Страница 8 из 85
Оруженосцы наблюдали за господами, открыв рты. Манеры адъютанта им не понравились. А вдруг и король ведет себя так же? Качая головами, они вернулись к лошадям и продолжили чистить их скребницами. И тут Пьер взял Эсташа за руку и сказал:
— Пойдем со мной. Я каменотес и хочу посмотреть, как здесь на Востоке укладывают камни при постройке башен и стен.
Иерусалим стоит на нескольких холмах, разделенных впадиной, идущей с севера на юг. Он возвышается над долинами, окружающими его с востока, юга и запада. Мощная стена с бесчисленными башнями опоясывает все части города.
Пьер и Эсташ видели с этой стены далеко простирающуюся холмистую местность, где паслись на скудной траве овцы и верблюды, и крестьяне в белых головных платках работали на крошечных участках земли.
В пределах города Храмовая площадь возвышалась над низкими жилыми домами, как прямоугольный поднос. Со стены друзья увидели на этом подносе большой золотой шар и серебряный шар несколько меньших размеров, словно солнце и луна упали сюда с небес. Когда же они пришли на Храмовую площадь, шары оказались куполами. Золотой венчал такое великолепное здание, подобного которому невозможно было увидеть на Западе. В сине-зеленой роскоши красок он парил над площадью. Толпы людей стекались на площадь и расходились. Пьер узнал от какого-то молодого человека, что это была мечеть халифа Омара, превращенная христианами в церковь после Первого крестового похода. Христиане ее называли «Скальный храм».
— Я каменотес, — сказал Пьер этому человеку, — и тебе будет понятно, какое огромное впечатление производит на меня чудесная мозаика, которой украшаю здание. Она сверкает, словно сделана из драгоценных камней!
Тем временем рыцари пришли в Башню Давида. По небольшим лестницам адъютант привел их в сумрачный зал, куда из-за глубоких оконных ниш почти не проникал дневной свет. Адъютант постучал в тяжелую дверь и, как только она чуть-чуть приоткрылась, доложил о прибытии девяти господ, которых ожидали.
Дверь закрылась, но тут же под мощным толчком снова распахнулась, и король Иерусалимский радостно вошел в зал.
— Добро пожаловать, друзья! — воскликнул он и широко распростер руки.
Рыцари преклонили колени и в знак повиновения поцеловали ему руку. Он велел им подняться и сердечно обнял каждого в отдельности, так как со всеми находился в близком или отдаленном родстве.
Король был уже не молод. Его седая борода и волосы были подстрижены по-восточному. Зеленая шелковая рубаха опускалась поверх панталон чуть ли не до сандалий, украшенных кованым серебром. Он повел рыцарей в свои личные покои. Вошли слуги и поставили свечи. От света мрачные стены стали казаться уютными.
Король говорил не совсем о том, что волновало рыцарей, он рассказывал им о своей последней поездке к границам Иерусалимского королевства — или, как здесь было принято говорить, Франкского королевства в Сирии.
— Наше христианское королевство, — начал он, — состоит из графств и княжеств. Поэтому оно кажется большим. Но нам постоянно угрожают: с юга — египетский султан, с востока — дамасский атабег, а с севера — турки-сельджуки. Поэтому приходится часто осматривать пограничные укрепления. Они должны быть в боевой готовности, — он вглядывался в лица собеседников, стараясь понять, представляют ли они себе, в каком опасном положении находится его государство. Рыцари серьезно кивали. — Нелегко, — продолжал он, — быть королем Иерусалимским. Князья, графы и бароны полагаются на собственное мнение. Их мнение по политическим вопросам часто не совпадает с моим. Этому радуются наши враги. Ибо когда мы разобщены, мы слабы. В каждом случае они убеждаются, что прослойка христианской знати в нашей стране очень мала. Среди многочисленных нехристиан имеется много шпионов; и, очевидно, они передают по цепочке сообщения, которые доходят до ушей наших врагов. Теперь расскажите мне о Европе, хоть я и получаю оттуда множество писем, устные сообщения моих друзей для. Меня всё-таки дороже.
Рыцари передали королю привет от аббата из Клерво и рассказали о том, как выглядит его монастырь и как Бернар во время их последнего посещения монастыря вылечил раненого каменотеса. Они сообщили королю и то, что аббат отправил Пьера вместе с ними в Святую Землю.
— Мы приветствуем вас и от имени графа Шампанского, — сказал господин де Пайен, — с которым у нас была встреча на Вандеврском болоте. Он поведал нам, какую неприступную крепость хочет соорудить на острове, поросшем кустарником, чтобы там можно было скрыть любую тайну, не опасаясь, что она попадет в руки недостойных.
— Пусть вам будет суждено, — торжественно сказал король, так как теперь речь зашла об их тайной задаче, — найти то, что вы ищете. От этого зависит благополучие всего человечества, ибо оно тесно связано с благополучием и полнотой жизни природы. Вы поселитесь в больших зданиях, примыкающих с юга к Храмовой площади. Со своим двором я прожил в них неделю. Вы, вероятно, уже слышали, что вся Храмовая площадь стоит на фундаменте, поддерживаемом массивными колоннами. Это гигантское сводчатое сооружение, построенное при царе Соломоне и расширенное Иродом, называют Конюшнями царя Соломона. А в домах, где вы будете жить, есть лестница, ведущая туда. Итак, вы окажетесь у цели своих устремлений. Я запретил моим людям спускаться по лестнице в подземный зал с колоннами. Сам я лишь один раз спустился в самую глубину. Но нижняя часть лестницы засыпана огромными валунами, поэтому мне не удалось дойти до конца. Держите меня в курсе всего, что вы будете делать и что вам станет известно. То, что вы сможете найти при раскопках в пределах моего королевства, будет принадлежать мне. Я благословляю вас во всех ваших делах.
Они кивнули в знак благодарности. Затем король добавил:
— Нам надо обсудить еще одну вещь, дорогие друзья: кроме вашей тайной задачи вы должны выполнить ещё и общественную, которая была бы одобрена народом. Вы об этом уже подумали?
О да! — оживленно воскликнул своим звонким голосом господин де Сент-Омер, а рыцари радостно переглянулись.
— Мой племянник Бернар посоветовал нам, — заявил господин де Монбар, — дать обет отказа от всякой собственности, пока мы не докопаемся до драгоценных сокровищ. Мы решили стать монахами. Об этом я хотел бы сказать, прежде всего. Что же касается вашего вопроса, то я на него могу ответить следующим образом: как вам известно, мы все обучены боевому ремеслу. Теперь мы отдаем наши руки, привыкшие к мечу, на службу вам. Используйте их, как вам покажется нужным, во благо Святой Земли.
— Значит, впредь будут существовать монахи-воины? — спросил король, улыбаясь. — Вы об этом хорошо подумали?
— В нехристианской части Востока уже давно существуют воинствующие монахи, — возразил господин де Сент-Аман.
— Да, конечно, — сказал король, и после некоторого размышления добавил; — Было бы хорошо, если бы вы дали монашеские обеты патриарху Иерусалимскому. Этот первосвященник и высший церковный иерарх очень печется о своей чести, он имеет право и обязанность защищать Иерусалим, в то время как король — в данном случае я — должен сражаться за его пределами.
— Но это, — воскликнул господин д'Альдемар, — должно происходить только при осаде, которой — с Божьей помощью — никогда не будет!
— Я предлагаю, — сказал король, не останавливаясь на словах, произнесенных господином д'Альдемаром, — поручить вам обеспечение безопасности путей, по которым идут пилигримы, в особенности известной вам дороги в Яффу. На паломников и купцов то и дело нападают отряды турецких всадников, которые их грабят и даже убивают. Не проходит и дня без кровопролития. Еще я думаю вот о чем: вам потребуйся абсолютно безопасный путь в сторону порта, если удастся найти то, что вы ищете. Да поможет вам Господь в поисках!
Король встал. Он проводил гостей до двери и сердечно с ними попрощался. Открывая дверь, он едва не задел притаившегося за ней адъютанта. Рыцари молча прошли мимо часовых к воротам. И только когда они оказались на улице, господин де Мондидье в ярости воскликнул: