Страница 104 из 116
- Держи ее крепче! Не то вырвется! - загремел рядом крик.
Услышав его, пленница забилась в руках Иванка, и он накрыл ее полой плаща, как пойманную птицу. Оказавшись в темноте, она и правда притихла, как пташка, и только дрожала.
- Держи ее!
К Иванку бежали двое - на руке одного остались следы зубов. Они нацелились отнять беглянку, но вовремя разглядели дорогую одежду и алый плащ и остановились, угадав, что наткнулись на боярина или молодого князя.
- Ты это… мил человек, отдай девку! - сказал один, с укушенной рукой. - Наша она!
- Наша, - поддержал его товарищ. - Небось сами выловили.
- Ловили, да упустили, - ответил Иванок, чувствуя, как внутри у него все начинает каменеть, и толкнул половчанку себе за спину. - Улетела пташка!
- Не замай, боярин! - Дружинники сдвинули брови. - Отдай, пока добром просим!
- Девок в обозе много, - возразил им Иванок. - Эту не дам!
- Не заносись! - угрожающе заворчал укушенный. - Ты один, нас двое!
В ответ Иванок вынул меч. До сей поры он сам не понимал, что делает и зачем - выпитое вино шумело в голове, будя гонор. Но теплый комочек ткнулся ему в спину под плащом, и он понял, что не мог поступить иначе.
Острый клинок отрезвил одного воя. Он тронул товарища за локоть:
- Ладно, Скурат, оставь его. Тронешь боярина - беды не оберешься. Иную сыщем - небрыкливую…
Но названный Скуратом хоть и отступил, долго ворчал и грозил Иванку кулаком.
Убрав меч, тот перевел дух и по тому, как неохотно рука отпустила оружие, понял, что еще миг - и был готов драться за половчанку насмерть. Но почему? Кто она ему?
Пошарив под плащом, Иванок за локоть вытащил девушку на свет. Она упиралась, дрожала и смотрела на него снизу вверх испуганными злыми глазами. Удивительные были у нее глаза - большие, синие, совсем не половецкие. И длинная русая коса тоже не походила на косы степных девушек. На вид ей было не больше шестнадцати лет.
- Не бойся меня, - сказал Иванок, на всякий случай крепче стискивая ее локти. - Худа не сделаю…
- Я… не боюсь, - вдруг молвила половчанка по-русски.
- Ты чья? - Иванок встряхнул ее за плечи. - Наша? Русичанка?
- Нет. - Девушка мотнула головой. - Мать уруска. Научила.
- Она… жива?
- Жива, - кивнула девушка. - Там она… осталась. Нас вместе пригнали, а потом меня… - Она начала всхлипывать и задрожала, хотя бояться было уже нечего. - Брата убили…
Она беззвучно заплакала, давясь слезами, и Иванок вдруг вспомнил, где уже видел ее - это она рыдала над телом молодого половца. Парень, русич по матери, шел войной против своих и пал в кровавой сече. На память пришли Ждана и Светлана с раздувшимся животом. Если бы не их удача, и ее сын однажды вышел бы против родни своей матери, ходил бы в набеги и волочил в полон своих сестер.
Девушка заплакала, и Иванок обнял ее, прижимая к груди.
- Не плачь, ты не в плену. Никто тебя не обидит. Я защита тебе, - вырвалось у него. - Как тебя зовут?
Половчанка подняла на него заплаканное лицо.
- Зелга, - прошептала она.
- Зелга? - не поверил своим ушам Иванок.
- Мама Ольгой звала, - смущаясь, прошептала девушка. - А брата - Денигеем. Данилой по-вашему.
- Зелга, - оглушенно повторил Иванок, чувствуя, что не сможет уже расстаться с нею. - Зелга…
Продолжая повторять про себя это имя, он обнял девушку за плечи и побрел прочь. Половчанка не спорила - присмирев, шла рядом.
Они вдвоем пришли в обоз. Пир уже затихал, и над станом опускалась ночь. Зелга послушно забралась на подводу, устроилась среди мешков с добром и только тут испуганно взглянула на Иванка:
- Господин, а ты?..
Угадав ее страх, Иванок наклонился и поцеловал девушку в губы:
- Не бойся.
Она сперва вздрогнула, но потом тихо вздохнула, и тонкие руки обвились вокруг его шеи.
На другое утро стали собираться в обратную дорогу. Смерды запрягали подводы, всадники седлали коней, собирали княжеские и боярские шатры, сгоняли вместе стада скота и пленных половцев. Обоз растянулся далеко по степи, окруженный пешими ратниками. Добычу князья-союзники решили разделить по возвращении на Русь.
Иванок пробудился рано - едва повеяло утренним ветерком. Рядом ощущалось чье-то живое тепло. Юноша распахнул глаза и не сразу угадал половчанку. Зелга сидела рядом, укутавшись в его плащ, и смотрела на молодого витязя странно блестящими глазами. В них было все - тревога, нежность, грусть, мечта, и Иванок потянулся к девушке:
- Зелга…
- Господин мой, - прошептала она, напрягшись, но не двинулась с места.
- Не зови меня так, - поправил он, садясь на подводе. - Меня Лютом зовут. В крещении Иванком…
- А меня мама не крестила, - сказала Зелга. - Но молиться я умею - она научила.
Она была совсем близко, нежный запах ее волос, которым он упивался всю ночь, щекотал Иванку ноздри, и он притянул девушку к себе. Зелга уперлась ладошками в его голую грудь:
- Не надо, господин.
- Ладно, не буду. - Он все же притянул ее к себе, поцеловал в висок и принялся одеваться. - Вставай.
Стан пришел в движение. Князья проехали мимо на рысях вместе с боярами и милостниками, вслед за ними поскакали дружинники. Гнали табуны коней, стада скота. Шум и суматоха начались там, где были собраны половецкие пленники. Обоз должен был тронуться следом.
Место Иванка было впереди, в боярской дружине. Только что к другу подскакал сотник Калина, захотел было позвать, но заметил выглядывающую из-за Иванкова плеча Зелгу, понимающе подмигнул и умчался, разбрызгивая копытами коня ошметки грязи.
Зелга не дрогнула, когда мимо проскакали князья и бояре. С детским любопытством проводила взглядом ряды дружинников, стремительно обернулась на прорысивших мимо князей, но когда в окружении пешцев стали проходить половцы, побелела как полотно и закрыла лицо руками. Уже готовый вскочить в седло, Иванок обнял ее за плечи, загораживая от зрелища проходящих мимо пленников.
- Когда-то и я так же шел, - вырвалось у него, - с Руси в степь, в неволю…
Плечи Зелги затряслись от беззвучных рыданий. Иванок взял в ладони ее лицо, прильнул к дрожащим соленым от слез губам, а потом легко, как пушинку, подсадил на подводу:
- Сиди здесь.
Девушка растерянно потянулась к нему, но он уже вскочил в седло и, наказав вознице смотреть за половчанкой в оба, наметом поскакал догонять своих.
Весь день он был тих и задумчив. Сотник Калина ведал, в чем дело, и помалкивал, а остальные дружинники все извелись, приставая к нему с расспросами. Иванок молчал, но едва войско остановилось на ночлег, поскакал в обоз.
Зелга так и сидела на краешке подводы, обхватив колени руками и глядя в землю. Она встрепенулась, когда молодой витязь осадил коня рядом. Холоп тотчас бросился придержать жеребца, а юноша молча взял девушку за руку:
- Пошли.
Зелга послушно потрусила за ним, приноравливаясь к его широкому шагу. Иванок повел ее туда, где в коше были согнаны половецкие пленники. Там разъезжали на конях верховые, оглядывая сбившихся в кучу людей. Большинство половцев молчали. Только всхлипывали женщины и девушки, глядя на победителей злыми глазами.
Зелга опомнилась только тут - встрепенулась, отступила, выворачиваясь из-под руки Иванка.
- Ты… ты… зачем? - только и срывалось из ее трясущихся губ.
Иванок притянул ее к себе:
- Мать твою сыщем… Негоже руссичанке у своих в полоне быть.
Девушка задохнулась, во все глаза глядя на молодого дружинника.
Но потом осмелела и, все еще цепляясь за его руку, робко сделала несколько шагов вдоль веревочной ограды, вглядываясь в лица пленниц и зовя мать. Половецкие женщины настороженно косились на нее. Зелга быстро заговорила с ними по-половецки, ей что-то ответили. Потом одна поднялась и закричала вглубь коша. Издалека отозвались.
- Мама! Мама! - по-русски и половецки закричала Зелга. - Мама, это я, Зелга! Я здесь!
Женщины переговаривались, кричали друг другу. Дружинник-сторож с мрачным любопытством смотрел на девушку.