Мона

Пол молчал. Взвешивал все «за» и «против». Давид затаил дыхание.

– Ну конечно. Рано или поздно все банановые республики приходят к старшему брату за помощью.

Давида не задевали его слова.

– А может, у старшего брата есть телекс?

– Что?

– Забудь. Пришлю тебе письмо по электронной почте через несколько минут.

Рейс ET703 над Алжиром

В этот раз Самир Мустаф точно знал, что больше не вернется во Францию – в страну, которая в юности стала его домом. Когда ему было пятнадцать, семья бежала во Францию от гражданской войны в Ливане. Благодаря решительности его отца они смогли справиться с шоком от смены страны и приспособиться к новому миру. Родители сохранили приверженность шиизму, при этом адаптировались к французскому быту и приняли, насколько это возможно, культуру. Для Самира переезд во Францию стал важным событием – он получил неограниченный доступ к компьютерам. Ему всегда нравились компьютеры, но в Бейруте с этим было туго, и Самиру приходилось сидеть у папы в адвокатской конторе и стучать по кнопкам старого «Ай-Би-Эм». В офисе стоял всего один компьютер, и его постоянное использование раздражало других юристов. Иногда друзья звали Самира на футбол, на борьбу или на танцы. Со временем они напоминали о себе все реже. Многие женились или собирались в армию. Самир вел другую жизнь, символически ограниченную четырехугольным экраном на пыльном адвокатском столе. С переездом во Францию все изменилось. Семья обосновалась в пригороде Тулузы, оказавшись в разрисованном граффити бетонном пейзаже. Другим новая жизнь наверняка давалась непросто, но у Самира интеграция не вызвала проблем. Наоборот. Во Франции было больше компьютеров. В школе, на работе у родителей, даже дома у друзей. Самир быстро развивался, и вскоре его учитель заметил в нем талант. Когда Мустафу исполнился двадцать один, он получил годичную стипендию на поездку в США для обучения в Массачусетском технологическом институте – лучшем техническом вузе в мире. Его отец позвонил в адвокатскую контору в Бейруте и с радостью сообщил, что маленький паразит скоро станет Биллом Гейтсом.

Университет продлил обучение, и Самир получил степень магистра программирования. Затем университет предложил оплатить ему кандидатский экзамен, если он будет преподавать. Сразу после этого Самир встретил Надим на свадьбе в Бейруте. Они прожили в США почти десять лет. Диссертация Мустафа была посвящена компьютерным вирусам. Чем глубже он изучал предмет, тем интереснее ему становилось. Три года спустя он уже был экспертом. Но так обстояли дела до катастрофы.

Самир сонно посмотрел вверх на темнокожую стюардессу. Она только что о чем-то его спросила.

– Что?

– Не желаете бокал шампанского?

Стюардесса улыбалась, протягивая бокал. Мустаф покачал головой и попросил дополнительный плед. Он всегда мерз в самолетах.

В бизнес-классе почти никто не летел. Сидевшие здесь читали, смотрели телевизор или разговаривали вполголоса. В салоне царило спокойствие. Франция оказалась далеко позади. Самир думал, что проведет там более долгий срок. Другие уехали на несколько дней раньше, но он остался вместе с Мелахом ас-Дуллой, чтобы сделать последние приготовления перед активацией «Моны». Самиру нравилось работать одному, и под конец ему пришлось трудно. Он был уверен, что Ахмад Вайзи оставил Мелаха скорее как охранника, нежели как помощника Самира. В настоящее время Самир являлся собственностью «Хезболлы», и его нельзя было предоставить самому себе. В него вложили много средств. Мелах молчал и не выдавал своего присутствия. Но, как и Ахмад, он чем-то напоминал хитрую змею.

Самир и его напарник арендовали красивую квартиру. Недалеко от побережья и в то же время в центре города. Они могли незаметно, не привлекая внимания, заходить в квартиру и выходить на улицу. По крайней мере, им так казалось. Мустафу повезло, что он сейчас не сидит в полиции. И не убит. Он был на улице и как раз купил газеты на Английском бульваре, когда увидел полицейские машины и оцепление. С колотящимся сердцем Самир прошел мимо, отправив смс Ахмаду.

После встречи с полицией он блуждал по задним дворам и переулкам, бродил в туристической толчее, натыкался на детские коляски, на щиты с меню и на уличных музыкантов. Каким-то образом Самир в конце концов оказался в «Галерее Лафайетт».[28] Ему нужна была одежда. Из гардероба у него остались только надетые на него в данный момент вещи: пара рваных джинсов, сандалии и выцветшая красная футболка с надписью «Nice dans mon coeur».[29] С собой Мустаф взял кредитную карту и паспорт. Указания Ахмада ясно гласили: не ходить никуда без мобильного телефона, кредитной карты и паспорта. Но сработает ли кредитка? Установила ли полиция его личность? Самир то и дело проверял телефон в ожидании ответа Ахмада. Куда бежать? В галерее он выбрал наименее приметную одежду. Две пары брюк, несколько пуловеров и рубашек поло. Располагает ли полиция его фотографиями? Будет ли устраивать слежку в аэропортах? Мустаф ругал себя за непредусмотрительность. В ванне осталась масса компьютерного хлама. Главное, о чем он позаботился, – жесткие диски не подлежат восстановлению.

Сообщение, полученное Самиром на выходе из супермаркета, содержало информацию о пересадочном пункте, времени, номере рейса и пункте назначения. Он должен отправиться в Сомали. Боже. Самир никогда не был в Африке. Почему именно туда? Разве там не идет гражданская война? Самиру необходимо быстрое и устойчивое соединение с Интернетом. Есть ли такое в Сомали?

Наверняка Ахмад все продумал. Израильтяне уже знают о некоторых деталях операции, Синон информировал Ахмада обо всем, что происходит в кабинете министров и за стенами кнессета.[30] После неразберихи в Ницце им необходимо было разбить группу. Осторожность – ключ к успеху. Участники «Хезболлы» рассредоточились по всему миру. Самир понятия не имел, где находятся остальные. Возможно, «Моссад» уже получил его имя. А Мелах попал в тюрьму в Ницце. Что ему известно на самом деле? Расскажет ли он?

Ахмад забронировал Самиру билет в Рим через авиакомпанию «Алиталия», а оттуда – в Эфиопию «Эфиопскими авиалиниями». По прилете в Аддис-Абебу Самир должен пересесть на другой самолет и отправиться на восток Сомали, в Берберу. Он не знал, что его там ждет. По крайней мере, он надеялся на быстрое соединение с Интернетом.

За иллюминатором чернела ночь. «Он – Тот, Кто сотворил для вас звезды, чтобы вы находили по ним путь во мраках суши и моря».[31] Аллах мудр, и все, что он делает, наполнено смыслом. Но чего желал Аллах, забирая такую маленькую рабу? Так внезапно. Самир не смог закрыть ей глаза или поцеловать ее щеки. Он боролся за то, чтобы сохранить воспоминание о ней. Он видел ее перед собой, но в отчаянии понимал, что изображение взято с единственной оставшейся у него фотографии. Черно-белый снимок, где она сидит верхом на верблюде. Самир отдал бы что угодно за фотографию в цвете. Теперь он помнил ее черно-белой. Помнил копию, не оригинал. В памяти всплыла короткая цитата: «Ceci n’est pas une pipe».[32] Картина Магритта. Трубки нет. Только изображение, двухмерное и неподвижное. То же с Моной. «Ceci n’est pas une fille».[33] Как она пахла? Как звучал ее смех? Самир утратил жизненно важные детали.

«Хезболла» связалась с ним вскоре после того, как они с Надим вернулись в Ливан. Они пытались уговорить его создать вирус. Самир отказался. В Израиле жили его друзья. Война казалась чем-то абстрактным и нереальным. Работая в Банке Ливана, он получил возможность обеспечивать безопасность банковской системы собственной страны, такая деятельность подходила ему больше. Самир не был солдатом. Но это тогда. Теперь он стал одним из них. Больше ни в каких организациях он не состоял. «Все то доброе, что вы предварите для себя, вы найдете у Аллаха. Воистину Аллах видит то, что вы совершаете».[34] Аллах знает, как выглядела Мона. Он вернет ей улыбку. Но прежде, чем Самир отправится к своим женщинам, он должен отомстить.

28

Французский универмаг.

29

Ницца – в моем сердце (фр.).

30

Кнессет – парламент Израиля.

31

Сура аль-Анас, стих 97.

32

Это не трубка (фр.).

33

Это не девочка (фр.).

34

Сура аль-Бакара, стих 110.