Страница 94 из 227
Как искусные колдуны традиционно славились иноземцы — финны, лопари, татары и т. п. «В XVII веке ходила молва, что во время осады Казани (в 1552 г.) татарские колдуны и колдуньи, стоя на городских стенах, махали одеждами на русское войско и посылали на него буйные ветры и проливные дожди» <Афанасьев, 1994>. Считая источником многих болезней колдовскую порчу, для излечения жители Оренбургской губернии обращались к знахарям преимущественно из черемизов и татар (XIX в.); в быличках XIX―XX вв. фигурируют колдуны-американцы.
В одном из записанных на Терском берегу Белого моря рассказов свадьбу портит лопин (лопарь): «Бывало, еще дедка женился мой, Поликарп. Поехал за невестой… А тут жили в соседях. Тоже лопаря жили, дак. Вышел лопин один… Бросил головню. А от головни-то искры полетели, полетели, да в окно, да в подрезок. Искра прилетела, и в окни-то заорало — как женщина. Все перепугались, не знают, что делать. А отец — это прадед мой уже — пошел к дедку Семену. Пришел. „Ну, я к тебе“, — говорит. Тот сидит, бахилы шьет. Говорит: „Я сейчас!“ Встал дедко, бахил положил, взял тупицу да гвоздь большой. Не спросил — куда, зачем, а пришел да гвоздь поставил в подрезок, пробил дырочку… Взвизгнуло в подрезке-то! Он и говорит: „Что, мало попало еще?“ Развернулся, да еще стукнул, да пошел… И стихло. А такой вой был — за реку было слышно. Девки за водой боялись ходить».
Колдунами нередко почитались странники, а также светские власти — от царя и приказного (в XVIII–XIX вв.) до председателя колхоза (в XX в.): Иван Грозный заклинает ведьм-сорок (см. ВЕЩИЦА), Петр I наказывает Ладогу, смиряет разбушевавшегося водяного <Северные предания, 1978> (см. ВОДЯНОЙ).
В повествовании из Вятской губернии колдун-приказный изгоняет из дома еретника, в том числе при помощи такого «чародейства», как писание деловых бумаг.
Особое, иногда сакрализующее, восприятие любой, хотя бы несколько отдаленной от крестьянской общины «власти» (колеблющееся, правда, как и по отношению к волхвам, между поклонением и поношением), наделение «власти» чуть ли не колдовскими способностями, составляет, по-видимому, одну из устойчивых черт мировоззрения русских крестьян.
В целом же колдун в поверьях крестьянства — фигура более «светская», социализированная, чем ведьма: основные представления о нем устойчивы, но меняют окраску в процессе исторического развития.
Имена «сильных» колдунов были обычно известны по всей округе: подозреваемых в колдовстве можно было распознать в церкви на Пасху. В церкви колдуны — «самые богомоленные», хотя за пасхальной утреней свечи у них все время гаснут. Если же взять первое яйцо от молодой курицы, окрашенное в красный цвет, и, держа его в руке, смотреть на присутствующих в церкви во время крестного хода, то все колдуны окажутся стоящими спиной к иконам, с рогами на голове (Тульск.). В Саратовской губернии считали, что, если зажигать всю Пасхальную неделю одну и ту же свечу, а затем (на год) привесить ее вниз фитилем на яблоне и снова зажечь во время следующей Пасхи, то все колдуны, находящиеся в церкви, перевернутся при свете свечи кверх ногами. «Чтобы узнать тайных колдунов и ведьм, нужно в пятницу, перед Пасхой, идти с красным яйцом в сад; в полночь в каждом саду собираются в этот день ведьмы и колдуны. Пойдя в сад, сесть под кустом и просидеть, закрывши глаза, до тех пор, пока колдуны и ведьмы не разойдутся. Так делать три года, на четвертый, пришедши к утрене на Пасху, увидишь всех тайных колдунов и ведьм» (Ворон.). Если в продолжение Великого поста рубить дрова каждый понедельник и бросать на чердак, а в заутреню на Пасху затопить печь — колдуны явятся просить колдовского огня, но противиться их требованиям не стоит (Сарат.).
Обезопаситься от колдуна, лишить его колдовских чар можно было, главным образом, покалечив, «вышибив кровь», ударив наотмашь осиновым поленом осиновой или вязовой палкой, тележной осью — при этом необходимо сказать: «Чур меня!» (Орл.) (согласно вологодским поверьям, убивает колдуна только ось из летней повозки). Архангельские крестьяне, как и жители некоторых других губерний, полагали, что колдун теряет свое могущество при встрече с более сильным колдуном, а также при выпадении зубов.
По-видимому, все эти представления обосновывали многочисленные случаи самосуда над колдунами, при которых «люди, заподозренные в колдовстве и порче, избивались самим населением» <Высоцкий, 1911> (по суду (по крайней мере в XVII в.) каралось в основном лишь «колдовство с последствиями», т. е. определенно повлекшее болезнь или гибель человека) <Елеонская, 1994>. Однако колдунов, особенно «сильных», опасались и расправлялись с ними, пожалуй, не столь часто, как с ведьмами.
Менее радикальные способы, которыми можно обезопасить себя от колдовских влияний, следующие: упереться при встрече с колдуном безымянным пальцем в осиновый сучок, где бы он ни был; палкой с прожженным концом начертить на земле круг и встать в его середине. При споре или ссоре плюнуть колдуну в лицо и смотреть в глаза; напоить колдуна чистым дегтем, смешанным с лошадиными испражнениями; проколоть ему левое ухо (Орл.); пробить его тень осиновым колом; прочитать в присутствии колдуна молитву «Да Воскреснет Бог» три раза с конца.
При переходе в новый дом клали в углах его ладан — «от черного глаза, колдовства и вражьей силы» (Ворон.). «Если боишься, что нашептали на еду, которою тебя угощают, то три раза дунь на нее, глядя на матку (на матицу. — М. В.), и все шаманство отойдет» (Енис.).
Один из традиционных способов охранения от колдовства — опоясывание сетью; ношение пояса из сетки (шарфа) по голому телу. Во время опоясывания читались заговоры, ср.: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь. Заговорю твое тело белое и закреплю крепче стали и булату, крепче меди и укладу, крепче железа немецкого, крепче тугого лука и каленой стрелы и подпояшу своим заговорным поясом, и запру, и замкну в тридевять замков и тридевять ключей и пущу ключи в Окиян море, а взяла их щука, как щуку в море не поймать, так и тебя [имя] не отыскать, а кто ключи достанет, тот и отомкнет. Аминь» (Арх.) <Ефименко, 1877>.
«От злого чарования» молились по священномученику Киприану и святой Иустинии (святой Киприан до обращения в христианство был жрецом Аполлона и считался великим чародеем; от его волхвований страдала святая Иустиния).
Кроме молитв, крестного знамения, а также заговоров, помогающими против колдунов считались травы — донник, богородская и лиходейная трава, трава адамова голова и др.
Умирают колдуны обычно тяжело. Старушка, жительница Пермского уезда Пермской губернии, рассказывала, что «лет семьдесят назад Пермского уезда крестьянин Абрам, одержимый, по ее словам, бесовским духом, долго мучился перед смертью и помер лишь тогда, когда с избы его сняли охлупень» <Сыропятов, 1924> (кроме того, облегчая кончину, колотили в окладное бревно).
Основное объяснение тяжкой кончины колдуна в поверьях XIX―XX вв. — его сговор с нечистой силой, которая беспрестанно тормошит и мучит умирающего; стремится завладеть им (нередко буквально «стать им» — см. ЕРЕТИК).
«В смертный час колдун (или колдунья) начинает бегать по избе, бросаться на что попало, кричать, петь, смеяться и т. п. Всякая колдунья перед смертью должна всех „своих“ чертей передать другой колдунье или колдуну и наоборот. Так черти от одного к другому и переходят» (Волог.). Оставлять чертей при себе — грех (Костр.).
В Калужской губернии полагали, что умирающий колдун «может передать чары свои даже предмету неодушевленному, который получает силу чародейства только на три дня. Первый, в течение этого времени прикоснувшийся к этому предмету, становится, против своего желания, еретиком-колдуном».