрок невесту боярину в Киеве выискал и сюда привёз, знаю, что промеж них старая дружба да совет, а в такое не хочу верить. Зря тебя в стыд ввела. Прости глупую.

- Поглядим, доспел ли наш зензевер, - направился юный травник к печи.

6

С утра в Кучковом доме позабыли о госте. Такой переполох поднялся! Доносились тревожные голоса, хлопали двери, скрипели под торопливыми шагами половицы. Роду надоело лицезреть на тесовой стене большой сучок как раз против его одра, похожий на подведённый глаз. Овдотьица долго не появлялась. Вот уж и дом затих. Тишина одолела все суматошные звуки, когда женщина, явно взволнованная, внесла сыр, пироги и молоко.

- Что за переполох нынче? - осведомился Род.

- Князь Гюргий прибыл ночью, - сообщила Овдотьица как о чём-то не главном. Видно было, не это тревожило её. - Чуть свет прислал позовника[65]. Пригласил боярина с семейством откушать к себе на Боровицкий холм. Вот и сборы до небес.

- Не эти же сборы тебя встревожили? А ведь ты тревожна, - заметил Род.

Глаза Овдотьицы таили внутренний испуг. Она несколько раз открывала рот, как бы себе не веря, прежде чем тихо произнести:

- Варсунофьи нет!

- Где нет твоей Варсунофьи? - не понял юноша, прожёвывая пирог.

- Нигде нет, - в отчаянии сообщила Овдотьица. - Вчера должна была старая сменить у Якимушкина одра Лиляну, сенную девку Улитину, и до сих пор не явилась. Вымолвить страх: не ночевала в хоромах. Усадьбу всю обыскали. Ну не иголка ж в стогу! Как в лес ушла, где мы её видели, больше Варсунофью никто не видел. Улитушка пробыла у брата всю ночь. Утром я отпустила её. Да вот оставила болящего, чтобы покормить тебя.

Род не воздал должного сполошному состоянию вводницы.

- Ну куда могла старуха исчезнуть? Ну, может, в лесу дурнота её одолела от прелого осеннего духа? В лесу искали?

- Найдут, - легкомысленно пообещал Род, допивая молоко. - А сейчас нам самое время лечить больного. Помехи не будет, хоромы почти пусты. А вернутся хозяева - дитё уже здоровёхонько. Зензеверова мазь загустела, я проверял.

Покои боярича были наверху. Мелкие подслеповатые окна выходили на солнечную сторону, слюдяные оконницы не цветные, потому света проникало достаточно. Мальчик под шерстяным покровом лежал смирно, хотя изрядно наревелся, судя по лицу. Он очень походил на Улиту.

[65] ПОЗОВНИК - курьер с вызовом.