Страница 18 из 64
Если разрешение на выделение денег на новую программу по борьбе с безработицей в 1935 году уже вызвало неудовлетворение со стороны предпринимателей, то сам закон натолкнулся почти на полное единодушие со стороны оппозиции. Поэтому профсоюзное движение, число членов которого, с одной стороны, с 1935 по 1937 год увеличилось на 7,2 миллиона, а с другой стороны, его верхушка из-за раскола в воинствующем конгрессе промышленных организаций рассорилась с Американской федерацией труда (АФТ), должно было завоевать свое место только путем жестких дискуссий и сидячих забастовок.
И в отношении самого значительного социально-политического достижения «Нового курса», закона о социальной защите от августа 1935 года, в предпринимательском мире преобладали неодобрительные голоса. С введением пенсионного обеспечения по старости и пособий безработным, которые были разработаны совместно с работодателями и наемными работниками, «Новый курс» порвал, наконец, с традиционной формой оказания помощи бедным. Если даже вначале почти половина американцев лишилась и без того ничтожных выплат, которых для смерти было слишком много, а для жизни слишком мало, если и не было введено всеобщее медицинское страхование, то этот шанс все же был принципиальным социально-политическим поворотом.
Довольно сплоченно предприниматели оказывали противодействие налоговой политике Рузвельта. Существовавшая с 1933 года тенденция повышать налоги на личные прибыли, особенно на сверхприбыли, чтобы увеличить сбор для общественных нужд и оказать воздействие на перераспределение доходов и имущества, 19 июля 1935 года после предложений Рузвельта по налоговой реформе достигла своего кульминационного пункта. Прогрессия налогов на доходы, еще при Гувере в 1932 году достигшая максимальной отметки в 63 %, поднялась до 73 % при годовом доходе в миллион долларов, налоги, связанные с наследством и дарением, были умеренными, но прежде всего прогрессивными были налоги с корпораций. В 1936 году введен налог на невыплаченные дивиденды, чтобы заставить коммерсантов путем повышенных выплат дивидендов стимулировать потребление. Как полемика делового мира, так и атакующая риторика Рузвельта, конечно, затемняли тот факт, что повышение налогов выдерживалось в скромных рамках.
В конце своей концепции о сотрудничестве и повороте влево поддерживаемый новыми советниками Рузвельт увидел проблемы монополий и промышленной концентрации в другом свете. Если в 1933 году делалась ставка на стабилизацию цен как средство против их падения и приходилось мириться с опасностью дальнейшей концентрации, то теперь Рузвельт все больше приходил к убеждению, что овладевшая рынком олигополия путем ненужного удержания высоких цен увеличивала прибыли во вред покупательной способности масс. Особое беспокойство Рузвельта вызывала проблема обеспечения предприятий газом, водой и электроэнергией. Хотя федеральное правительство еще в 1933 году начало санацию бедственного положения в районе реки Теннесси, построило там электростанцию и приняло меры по удешевлению энергии, однако, по мнению Рузвельта, уровень цен в энергетическом секторе остался сверхвысоким, так как компании творили паразитические бесчинства. Рузвельту хотелось больше всего это запретить, но он был вынужден 26 августа 1935 года из-за многочисленных обстоятельств в конгрессе согласиться на более мягкий закон, который, по меньшей мере, значительно усиливал контроль над этими обществами. Этот закон был началом очень острой антимонопольной политики Рузвельта, которая в 1937–1938 годах достигла своего апогея, но мало что могла изменить при существовавшей концентрации. Послание Рузвельта 29 апреля 1938 года было таким жестким обвинением против власти монополий и картелей, а также против неравного распределения богатств в США, какого раньше никто из президентов не выдвигал. Однако чем больше США приближались к вступлению в войну, тем больше сближались правительство и большой бизнес, так как Рузвельт знал, что вооружение и военная экономика без добровольной поддержки предпринимателей были немыслимы.
Стратегия предвыборной борьбы 1936 года — Рузвельт снова был выдвинут кандидатом под бурное ликование народа — была логическим следствием поворота влево. Рузвельт снова агитировал за дальнейшее проведение политики «Нового курса», использовал все полезное для себя из экономического подъема 1933 года и резко сводил счеты с «реакционерами», которые в случае победы республиканцев разрушат дальнейший процесс и вновь сделают правительство жертвой меньшинства. «Против меня их объединила ненависть», — кричал Рузвельт в Медисон-сквер-Гарден. Его республиканскому сопернику, губернатору Алфреду Лендону из Канзаса, было далеко до него во всех отношениях. Рузвельт показал себя снова в предвыборной борьбе «бриллиантовым» тактиком, все было великолепно организовано, самая большая физическая поддержка шла от профсоюзов. Поездка Рузвельта в открытом автомобиле по городам северо-востока страны напоминала триумфальное шествие, даже очень рафинированные репортеры теряли дар речи от восторга. Рузвельт слышал, как люди кричали: «Он спас мой дом! Он дал мне работу!»
И все же никто не рассчитывал на такой ошеломляющий успех Рузвельта. 27 миллионов голосов за Рузвельта и только 16 миллионов за Лендона, популистский кандидат Вильям Лемке мог собрать ровно 900 000, социалист Норман Томас — 200 000, коммунисты могли собрать только 40 000 голосов. Еще значительнее, чем эти цифры, был тот факт, что Рузвельт получил 523 голоса выборщиков в 46 штатах, в то время как Лендон всего восемь в штатах Вермонт и Мэн. Таким образом, Рузвельт мог праздновать величайшую победу с момента перевыборов Джеймса Монро в 1820 году. Кроме того, в палату представителей избрано 89 республиканцев и 334 демократа, в сенате было соотношение 17 к 75.
Рузвельт стоял на высоте своего политического величия, он получил подавляющее доказательство доверия «Новому курсу» и мог с уверенностью, если не с удовлетворением, рассматривать экономическое положение страны. Национальный доход не достиг еще уровня 1929 года, но по сравнению с самым низким уровнем 1932 года увеличился более чем на 50 %. Подобное соотношение было в промышленном производстве и ценах на сельхозпродукцию. Число работающих с 37,5 миллиона в 1933 году увеличилось до 43,4 миллиона в 1936 году, что хотя и смягчило проблему, но не решило ее до вступления США в войну. По статистике, среднее число безработных с 12,6 миллионов в 1933 году снизилось до 8,5 миллиона в 1936 году. Правда, миллионы, которые находили благодаря усилиям общественности временную работу, статистически считались безработными. Рузвельт сам лично знал, сколько нужно было еще сделать. Второе послание говорило без прикрас о миллионах американцев, у которых все еще не было средств для нормальной жизни, без бедствия и голода. «Я вижу одну треть нации в плохих жилищных условиях, которые плохо одеты и плохо питаются». Рузвельт говорил с уверенностью о том, что несправедливость должна быть устранена. И после этих успешных выборов, казалось, ничто не сможет сдержать дальнейшую энергичную политику реформ Рузвельта.
Но все получилось иначе. Рузвельт в последующие два года попал во внутриполитические трудности и был вынужден впервые терпеть большие поражения. Его отношение к конгрессу, несмотря на преобладание в нем демократов, носило нормально-традиционный небесконфликтный характер, свойственный отношениям между президентом и конгрессом. Со спадом предвыборной движущей силы стал наблюдаться и спад размаха реформ, и с некоторой уверенностью можно было предположить, что третье переизбрание в 1940 году — беспримерное нарушение американской традиции — исключалось, если бы Рузвельт в связи со второй мировой войной не получил новую руководящую роль.
Первый и самый тяжелый конфликт был связан с ним самим, он возник из смешения переоценки самого себя и ошибочной оценки политической ситуации в стране. Рузвельт в год выборов 1936 года постоянно думал, хотя никогда не говорил о том, как бы ему навязать третьей власти, Верховному федеральному суду, свою политическую волю, чтобы помешать разрушать «Новый курс». Для Рузвельта было вполне допустимым, что суд и закон о новом порядке трудовых отношений, и закон социальной защиты также может объявить не соответствующими конституции. В своей крупной победе на выборах Рузвельт видел убедительный демократический мандат доверия своей политике, он усиливал осознание своей миссии. И оправдание перед самим собой и американским народом своей неожиданной нападки на суд, которую он начал, конечно, с политической ошибки, не по этикету. Без предварительной подготовки общественности и без согласования с ведущими руководителями своей партии он 5 февраля 1937 года представил конгрессу законопроект реформы федеральной юстиции, который, между прочим, разрешал президенту для каждого судьи Верховного суда в возрасте свыше 70 лет, добровольно не ушедшего в отставку, назначить дополнительного судью, пока состав Верховного суда не достигнет 15 судей. Все в целом было основано на слабых доводах.