Страница 4 из 57
— Это мнение некомпетентного наблюдателя, а не ученого, — сказала женщина, сидящая возле Стовина. — но не доказательство.
Президент взглянул на список участников встречи. Это была новенькая… доктор Рут Вакелин, биолог моря, Калифорнийский Технологический. Была бы совсем ничего, если бы уложила волосы и подкрасила глаза. Остальные трое — это Донливи — агроном, Чайвез — ботаник из Беркли, Брайбарт — президент снова посмотрел на список — антрополог. Тоже первый раз здесь.
— Для вас было бы доказательством свидетельство одного из тех гробов в Хейсе, — резко сказал президент.
Он снова повернулся к Стовину.
— Вы думаете, это может произойти снова?
— Я уверен в этом. Но разве это не интересно само по себе, как физическое явление?
— Важно то, что это убивает людей, доктор Стовин.
Стовин пожал плечами.
— Погодные условия убивают людей постоянно. Засухи, наводнения, лед, солнце, холод, туман… все это потенциальные убийцы. Более того, мы даже благодарны им за это. Они регулируют численность населения. Но этого явления мы боимся, потому что оно новое. Оно настолько новое, что я уверен, за всю историю человечества оно не было зарегистрировано ни разу. То, что произошло в Хейсе, и то, что мы видим на фотографиях, произойдет снова. С худшими последствиями.
— С худшими?
— Это… явление… может увеличиться в масштабах. Оно, может быть, способно будет поразить город. Скажем, Рейкьявик… Абордин… Мурманск, Сиетл… Будут тысячи убитых. Но сейчас важно не это, мистер президент.
— У нас с вами разные понятия о том, что важно, а что нет.
Указательный палец Стовина, заметил президент, снова стал ритмично постукивать по ладони.
— Важно не то, что это явление означает в смысле, так сказать, локального воздействия. Важно то, что оно означает вообще для Земли. Возможно, смысл этого еще не ясен никому: ни ученым, ни вам, ни премьер-министру Британии, ни президенту Франции, ни германскому канцлеру.
— Никому, кроме вас, доктор Стовин? — ехидно осведомился президент.
Женщина-биолог коротко, едва слышно, хихикнула. Стовин не улыбнулся.
— А мне меньше всех, мистер президент. Я человек, который открыл дверь на балкон и вглядывается в непроглядный туман. Я думал, что смогу прожить жизнь и умереть, оставив тем, кто будет после меня, самим заботиться о своих проблемах. Но так не получается, мистер президент. Эти проблемы коснулись и меня. Мне всего сорок один год и у меня еще много времени впереди.
Мелвин Брукман заерзал в кресле. Стовин всегда останется самим собой, подумал он. Несмотря на то, что всегда погружен в себя и прекрасно владеет собой, он умеет нагнетать драматизм.
— Мистер президент, — сказал он. — Мы пригласили мистера Стовина на эту встречу, так как он представляет определенную точку зрения. Но я думаю, что он не будет возражать, если его точку зрения разделяют и другие люди, в том числе и я.
— Но доктор Стовин, — сказал президент, — явно не согласен с точкой зрения доктора Брукмана, выраженной в пункте 12 его доклада.
— Да, я не считаю такое заключение правильным. Это явление настолько серьезно, что к нему следует относиться соответственно. Тем более, что мы уже стоим перед лицом имеющих место изменений в климате Земли. И эти изменения все время будут усугубляться. Достаточно вспомнить смещение агрикультурных зон в направлении к экватору, засухи в южной части Сахары, Эфиопии, Индии… Поздние зимы и ранние осени в высоких широтах, особенно в Канаде и в Советском Союзе.
Следует отметить обширные миграции птиц, животных, рыб. Если вы сомневаетесь, мистер президент, то уже есть неопровержимые данные о миграции карибу, бабочек Монарх, армадило. А уважаемая доктор Вакелин может подтвердить изменение путей и сроков миграции некоторых рыб из северных морей.
Рут Вакелин промолчала, и Стовин после паузы продолжал:
— И к тому же у нас есть доклад доктора Литмана.
Брукман шевельнулся. — Мистер президент, вы, может быть, помните, что Литман умер на прошлой неделе.
— Литман, — сказал Стовин, — был ведущим климатологом в США. Последние четыре года он работал с секвойями. Вы знаете, что эти деревья живут столетиями и по их годовым кольцам можно с большой точностью выяснить климатические флюктуации. Это процесс достаточно сложный, но он срабатывает. Пожалуй, это единственный точный способ, позволяющий нам судить о климатическом прошлом.
— И…? — сказал президент.
— Литман разработал метод прогнозирования будущих флюктуаций на основе данных по прошлым флюктуациям климата. Так вот, он доказывает, что сейчас на Земле возникла ситуация более острая, чем в 17-ом столетии, когда на Землю обрушились необычные холода и? тот период даже называют Малый ледниковый период. Но то, что ждет нас впереди, не будет таким «малым».
— И когда это может начаться?
— Это уже началось. Взгляните на Баффинову Землю. В течение последнего столетия там летом никогда не было снега. Сейчас Баффинова Земля покрыта снегом круглый год. И поворотной точкой была зима 1972 года мгновение по шкале геологического времени. Но за это мгновение количество снега и льда в Северном полушарии увеличилось на десять процентов.
— Мы все читали выводы Кукло-Мэтьюза, Сто, — сказал Брукман. — Но многие оспаривают справедливость этих выводов.
— Многие спорили и с Галилеем, утверждавшим, что Земля вертится вокруг Солнца, — сказал Стовин. — Но она все равно вертится.
— Каковы же выводы? — спросил президент. — Кажется, только я незнаком с ними.
— Они утверждают, что мы находимся на пороге быстрых и резких изменений климата. Джорд Кукла — он работает в Ламонт-Дохерти в Нью-Йорке, — еще подряд шесть таких зим, как зима 1972 года, — и Земля вернется в то состояние, в каком она пребывала 1000 лет н.11нд. Чтобы вы поняли, что это значит, мистер президент. я скажу, что в то время Чикаго находился под слоем льда толщиной в милю.
Президент налил стакан ледяной воды из графина и выпил.
— Под слоем льда? — переспросил он. — Вы, вероятно, шутите. Насколько я понимаю, климатические изменения — процесс очень медленный. Разве он не тянется столетиями?
Стовин наклонился вперед и заговорил.
— Я приглашен сюда потому, что могу дать ответ на этот вопрос. Я здесь вовсе не потому, что предсказал климатические изменения. Таких людей много: Рейд Брисон в Висконсине, Стефан Шнайдер в Булдере, Губерт Ламб в Англии, Эмилиан в Майами, Роберт Ордри и даже ваше ФБР. — Он сделал паузу и этим воспользовался Бритбарт.
— Ордри? Я читал его, но это же любитель, а не ученый.
— Тогда это человек, которого я смогу понять, — резко сказал президент. Он улыбнулся, чтобы смягчить резкость фразы. — Любитель-ученый. Это можно сказать о большинстве президентов.
Стовин продолжал, как будто его и не перебивали.
— Вы думаете, что этот процесс может длиться столетиями? Этого же мнения придерживается множество климатологов. Я никогда не верил в это, но не смог противопоставить этой точке зрения ничего, кроме своих догадок. И когда Мэл, — он кивнул в сторону Брукмана, — послал мне фотографии со спутника, а также фильм, снятый в Хейсе, я увидел то, что человек не видел в течение 20 ООО лет. Я увидел выходцев из будущего.
Брукман заерзал в кресле, а женщина пожала плечами. Стовин посмотрел на лист бумаги и продолжал:
— В конце прошлого столетия, мистер президент, русские ученые исследовали замороженный труп мамонта, найденный в Сибири. Мамонт прекрасно сохранился — ученые даже попробовали его мясо. Во рту мамонта обнаружили большое количество свежей замороженной травы, которая обычно растет в тропиках. Этот мамонт погиб 40 000 лет назад.
С тех пор были найдены десятки мамонтов, а в Недфесте, Моравии — кости более чем пятисот мамонтов, лежащих вместе.
Что убило сибирского мамонта и остальных? Убило огромное животное быстро и неожиданно. Ведь оно ело тpaву в момент смерти. И какой климат был в то время в Сибири, если там росли тропические растения? Ведь они остались совершенно свежими, не подверглись гниению. Значит, они были заморожены мгновенно. От чего умерли пятьсот мамонтов одновременно в Бедфесте?