Страница 10 из 33
Нет сомнений в том, что покинуть «Фрам» было опаснее, чем оставаться на нём. Нелепо и абсурдно утверждать, как это сделал Грили после почти чудесного возвращения Нансена, что он бросил своих людей на затёртом льдами судне и заслуживает поэтому порицания[19]. Командование судном было доверено Свердрупу. Нансен взял себе в спутники только Юхансена, которому будет суждено совершить ещё одно плавание на «Фраме», но уже с Амундсеном и на юг.
Полярных путешественников так занимают все перипетии и трудности санного похода Нансена, что они порой забывают о его снаряжении, которое для нас, исследователей южно-полярных областей, имело первостепенный интерес. В современном понимании полярные путешествия начинаются с Нансена. Именно он впервые использовал лёгкие сани, поставленные на норвежские полозья, вместо тяжёлых английских саней типа эскимосских. Примуса, провиант, палатки, одежда и тысяча других мелочей, без которых ни одно путешествие не имеет в наше время шансов на успех, — всё это совсем недавно было введено в полярный быт Нансеном, хотя он, конечно, опирался на многовековой опыт путешественников. Сам Нансен писал об английских полярниках:
«Как хорошо было продумано и выполнено с помощью скромных средств их снаряжение! Воистину, нет ничего нового под солнцем. Как я убедился, они предвосхитили почти всё то, чем я гордился и что считал своим нововведением. Мак-Клинток пользовался таким же снаряжением сорок лет назад. Они не виноваты в том, что родились в стране, не знающей лыж»[20].
Тем больше заслуги людей, которые, располагая несовершенным снаряжением прошлых лет, отваживались на такие дальние путешествия. Для нас же важнее всего, что, если Скотт является родоначальником санных походов в Антарктике, Нансен — родоначальник современных санных походов вообще{16}.
Четырнадцатого марта, через несколько дней после возвращения солнца, когда «Фрам» находился на 84°4′ с. ш., Нансен и Юхансен вышли в путь на трёх санях (на двух из них лежали каяки) с 28 собаками. 8 апреля они достигли самой северной точки — 86°13′6″ — так сообщает в своей книге Нансен.
Мне же он говорил, что профессор Гильмюйден, которому он передал свои астрономические выкладки и дневник, посчитал, что из-за рефракции видимый горизонт был приподнят и в таком случае должны быть соответственно уменьшены результаты наблюдений. Поэтому Нансен приводит в книге уже скорректированную в сторону уменьшения широту, хотя, по его словам, обсервация производилась при совершенно чистом горизонте, а следовательно, на самом деле путники находились на более высокой широте. Он использовал секстан и искусственный горизонт.
Отсюда они повернули назад, но им пришлось обходить торосы и открытые полыньи, и они не вышли к предполагаемой земле на 83° с. ш., которая в действительности не существует.
В конце июня им пришлось преодолевать полыньи на каяках, сильно пострадавших в трудном пути и требовавших бесконечных починок. Пережидая плохую погоду, они долго стояли лагерем, и Нансен всё время наблюдал какое-то белое пятно, как он думал, — облако. Наконец 24 июля показалась земля — она-то и была этим белым пятном. Через две недели они добрались до неё — это оказалась цепочка островов. Не зная, что это за архипелаг, — их корабельный хронометр остановился — путешественники миновали его и продолжали двигаться на юго-запад, пока не наступила зима. Они построили себе хижину из камней, мха и снега, покрыли её шкурами моржей, освежёванных прямо в воде, так как вытащить тушу на берег не под силу двоим мужчинам. Когда я встретился с Нансеном, он уже забыл о всех этих злоключениях и не верил, что пережил их, пока я не показал ему им же написанную книгу. Зиму они пролежали под крышей дома, в старой одежде, настолько пропитавшейся ворванью, что она соскребалась ножом с рубашек.
Пришлось шить себе новую одежду из одеял и мастерить спальные мешки из шкур медведей, мясом которых они питались.
В мае следующего года они выступили в поход на Шпицберген.
Шли целый месяц, в течение которого по крайней мере два раза были на волосок от гибели: сначала течением унесло их каяки, Нансен бросился за ними вплавь по ледяной воде и успел догнать как раз в тот момент, когда уже начал погружаться под воду к ужасу наблюдавшего за ним с берега Юхансена; в другой раз морж напал на лодку Нансена и чуть не пробил её клыками и ластами. И вот однажды, проснувшись утром и оглядывая в незнакомом месте неприветливые ледники и обнажённые скалы, Нансен услышал собачий лай. Сильно взволнованный, он бросился навстречу звукам и увидел одного из руководителей английской экспедиции Джэксона — Хармсуорта, зимовавшего здесь со своим отрядом. Тот первым сообщил Нансену, что они находятся на Земле Франца-Иосифа.
В конечном итоге Нансен и Юхансен высадились в Вардё, на севере Норвегии, где узнали, что о «Фраме» пока нет известий. Именно в этот день судно освободилось ото льдов, сковывавших его почти три года.
Я не могу рассказывать подробно о дрейфе «Фрама», скажу лишь, что судно достигло 85°55′ с. ш., то есть ему оставалось всего лишь 18 географических миль до самой северной точки, достигнутой Нансеном. А вот санный поход и зимовка Нансена и Юхансена имеют много общего с судьбой нашей северной партии; в долгую зиму 1912 года мы не раз с надеждой вспоминали о них — коль скоро такой случай мог произойти единожды, рассуждали мы, то почему бы ему не повториться, почему бы Кемпбеллу и его людям также не выжить?
Ещё до плавания Нансена дух приключений, издавна толкавший людей в неведомое, в сочетании с жаждой познания ради самого познания заставил цивилизованный мир обратиться мыслями к югу. В воздухе витала мысль о том, что материк такой величины с его своеобразным климатом может оказывать решающее влияние на изменения погоды во всём Южном полушарии. Важное значение магнетизма лишь усугублялось окружавшей его тайной, а район вокруг Южного магнитного полюса представлялся щедрой нивой для проведения экспериментов и наблюдений. История этой земли на протяжении прошлых геологических эпох имела бесспорный интерес для геологической истории всего земного шара, а изучение образования суши и поведения льда могло сказать специалисту по физической географии больше, чем исследования в любом другом районе мира — в Антарктике он мог наблюдать ежедневные и даже ежечасные изменения, которые, как ему известно, в эпоху оледенения происходили во всём мире, но сейчас прослеживаются только по оставленным ими следам. Да и для биологии освоение Антарктики могло иметь первостепенное значение, так как живой мир моря играет важнейшую роль в изучении эволюционного процесса.
Руководствуясь этими идеями и целями, Королевское общество и Королевское географическое общество при активной поддержке британского правительства организовали первую экспедицию Скотта, официально именуемую Английской антарктической экспедицией 1901–1904 годов, а неофициально — Экспедицией «Дисковери», по названию судна{17}, на котором она плыла. Офицерский состав и команда почти все были военными моряками, для осуществления научных целей экспедиции были приданы пятеро учёных. Все они были гражданскими лицами.
«Дисковери» вышло из Новой Зеландии в канун Рождества 1901 года и сразу за Южным полярным кругом вступило в полосу паковых льдов, всегда преграждающих доступ к сравнительно чистой воде. Как мы теперь понимаем, судну повезло — оно преодолело пак чуть больше чем за четыре дня. Скотт достиг мыса Адэр, а затем, как и Росс шестьюдесятью годами раньше, пошёл вдоль западного берега Земли Виктории. Продвигаясь на юг, он не переставал искать удобную зимнюю стоянку для судна, и когда 21 января 1902 года он вошёл в залив Мак-Мёрдо, то решил, что здесь он найдёт как закрытую бухту, где «Дисковери» спокойно перезимует, вмёрзши в лёд, так и проход дальше на юг.
19
Nansen. Farthest North. Vol. I, p. 52. (На русском языке, кроме дореволюционных изданий, книга Ф. Нансена «Дальний север» о дрейфе «Фрама» издавалась в виде двухтомника в 1940 году (Издательство Главсевморпути) и в 1956 году (Географгиз). — Ред.)
20
Ibid., pp. 19–20.