Кутюрье смерти

Она тщательно оделась: розовая сетчатая кофточка с короткими рукавами, цыганская юбка и золотые босоножки на высоких каблуках. Взбила волосы, крашенные в золотисто-рыжий венецианский, и накрасилась ярче обычного.

Предатель! От одной мысли об измене мужа кровь закипала у нее в жилах.

Мадлен вышла на улицу: она чувствовала себя женщиной в полном расцвете, что было совершенно естественно, учитывая ее весьма пышные формы.

Площадь была пуста. Марселя на посту не было! Мадлен побледнела, прошлась по соседним с площадью улицам и вернулась к фонтану как раз тогда, когда коротышка выходил из гаража.

— Привет, Мадлен! Все в порядке?

— Ты не видел Марселя? Я его ищу, — поинтересовалась она надменно, из-за чего ее голос звучал почти резко.

— Ушел, минут пятнадцать назад…

— Куда?

— Не знаю. Патрулировать, наверное. А что? Что-нибудь случилось?

— А как твоя машина? Бегает? Я пошла, пока.

С этими словами Мадлен повернулась к Паоло спиной. Все было понятно, не стоит ей тут вкручивать: этот подлец дает Марселю свою машину и, конечно, хату тоже. Но Мадлен так просто не проведешь! Они у нее еще попляшут! Через десять минут Мадлен была уже у дома коротышки: пот струился по лицу, волосы растрепались, она еле переводила дыхание. Ну и подъем! Кому могло прийти в голову поселиться на вершине холма, в квартале, где, кажется, никто и не живет даже! Ей-то нравились современные многоквартирные дома, совершенно новые, из стекла и стали, и чтобы с соблюдением всех санитарных норм.

Она затаилась, чтобы понаблюдать за соперницей. Ставни были закрыты. Потрескавшиеся стены не пропускали ни звука. Из помойного бака на пожухлые гортензии стекала известка. Из-за кучи мусора выступал садик размером с гномий колпачок. Что за убожество! Сразу видно, что мужик живет один и зарос грязью, как все мужчины, когда нет женщины, которая бы следила за ними…

Она положила ладонь на ручку старой калитки, тихонько нажала. Заперто. Эти обманщики осторожны.

Мадлен медленно обошла дом, с удовлетворением вздохнула: ставни на кухонном окне не закрыты. Она толкнула раму, но та не поддалась.

С оглушительным грохотом приближался грузовик. На Мадлен снизошло вдохновение, и, когда грузовик, громыхая, поравнялся с домом, она раскрутила свою сумочку и изо всех сил грохнула ею по стеклу, которое лопнуло с сухим треском. Мадлен затаила дыхание. Грузовик только что затормозил на красный свет, и ее уже нельзя было увидеть из старых развалюх напротив. Мадлен запустила руку в образовавшуюся дыру и повернула шпингалет. Окно открылось. Мадлен без труда перелезла через подоконник. На светофоре зажегся зеленый. Грузовик дернулся. Она стояла посреди кухни, сердце у нее колотилось, но в доме — ни звука. Мадлен медленно двинулась к гостиной, готовясь впиться ногтями в зенки развратников.

— Скажи-ка, это с Мадлен ты сейчас болтал? — спросил Жаки коротышку, как только Мадлен повернулась к нему спиной.

— Да. Она искала Марселя.

— Ты сказал ей, что он отправился к паркингу, там какая-то разборка?

— Я не в курсе.

— Слушай, ты когда-нибудь начнешь обращать внимание на то, что происходит вокруг? — улыбнулся Жаки.

«Заткнись, собака!» — подумал коротышка, дружески махнув Жаки. Он вернулся в гараж, задумчиво вытирая тряпкой запачканные машинным маслом руки.

Итак, Мадлен известно про пикап. Она разыскивает Марселя. А поскольку она его не нашла, то, возможно, подумала, что ее муженек пользуется своим рабочим временем, чтобы бросить одну-другую палку.

Он улыбнулся, представляя себе рассвирепевшую Мадлен, в пене бегающую по городу в такую жару в поисках своего будущего бывшего мужа, вступившего в пору спаривания.

Неожиданно улыбка застыла у него на лице. Куда, по мнению Мадлен, мог пойти трахаться Марсель? В гостиницу — нет, к девчонке — нет, домой — нет. И надо, чтобы это было неподалеку, чтобы долго не отсутствовать. Значит, только квартира какого-нибудь понимающего друга…

Коротышка взлетел на свой мотороллер.

— Я — по делу, сейчас вернусь, мне тут нужна одна вещь…

— Да ладно… только не задерживайся…

— Я мигом!

Мадлен все осмотрела. Темная спальня, вонявшая затхлостью, гостиная с видавшей виды мебелью, ванная с черно-белой плиткой, ватерклозет, который, наверное, лет пятьдесят никто не мыл. Грязи в доме было полно, но людей не оказалось. Она ошиблась. Может, она все это придумала, может, Марсель ее не обманывал? Или правильнее сказать «еще не обманывал»?

Она вернулась в кухню, воззрилась на разбитое стекло. Ладно, в конце концов стекло — это не смертельно. Ее взгляд остановился на огромном морозильнике. Почти таком же огромном, как саркофаги, в которых держат мумий. Сколько времени она мечтала о таком, а Марсель все не соглашался… Но зачем холостяку сдалась такая махина? Она подошла рассмотреть, чьего это производства, и машинально открыла дверцу.

Мадлен не слышала, как перед воротами остановился мотороллер. Она не могла отвести взгляд от лежавших навалом частей человеческого тела, глаза ее блуждали, они стали круглыми, а разум категорически отказывался понимать, что именно значит то, что она перед собой видит.

Голос ударил ее в спину.

— Ну что, Мадо, проводим инспекцию?

Она подпрыгнула и обернулась, рот у нее раскрылся от изумления.

Коротышка смотрел на нее: побелевшие от злости глаза, осклабившийся рот обнажил острые зубы, обе руки за спиной.

— Левую или правую? — слащаво поинтересовался он.

— А-а? — пробормотала Мадлен, которой нестерпимо захотелось писать.

— Правую! — решил за нее коротышка, медленно высвобождая из-за спины руку, в которой блестел тесак.

Подпрыгнув в почти животном ужасе, Мадлен попыталась выскочить через окно. Хорошо заточенный тесак обрушился на нее на лету и отсек лодыжку. Мадлен попыталась было закричать, но ни звука не вылетело из сведенного судорогой горла. Она так и плюхнулась в зияющий морозильник. Коротышка, улыбаясь, склонился над ней. Из отрубленной лодыжки била кровь, ее брызги попадали ему на лицо, и он языком слизывал их с губ. Мадлен почувствовала, что пропала, неконтролируемая ненависть, безумное желание жить заставили ее подняться, она выпрямилась, как пружина, нащупала в кармане пилку для ногтей и изо всех сил вонзила в горло коротышки, но в артерию не попала.

Он зарычал, как раненый зверь, и, с яростью опустив тесак, перерубил ей горло с такой силой, будто колол дрова. Он вынул тесак из раны и снова опустил его на трепещущее тело, он поднимал и опускал его, забыв вытащить пилку, застрявшую в бугристой коже у него на шее. Когда же он наконец остановился перевести дух, то, что было женщиной в соку, превратилось в кучу сочащегося мяса и раздробленных костей.

Он резко выдернул пилку, брызнула кровь, и коротышка бросился в ванную.

Когда Марсель вернулся домой, не чувствуя под собой ног от усталости, дети были в гостиной и зачарованно смотрели по видику найденную на шкафу порнушку. Оплеуха — раз, оплеуха — два, крики, плач.

— Где ваша мать? Господи, да она с ума сошла, что ли, разрешить вам смотреть эту мерзость?

— А ты? Почему ты сам на голых теток смотришь?

— Франк, замолчи. Это нам приятель один дал. Мы такое никогда не смотрели. Мадлен! — заорал он.

— Ее нет! — проворчал Франк.

— А где она?

— Не знаем. И кока-колы тоже нет! — прохныкала Сильви.

— Можно, мы мультики посмотрим? — спросил Франк.

— Да, но тихо. Папа устал.

Дети тут же начали кидаться подушками, причем с не меньшим грохотом, чем работа пары отбойных молотков. Проглотив аспирин, Марсель задумался о смысле продолжения рода. Потом он гаркнул на детей и уселся смотреть мультики. Сильви устроилась у него на коленях, Франк — у его ног.

В девять вечера Мадлен все еще не было. Марсель начал волноваться. Мать Мадлен умерла пятнадцать лет назад. А отец влачил свое альцгеймерово состояние в доме престарелых. Он позвонил ее сестре, которая не преминула сообщить, что Мадлен всегда была не в себе — бесполезная информация. Да где же она могла быть? У подружки по спортивному клубу? У одной из этих жирных подружек, которые всегда портили Марселю существование своими «советами»… Марсель обзвонил всех, что стоило ему нервов. Безрезультатно. Или его обманывали.