Мастерская смерти

— Что с вами? — спросил Андрие, подходя к нему.

— Меня ударили по голове, — с трудом выговорил Шиб.

— Что? — недоумевающе переспросила Бабуля.

— Его ударили по голове, — повторил ей Дюбуа.

— Господи! — воскликнула она, откладывая листок, который держала в руке.

А ндрие подхватил Шиба под руку и подвел его к креслу. Бланш не шелохнулась. Ее губы были сжаты, руки дрожали.

— Как это произошло? — спросил Андрие.

Шиб с трудом опустился в кресло. Все его движения были такими медленными, словно он двигался в воде с грузом свинца на поясе. Он опустил окровавленные руки на подлокотники и заметил, что все смотрят на него с ужасом. Дюбуа встал, приблизился к нему и положил руку ему на плечо, одновременно повернувшись к Андрие.

— Вызовите врача,

— Не нужно, — запротестовал Шиб, — ничего страшного.

— Будет лучше, старина, если вас все же осмотрит врач, — сказал Андрие фальшиво-бодрым тоном.

— Со мной все в порядке.

— Не думаю, — возразил Андрие. — У вас дыра в затылке.

— Дыра?

— По правде говоря, — сказал Дюбуа, сильнее надавливая ему на плечо, — по опыту своей работы в Алжире я бы сказал, что у вас огнестрельное ранение.

Шиб непонимающе взглянул на него.

Андрие слегка кашлянул.

— Гм... да... мне кажется, Дюбуа прав. И, по-моему, пуля все еще там.

— Где? — механически спросил Шиб, которому страшно хотелось спать.

— У вас в голове, — мягко ответил Дюбуа. «Сейчас не время для шуток», — хотел ответить

Шиб, но увидел, как Бланш снимает телефонную трубку, набирает номер и торопливо что-то говорит. Речь явно шла о нем. Он разобрал: «Приезжайте быстрее». Бабуля тоже поднялась с места: на ее аристократическом лице читалось недоверие, смешанное с ужасом. Бланш положила трубку.

— Врач скоро будет, — сообщила она. — Он сказал, что раненого лучше пока не трогать.

Речь шла о нем, Леонаре Морено. Это он ранен. У него пуля в голове. Настоящая пуля? В моей голове? Невозможно! Пуля в голове означает смерть. Пробитый череп, разбрызганные мозги. Никто не сможет встать и пойти с пулей в голове! Шиб посмотрел на свои руки и увидел запекшуюся на пальцах кровь. Свою кровь. Он вполне мог бы быть уже мертв, и не сегодня завтра его потрошил бы коллега-паталогоанатом... Да нет, покойники не чувствуют боли, а он чувствовал, и еще какую! Итак, стоит признать печальную истину: он нажил себе смертельного врага. И еще — где-то в закоулках его мозга застрял маленький металлический шарик. Шиб устало закрыл глаза.

— Вы видите ее? — шепотом спросил он у Дюбуа, словно боялся, что громкий голос может вызвать взрыв.

— Нет, — так же тихо ответил Дюбуа. — Но поскольку выходного отверстия нет, значит, она застряла внутри.

— А куда она вошла?

— В затылок, возле шейных позвонков. Между продолговатым мозгом и мозжечком...

Сколько спасительных миллиметров отделяли его от полного паралича и сколько— от идиотизма?

— Никто не видел мою партитуру? — послышался голос входящего Луи-Мари. — Я... — Он запнулся.

— Какую еще партитуру? — процедил Андрие, не отрывая глаз от окровавленной головы Шиба.

— Дебюсси, — машинально ответил Луи-Мари. — А что случилось?

— В меня кто-то выстрелил, — спокойно ответил Щиб. — Теперь я сижу с пулей в голове.

— Это что, шутка?

— Луи-Мари, это .похоже на шутку? — резко одернул его отец.

— Нет... но... не может быть!

— Может, как видишь, — ответил Дюбуа. — Будь добр, скажи Айше, чтобы открыла ворота. Сейчас приедет «скорая».

— Но как это произошло? — не унимался Луи-Мари.

— Да, в самом деле, — поддержала его Бабуля. — Где вы были, когда в вас выстрелили?

— Сидел во дворе.

— Боже мой! — воскликнула Бабуля, театрально заламывая руки. — В нашем дворе!

«Нет, при дворе Короля-Солнца, куда я решил прокатиться на машине времени!»

Вслух он ничего не сказал. Ему хотелось, чтобы Бланш положила руку ему на лоб и заверила, что все будет хорошо. Но этого не произойдет, старина, даже если ты начнешь загибаться прямо здесь... Впрочем, не исключено, что и начнешь... Бланш смотрела в окно, такое же белое, как ее душа, омытая слезами, которые она лила, не переставая, и которые понемногу затопляли ее...

— А кто в вас стрелял?

Все повернулись к Луи-Мари, и он инстинктивно втянул голову в плечи.

— Ну, это ведь вполне законный вопрос, — словно оправдываясь, сказал он.

— Не знаю, — ответил Шиб. — Я никого не видел. Только слышал шаги.

Неожиданно Андрие вскочил.

— Черт возьми! Я надеюсь, это не... И почти выбежал из комнаты.

— Папа? — окликнул Луи-Мари, устремляясь за ним.

Донесся отдаленный вой сирены. Щиб почувствовал, как по его шее течет пот, смешиваясь с кровью, но даже не пошевелил рукой, чтобы его стереть. Неужели Коста был убит только сегодня утром? Ну да... Утреннее убийство, вечернее убийство... Как моцион...

— Кажется, ему хуже, — заметила Бабуля. — У него закатились глаза...

В ее тоне явственно прозвучало недовольство. «Постараюсь не окочуриться прямо здесь», — мысленно пообещал ей Шиб. Потом он ощутил чью-то руку на своем запястье. С трудом открыл глаза. Кажется, он заснул— всего на несколько секунд... Оказалось, что одна его рука сжимает запястье другой.

— Я еще здесь, — прошептал он.

— Все оружие на месте, — объявил Андрие, входя в комнату.

Послышались приближающиеся шаги и шум голосов. Один голос, резкий и повелительный, произнес:

— Так, посмотрим...

Чьи-то руки ощупывали его, считали пульс, мерили давление, приподнимали веки, кто-то попросил его наклонить голову... Потом ему сделали укол и положили на носилки. Отсюда он мог видеть только белые халаты и стетоскопы.

— Вам чертовски повезло, старина, — услышал он над собой голос с хрипотцой заядлого курильщика. — Думаю, придется оперировать здесь, — продолжал врач, обращаясь к ассистентам. — Слишком рискованно вести его в больницу в таком состоянии.

Значит, из него будут извлекать пулю в столовой Андрие... Весело, ничего не скажешь!

— Вам повезло даже дважды, — добавил врач со смешком. — Это я такой осмотрительный... Нужно будет только дойти до машины, хорошо? Постарайтесь... Тихонечко... Нет, не надо носилок, пусть остается в вертикальном положении, — сказал он ассистентам.

— Но... вы что, собираетесь оперировать его в машине? — недоверчиво спросила Бабуля.

— Это называется «передвижная операционная», — поправил врач, — там найдется все, что необходимо для экстренных случаев. Когда нам сообщили, что произошло, мы решили, что, возможно, придется проводить операцию на месте. Пошли, приятель, — добавил он, поддерживая Шиба под локоть.

Как же сильно подкашиваются ноги! Просто макаронины какие-то... Ассистент врача подхватил его под другую руку, и они втроем двинулись к фургончику «скорой», стоявшему у самых дверей. «Передвижная операционная»... Не передвинуться бы на тот свет... Смерть буквально дышит тебе в затылок, проникает во все сплетения твоих мускулов, высасывает из тебя все силы, словно потягивая маленькими глоточками свой вечерний коктейль «Кровавый Морено»...

В машине пахло антисептиком. Шиба осторожно уложили на операционный стол лицом вниз. Шум голосов, гудение аппаратуры, мелькание цифр и ломаных линий на мониторах...

— До скорого! — сказал ему молодой ассистент, делая знак анестезиологу.

Шиб почувствовал, как в руку ему впивается игла. Он еще услышал, как кто-то считает: «Один... два.,, три...», и отключился.