Энциклопедия русских суеверий

О стихее упоминается в сообщении из Верхоянья (нижнее течение реки Индигирки): «Ведя трудную борьбу с природой, индигирцы олицетворяют и обожествляют ее под именем „стихеи“. Стихея — это та неуловимая и непонятная, могучая и большею частью грозная сила, которая по Божьей воле кормит индигирца и из рук которой он должен почти вырывать свою жизнь. С нею трудно бороться и грешно идти против нее, ее можно только умилостивить. — „Сулим, значит, обещаем Богу или Владычице отслужить молебен, если дает нам рыбы или гусей, стихею просим — ведь это от нее зависит. Там нас Бог слышит, не слышит — заведенье ее старины такое. Когда гусей промышляем, вся партия кладет гусей двести-триста в яму для Бога, потом кто-нибудь их купит; на эти деньги молебен и служим“. Очевидно, что понятия о Боге и стихее здесь смешиваются, что соответствует сохраняющимся вплоть до конца XIX в. представлениям о частичной или полной „самостоятельности“ природы, одухотворяемой и не всегда подвластной Божьей воле)» (см. СМЕРТЬ) <Зензинов, 1914>.

«Грозна водяная стихея, но ее можно умилостивить подарками. Когда мы переезжали на легких ветках (лодках. — М. В.) через Морскую губу (30 верст) и валы стали хлестать через борт и заливать наши утлые ладьи, мореплаватели начали бросать на волны заготовленные заранее подношения — пестрые лоскутья, ладан, „Божью просвиру“, один беспечный парень, который раньше об этом не подумал, отрезал наспех от пояса кусочек ремня и тоже бросил его на волны: „Матушка сине море! Прекрати погоду! Не дай погибнуть православным!“ Тундра больше благоволит к человеку — „она три года радуется, где человек останавливался, чай пил“, — на этом месте между колышками подвешивают на нитках те же пестрые лоскутья — эти „жертвенники“ я встречал по тундре нередко. К тундре обращаются так же, как к живому существу, — „Матушка сендуха!“ (сендуха — общее название для тундры)» <Зензинов, 1914>.

СТОГОВОЙ, СТОЖИХА — дух, обитающий под стогом.

Упоминания о стоговом и стожихе в поверьях русских крестьян единичны. В Вологодской губернии записана быличка о смерти стожихоньки, оказывающейся в родственных или приятельских отношениях с кутихой, духом дома, напоминающим кикимору: «Шла баба дорогой мимо стогу. Вдруг из-под стогу-то и вышел вроде маленького человечка и кричит бабе-то: „Дорожиха, скажи кутихе, что стожихонькя померла!“ Испугалась баба, прибежала домой, а муж лежит на полатях. Залезла она на полати да говорит: „Ондрий, ну-ко що же это такое слышала: вышло из-под стогу что-то вроде человечка да и говорит: „Дорожиха, скажи кутихе, что стожихонька померла!““ Только що проговорила она, как вдруг в подполье що-то и застонало: „Ой стожихонькя, ой стожихонькя“. Вышло вроде маленького человечка що-то черное, бросило бабе новину полотна и пошло вон, двери из избы отворились сами собой, а оно все воет: „Ой стожихонькя, ой стожихонькя“. Мужик с бабой ни живы ни мертвы сидят. Так и ушло».

СТРЕЛ (ПОСТРЕЛ) — нечистый дух, черт; персонификация болезни.

«Во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь. Не от ветра, не от Вихоря пришла сия стрела в раба Божьего [имя], и выходи же та стрела из раба Божьего [имя] на уклад, на железо и на масло, тянись, не ломись, не рвись…» [из заговора] (Арх.).

Названия стрел, стрелы в крестьянских поверьях могут относиться не только к нечистым духам, но и к болезням, чаще внезапным, которые эти духи производят, Сp.: стрел — черт (Костр.) и стрелы — напуск по ветру, колотье (Арх.) (см. ВЕТЕР, ПОСТРЕЛ).

СТРЕШНИК — «встречный» нечистый дух, причиняющий болезни, вызывающий несчастья; встреченный недобрый человек (см. ВСТРЕЧНИК).

«Шла я по дороге, коровушка от меня отворотилась, я упала, а нога-то поворотилась. Лежу, а посмотрела — кровь-то идет. Это стрешник встретил» (Волог.).

СТРИГА — ведьма, стригущая колосья на чужих полосах.

О стриге (напоминающей портящую поля и урожай ведьму великорусских поверий — см. ВЕДЬМА) рассказывали в Варнивинском уезде Костромской губернии: «В каждом селении существует своя стрига. Она является в представлении народа в виде женщины. В полночь на Иванов день стрига, одевшись во все белое, уходит в поле стричь колосья на чужих полосах и отнимает их у других. Поймать ее бывает очень трудно, ввиду ее способности превращаться в животных и птиц. Скупая, несообщительная женщина или мужчина подобного характера, особенно если у них бывает более хлеба, чем у других, заподозревались однодеревенцами в том, что они — стриги» <Андроников, 1902>.

СТРУНЕЦ — болезнь; персонификация болезни; волос (см. ВОЛОС, ЗМЕЕВЕЦ).

СТУДЕНИЦА, СТУДЁНКА — лихорадка (см. ЛИХОРАДКИ).

СУСЕДКА, СУСЕДКО, СОСЕД, СОСЕДКО, СОСЕДУШКО, СУСЕДКО-ДОМОЖИР, СУСЕДУШКО, ДЕДУШКО-СУСЕДУШКО, СУСЕТКО — домовой; леший.

СУСЕДКА, СУСЕДКА-ДОМОЖИР, МАТЬ-СУСЕДКА, СУСЕДИХА — домовой и «надворный» дух в женском облике.

«Какого цвета шерсть на самом соседке, такого цвета и скот он любит и холит» (Волог.); «Дедушко-суседушко особенно не любит лошадей „двоежилков“» (Арх.); «Вот тебе, мать-суседка, теплый дом и мохнатый кедр» (Сургут.); «Дедушко-суседушко! Береги нашу скотинушку» <Авдеева, 1842>; «Верят, что домовой (суседушко) может сглазить, изурочить, испортить и потому читают молитву (заговор) от суседушки» (Костр.); «Дедушко-суседушко, пожалуй с нами на новое место, жалей и береги нашу христовую скотинушку и охраняй наш благословленный дом» (Тобол.); «Рыльце от дойника, чрез которое цедится молоко, навешивают в куричьем хлеву на наседалах для того, говорят, чтобы суседушко не пугал кур и чтобы они велись» (Перм.); «Я разбудилась, слышу: жжэрр, жжэрр — веретено вертится, огибошна прядет, суседиха. Жжэрр, жжэрр — ведь это надо же эдак-то попрядывать, жэргать. Перед бедой, говорят, это» (Новг.).

Суседко, дедушко-суседушко — одно из наиболее распространенных во многих районах России названий домового духа, живущего, соседствующего в избе с людьми. «В Вологодской губернии „домовой“ — или, по-пежемски, „соседко“. К этому мужики до того привыкли, что считают его почти необходимостью. Переходя в новый дом, „перекликают“ его из старого, или „выкликают нового, блудящего“» <АМД>. «Домового иногда даже считают другом дома и называют его еще суседушкой» (Костр.).

«Согласно рассказам, суседко я представлял себе жителем подполья, — вспоминает сибиряк. — Старшие рассказывали даже, что бабушка видела в подполье суседка, и я, хотя суседка сильно боялся и в подполье один никогда, даже днем, не ходил, но по рассказам, это был старик добродушный, который худа сделать никому не желает. <…> Обыкновенно тот, кого он давит, всегда спрашивает „к худу или к добру“, и суседко отвечает, чего ждать. Суседко любит хозяйничать над скотом. Какую лошадь полюбит, тот и конь-конем ходит, какую возненавидит, ту замучит и со свету сживет. Больше всего на нелюбимой лошади суседко воду возит» (Сиб.) <Громыко, 1975>. «После родов родильнице дают ломоть ржаного посоленного хлеба. В некоторых местах (Никольский уезд Вологодской губернии) с этим ломтем предварительно спускаются в подполье, обходят все углы и, призывая домового, говорят: „Суседушко, батюшко, идикося за мной“» <Иваницкий, 1890>. Иногда дедушкой-соседушкой называют и лешего (см. ДОМОВОЙ, ЛЕШИЙ, ДЕД).

Суседка-домовой живет в подполье, в углу под печью. Она может оборачиваться кошкой, собакой, гоняет кур. Иногда суседка «садится прясть. Бывает слышно, как свистит веретено, а утром прядево прибывает». Чтобы угодить суседке, при переходе в новый дом, а также накануне Крещения под голубец клали булочку с гривну величиной (Том.).