Мрак над Джексонвиллем

– Слушайте, Вонг, свидетельство сейчас у меня перед носом, и номер на нем именно тот, что я назвал; эти болваны невесть чего вам наболтали.

На секунду у него вдруг возникло ощущение, будто что-то щекочет барабанную перепонку, пытаясь вылезти наружу; он сильно шлепнул себя трубкой по уху – в голове раздался оглушительный шум: что-то устремилось назад, забираясь поглубже.

Откуда-то издалека послышался голос Вонга:

– Я им сейчас перезвоню. Буду держать вас в курсе.

Вонг повесил трубку. Льюис тоже – и сразу же зажал рукой ухо, опасаясь, что оттуда что-нибудь выскочит. Поймал на себе любопытный взгляд ассистента – тот поспешно уткнулся в свои карточки. Зажимая рукой ухо, одеревенелой походкой Льюис вернулся в покойницкую. Всякое щекотание, ощущение, будто что-то живое копошится в слуховом канале, исчезли. Он с облегчением убрал руку. Ну и болваны работают в УМБ! Взялся за скальпель – щека нервно подергивалась – и вновь склонился над почерневшим телом, от которого несло жареным мясом. Взять отпуск. Вот что нужно сделать. Взять отпуск. Бросить к черту этот ополоумевший городишко – пусть Уилкокс сам тут разбирается со своим кровавым сериалом – и на недельку закатиться куда-нибудь на Аляску или в любое другое прохладное местечко.

Форма Мидли Хейсу оказалась маловата: рукава рубашки кончались чуть ниже локтей, штанины брюк доходили до половины икры; зато он вымылся, одежда была сухой – а это главное. Не пахло больше ни потом, ни кровью. Если бы ему так уж нравилась кровь, он, наверное, подался бы в криминальную полицию, а не в отдел обработки информации ФБР.

Один за другим он осушил несколько стаканов воды и чувствовал себя теперь определенно лучше. Порезы на лице больше не кровоточили. Он перестал протирать их смоченной антисептиком ваткой, которую дал ему Уилкокс. Подумал о том, какое лицо сделалось бы у Вильмы, увидь она его в таком состоянии. Насилие Вильма ненавидит еще больше, чем он. Вспомнив жену, свой дом в Вашингтоне, он вздохнул: там сейчас, наверное, тихо мурлычет кондиционер, а трое мальчишек развалились перед телевизором и жуют пиццу от Луиджи. Он выбросил окровавленную ватку в ведро под умывальником и присоединился к остальным.

Они сидели кружком возле стола Уилкокса и что-то обсуждали. Сэм – аккуратно причесанная и заново подкрашенная – выглядела так элегантно, словно собиралась поужинать где-нибудь в городе. Зато Уилкокс являл собой само воплощение усталости: лицо осунулось, черты его заострились, глаза стали красными от недосыпания. Биг Т. Бюргер – уж он-то выглядел самым лучшим образом – осмотрел красные полоски на лице Хейса и заявил:

– Знаете что? Вы теперь очень похожи на воина племени масаи.

Хейс подумал о том, что его воинственность никогда не заходила дальше игры в бридж, и вздохнул. В Африке он ни разу не был, да и желания такого не испытывал и, поскольку его предки были в числе первых привезенных в страну рабов, ощущал себя американцем в куда большей степени, нежели добрых три четверти его знакомых – эмигрантов во втором или третьем поколении.

– Знаете что, Биг Т.? Мой прадедушка прислуживал за столом Скарлетт О'Хара, тогда как ваш в те времена еще только учился подтирать себе задницу чем-нибудь более подходящим, чем собственный палец.

Тут вмешался Уилкокс:

– Слушайте, мы здесь не для того собрались, чтобы поиграть в «кто кого переорет». Да, все мы взвинчены. Но все-таки, может, делом займемся, а?

Саманта подняла пальчик:

– Я думаю, мы стали жертвами сенсорных и зрительных галлюцинаций, причиной которых является пыльца какого-нибудь растения.

Биг Т. Бюргер пожал плечами. Ну конечно же – пыльца! Нашествие Гигантских Маргариток! Он поерзал на стуле. Да плевать ему с высокого дерева на все эти причины, знать бы только, по какой цели тут стрелять. Хейс отхлебнул воды и сказал:

– Если ты намекаешь на вилльямстонский случай, то это все же исключение.

– Вилльямстонский случай?

Уилкокс, похоже, живо заинтересовался.

– В тысяча девятьсот семьдесят девятом году, – вновь заговорила Сэм, – в городишке под названием Вилльямстон, штат Айдахо, три мирно собравшихся попить чайку домохозяйки поубивали друг дружку, пустив при этом в ход кухонную сечку, вилки, ножи – короче, все, что попалось под руку, – по ходу дела изрубив в капусту двух детишек одной из них. Уцелела только одна, миссис Франклин, она упорно твердила потом, что на них напали адские чудовища. Следствием было установлено, что ее бред любопытнейшим образом совпадает с видениями на почве приема наркотиков типа ЛСД или фенциклидина, – весьма распространенной причины многих убийств и самоубийств. Новейшая разновидность delirium tremens, только в тысячу раз сильнее обычного.

– Фенциклидин? Что это?

– Он больше известен под названием ПСП, изначально предназначался для использования в стоматологии в качестве анестезии, что повлекло за собой сотни тяжелых несчастных случаев. Что же до миссис Франклин, то она доживает свой век в лечебнице, для душевнобольных. Теперь считают, что они тогда надышались какой-нибудь пыльцой или она попала в чай – дурман или что-то подобное; из-за необычной погоды, что стояла той весной – сушь и сильный ветер, а потом долгий период дождей, – концентрация пыльцы могла достичь крайней степени. Кроме того, в меса – на пустынных плато – дурман, как известно, растение очень распространенное, и индейцы частенько используют его в ходе религиозных обрядов.

Уилкокс откашлялся. Гипотеза с пыльцой, безусловно, хороша: сводит на нет наличие нечистой силы. Чертовски убедительно; беда только в том, что Уилкокс имел обыкновение крайне скептически воспринимать все, что звучит убедительно.

– Простите, но я не думаю, чтобы моего помощника Бена Картера разорвала надвое именно пыльца, даже если бы она и помешалась на каких-нибудь «Зубах моря»… Я знаю, что индейцы частенько жуют дурман, чтобы впасть в транс, – продолжал он, – но никогда не слышал, чтобы кто-то от этого принялся убивать людей. Проще всего свалить все убийства на выходцев из резервации, тем более что среди присутствующих индеец только один – я.

Марвин махнул рукой, успокаивая его:

– Об этом и речи не было, шеф; Сэм лишь хотела сказать, что на кладбище, возможно, имеется в наличии какое-то токсичное вещество, способное вызывать чудовищные галлюцинации, и что именно оно – потребляемое намеренно или случайно – и является причиной происшедших здесь убийств…

Уилкокс призадумался:

– А как вы объясните тот факт, что ни одна из старушек, что каждый день ходят на кладбище, ни разу не впала в бредовое состояние?

Хейс с сомнением покачал головой:

– Данный феномен мог возникнуть совсем недавно. Какое-то химическое вещество – почему бы нет? По прямой отсюда не так уж далеко до военной базы в Форт-Блисс. Всегда может случиться авария. Как, например, в деле Паркер против штата Колорадо. В тысяча девятьсот семьдесят девятом году Джон Паркер служил в Пойнт-Джанкшн – это экспериментальная база химического оружия, совершенно засекреченная. В одном из контейнеров произошла утечка. Паркер, как всегда, вернулся домой, а там вдруг отрубил себе топором левую руку, а потом вогнал вышеупомянутый топор себе в череп. Вдова обратилась в суд, и выяснилось, что он надышался газом, вызывающим крайнюю тоску и галлюцинации.

Биг Т., жевавший жвачку, передвинул ее языком из-за правой щеки за левую.

– И нынче же вечером мы все, может быть, умрем; значит, надо пошевеливаться, не дожидаясь, пока город превратится в гигантский гамбургер с хорошо выдержанным мясом.

– А что вы предлагаете? – холодно спросил Хейс.

– Обработать кладбище напалмом. Все «может быть» там и сгорят.

– А если речь идет о веществе, способном вступить в реакцию из-за высокой температуры и пламени? Если это, скажем, газ? – возразила Сэм, покусывая карандаш.

– В этом случае весь город взлетит на воздух, – заключил Уилкокс. – Глубоко сожалею, Биг Т., но такой риск я взять на себя не могу.