Шестой океан

Это говорил автоматический индикатор, который при помощи миниатюрной электронной машины через каждую минуту полета мог давать все необходимые для экипажа сведения.

Олег успокоился. Полет проходил точно по плану. На третьей минуте индикатор сообщил:

— Высота 2 тысячи километров, температура минус 215 градусов, под нами Сахалин, ускорение 5,7 метра в секунду.

Еще несколько томительных минут ожидания, и «Вулкан» набирает скорость 7,8 километра в секунду. Выключаются двигатели. Ракета делает широкий виток вокруг Земли.

Путешественники встают с резиновых диванчиков и, превратив их в кресла, усаживаются. За толстым стеклом иллюминаторов сквозь мглистую дымку видны очертания суши, морей, гор. Время от времени внизу, словно подхваченное вешним потоком крошево льдин, проплывают цепи перламутровых и серебристых облаков.

Олег смотрит в черное как сажа небо и настраивает рацию.

— «Вулкан»! «Вулкан»! — доносится из эфира. — Мы видим тебя. Прими поздравления от «Амура».

— Мы с «Дуная»… Мы с «Дуная»… Добро дошли! Кланяйтесь от нас Луне.

Затем слово было дано «Луаре», «Варшаве» и «Кавказу» — всем надземным космическим островам, которые курсировали по своим дорогам-орбитам вокруг родной планеты.

Скоро «Вулкан» должен был приблизиться к «Звезде КЭЦ», принять от нее подготовленный окислитель, необходимый для дальнейшего путешествия ракеты.

Олег включил телевизор. На пульсирующем, похожем на жидкое стекло экране вырисовалось огромное обод-колесо. Оно сияло, переливаясь сотнями огней. Там жили, работали люди. Такая форма искусственного спутника была не случайной. Она позволяла ему не только лететь по своей орбите со скоростью до восьми километров в секунду, но и вращаться вокруг оси. А как это важно! На спутника все вещи и люди приобретают вес, создается привычная земная обстановка.

— Друзья! Мы подходим к вам, встречайте! — проговорил Олег, увидев на экране капитанскую каюту и веселые лица ее обитателей.

— Мы готовы! Высылаем на вашу орбиту скоростные ракеты с цистернами, — послышалось в ответ.

Олег переключил телевизор, чтобы посмотреть, как из этих цистерн будет перекачиваться окислитель.

Пятнадцать минут — и «Вулкан» был заправлен. Теперь он выходил на трассу своего большого полета.

Обод «Звезды КЭЦ» спрятался за рамку экрана, сверкнув двумя яркими снопами прожекторов. Прощай, маленькая Земля! Ты последней провожаешь нас в дальний путь, желаешь счастья и успехов.

Хотя путешественники прошли все тренировки на Земле, но потеря веса вызвала не очень приятные ощущения. Казалось, они куда-то падают, проваливаются. Ныло, замирая в груди, сердце…

Только здесь, на космическом корабле, можно понастоящему понять, каким обетованным, воистину чудесным краем была для них родная Земля с ее горами и реками, лесами и садами, с ее материнской лаской и влюбленностью в человека, в каждую маленькую былинку и козявку, в их жизнь и движение.

Столетиями мечтал человек преодолеть силу тяготения, чтобы, высоко взмыв над родной планетой, одним взором окинуть ее необозримые пространства, взглянуть со стороны на вуаль ее белых облаков, на горные отроги и хребты, покрытые ледниками, на всю ее, стремительно летящую в бездне космоса и несущую неумолкаемую, неусыпную, клокочущую радостью и счастьем жизнь.

Сила тяготения… С ней упрямо боролся человек, но она не была и не могла, конечно, быть его врагом. Подумайте, что стало бы с Землей, если бы вдруг в один прекрасный момент исчезла сила тяготения? Нет, этого никак нельзя представить! Ведь не будь этой силы, все — города и села, реки и океаны, все движимое и недвижимое — оторвалось бы от Земли, низвергаясь в черную бездну. Да и сама планета взорвалась бы, как бомба, разлетаясь в пространстве косматым облаком песчинок и каменных глыб. Ведь не забывайте, изнутри Землю распирают колоссальные силы давления.

Но и наоборот, только в космосе, при полете по инерции, приходится встречаться с невесомостью. Если бы в ракете все вещи не были прикреплены к стенам специальными скобами, крючками и резиновой тесьмой, они стронулись бы с мест, полетели, блуждая, как живые, из угла в угол.

Иван Иванович Денисов сидел у телескопа, Виктор занял место у пульта управления. Олег хотел воспользоваться свободным временем и отдохнуть. Он несколько раз закрывал глаза, заставляя себя ни о чем не думать. Но уснуть не мог.

Тем временем «Вулкан» увеличил скорость и по широкой полуэллиптической кривой направился на стационарную орбиту. Проходя по ней, ракета будет как бы привязана к одному и тому же пункту Земли.

Спокойно движутся стрелки приборов. Медленно бежит время. Но что это? Над циферблатом показателя скорости вспыхивает красный огонек. Ага, ракета в своем полете отстает от графика на 500 метров!

Виктор обернулся к Олегу, кивнул головой: мол, посмотри, сделано первое предупреждение штурману. Но он даже и не прикоснулся к приборам. Зачем? Они сами выправят ошибки аппаратов, дадут команду увеличить скорость.

Так оно и случилось. Тревожная весть об отставании была принята своевременно, и теперь Виктор наблюдал, как стрелка показателя скорости начала быстро склоняться к желтой черте. Еще минута — и красный тревожный огонек погас. Ракета идет точно по графику.

Виктор весело встряхивает волосами, смотрит на задумчивое, сосредоточенное лицо Ивана Ивановича и вдруг шутливо начинает:

Иван Иванович довольно улыбается. Виктор оставляет штурманскую рубку, подходит к нему, становится за спиной.

подхватывает песню Денисов. Присоединяет свой голос и Олег.

И вот трое космических путешественников, обнявшись, сидят перед широким окном каюты и поют веселую озорную песню. Перед глазами, во всю ширину окна, висит Земля, светясь ласковым голубым сиянием. Она напоминает школьный глобус, который кто-то незаметно поворачивает, знакомя наблюдателей с земными ландшафтами.

Денисов пел старательно, задушевно. Густой, с приятной хрипотцой голос, добродушная улыбка под узкими аккуратными усиками — все в этом человеке подчеркивало какую-то притягательную душевную чистоту.

Олег стоял сбоку, опершись о плечо Ивана Ивановича. Свободной рукой он живо и энергично размахивал в такт песне. Вьющиеся его волосы рассыпались, широко раскрытые глаза светились задором. Усталость, которая чувствовалась в начале полета, бесследно исчезла. Хорошо натренированный организм юноши победил. На лице Олега светился здоровый румянец, движения были спокойные и уверенные.

Виктор сидел вполоборота к Денисову. Он смотрел прямо в его лицо, следил, как шевелятся его пухлые яркие губы, изо всех сил стараясь петь с ним в такт. Денисов иногда подмигивал ему, и Виктор в такие минуты оживлялся.

Наблюдая за Иваном Ивановичем, Виктор невольно подумал, что тот на кого-то очень похож. Но на кого? На благородного капитана Немо, полярника Седова или Циолковского? На всех вместе и ни на кого. У него было какое-то особенное лицо, отличные, надолго западающие в память черты.

Одно слово много говорило о нем: пионер космоса! Несколько лет назад он первым согласился возглавить экспедицию ученых на Малую Луну и теперь в свои преклонные годы не побоялся пуститься в далекий, опасный путь с дерзновенными молодыми орлятами. Денисова манил космос. Только с ракеты, с искусственного спутника мог он поговорить по-настоящему со своими старыми знакомыми — с Большой Медведицей, Близнецами, Орионом, Драконом, Андромедой, Козерогом, — с тысячами звезд и созвездий, к которым у него на всю жизнь сохранились большая любовь и уважение…