Все началось с вечеринки

– Коль скоро речь зашла о грубости, так ты признаешься, чему улыбалась, или вновь вступим в жаркую схватку на траве? – поинтересовался Скотт.

– Это подделка, – вздохнула Аня.

– Что?

– Серьга в носу у Петры. Это всего-навсего клипса.

– Ты уверена?

Она воспользовалась его замешательством, чтобы подняться.

– Можешь мне поверить.

– Маленький чертенок!

Он стал рядом, и глаза его сияли от восторга.

– Она прекрасно знала, чего мне стоило сдержаться, чтобы не отругать ее за это.

– Она таким образом проверяла тебя. – Аня направилась к дому.

Скотт поднял бутылку с водой и пошел вслед за ней.

– Наверное, я не прав, наказывая ее, когда она грубит Шону.

– Я думаю, наоборот, это придает ей уверенности. Она умеет прекрасно вести себя, когда захочет. Так что, предъявляя к ней определенные требования, ты даешь ей понять, что заботишься о ее будущем. Ее до слез растрогало, что ты работаешь дома, чтобы побыть с ней.

Скотт покраснел.

– Ну что ж... не знаю, долго ли смогу себе это позволить, – хрипловато произнес он, пытаясь скрыть радость. – Нельзя без конца спихивать дела на партнеров, но не хотелось бы, чтобы она думала, будто мой интерес к ней пропадает.

– Думаю, этого нечего опасаться. Через несколько дней начнутся занятия в школе, до половины пятого ее не будет дома.

– И вдобавок два часа она пробудет под твоим присмотром... – пробормотал он, составляя в уме расписание. Он заметил, что Аня сбилась с шага, и недовольно глянул на нее. – Ты согласилась на мои условия. Даже если все кончится хорошо, надеюсь, ты все же продолжишь работать с Петрой. Ты сама убедилась, как полезны ей индивидуальные занятия, у вас уже сложились тесные отношения. И ты нужна ей.

И не только ей, добавил он про себя.

Все следующие дни Скотт все так же навязывал им свое общество. Аня поняла, что как отец, так и дочь используют ее в качестве своеобразного буфера, с помощью которого можно утолять взаимное любопытство.

В субботу вечером, когда Аня дописывала статью, ей позвонил Марк. Он сообщил, что нашелся хакер, разместивший объявление о вечеринке. Им оказался ученик школы, уже не первый раз совершавший подобные проступки. Она может вернуться в школу, тем более что больше всех возмущавшаяся родительница теперь не станет поднимать шум: ее сына опознали в магазине, когда он покупал ликер для своих несовершеннолетних друзей.

В школе коллеги встретили Аню шуточками. Но она терпеливо пережила их, а потом на первый план выдвинулся свежий скандал, связанный с хоккейным тренером, который завел интрижку с женой одного из учителей.

В пятницу вечером Марк Рэнсом неожиданно пригласил Аню на обед. Она начала отказываться, но он был так настойчив, что она, в конце концов, согласилась. К тому же Петра говорила, что ее отец собирается провести вечер не дома.

Решив пораньше закончить занятия с Петрой, чтобы хватило времени приготовиться, она поехала в «Сосны» сразу после школы.

Дверь открыл Шон.

– Мама с отцом вчера вечером прилетели из Лос-Анджелеса, – сказал он, заметив, что Аня смотрит на стоящие у стены чемоданы. Судя по всему, приезд родителей его не сильно радовал. Он опасался их реакции на его недавнее поведение.

Аня спросила, где Петра. Шон кивнул головой в сторону ее комнаты.

– Она там... барабанит на пианино или слушает компакт-диски. Она часто закрывается и вопит истошным голосом, если попытаешься украдкой заглянуть и послушать, как она играет, – пожаловался он.

Наверное, Аня нарочно постучала слишком тихо. Звукоизоляция в комнате была такой, что услышать музыку можно было, лишь прижавшись ухом к замочной скважине, но, когда она приоткрыла дверь, до нее донеслись божественные звуки «Партиты» Баха.

Великолепная техника, блестящее исполнение, достойное мастера. Но это была не запись. За пианино сидела Петра. Аня стояла у приоткрытой двери, не шелохнувшись, пока не стихли последние аккорды.

– Прекрасно!

Петра осторожно опустила крышку пианино.

– Да, прекрасная музыка.

Аня присела с ней рядом.

– Нет, я имею в виду, что ты отлично играешь. – По ее серьезному тону чувствовалось, что это не просто слова. – Можешь мне поверить, все-таки я выросла в музыкальной семье, слышала многих талантливых пианистов и могу распознать настоящий талант.

Она взяла девочку за руки и строго заглянула ей в глаза.

– Мы обе знаем, чего стоит такая игра, сколько нужно заниматься, чтобы так исполнять Баха. Почему же ты оказалась здесь, Петра? И не говори мне, что ты просто хотела познакомиться с отцом. Что тебе на самом деле от него нужно?

Петра до боли сжала ей пальцы.

– Родители не могут позволить себе оплатить мою учебу за океаном. У них нет таких денег – тем более что нужно еще обеспечивать Чарлза с Дэвидом. Даже если я получу стипендию, этого будет недостаточно. Я могла бы пойти работать и накопить деньги, но это очень долго. А я хочу не просто хорошо играть, я хочу играть по-настоящему. И чтобы добиться успеха, мне нужно начинать интенсивно заниматься прямо сейчас. Узнав об отце, я подумала, что он мог бы помогать мне. Понимаете, если бы он получше узнал меня, я бы ему понравилась и все такое...

– А потом бы ты упрекнула его в том, что его не было рядом, когда ты родилась.

– Я знаю, он тогда был очень молод. Что бы там мама ни говорила, он хочет быть моим отцом. Он может помочь мне материально, и я знаю, что ему бы хотелось, чтобы я добилась чего-то в жизни. Я точно знаю!

– Да, – вздохнула Аня. – Но, пожалуйста, ради него, попытайся рассказать ему об этом дипломатично.

– Я знала, что вы поймете, вы ведь кузина Кейт Карлайл! – воскликнула Петра, вскакивая. – Вы ведь тоже считаете, что он должен дать мне денег?

– Ради всего святого, не говори это отцу!

– Не говорить что?

В дверях стоял Скотт. Он всегда появлялся не вовремя. Петра не в силах была скрыть возбуждения.

– Что я приехала сюда, чтобы просить тебя заплатить за учебу в музыкальной школе.

Скотт быстро повернулся к Ане.

– Это твоя затея?

Петра энергично замотала головой.

– Не-а, она только услышала, как я играю, и поняла, что хорошо у меня получается.

В ее словах не было и намека на хвастовство или иронию.

– Ей не хотелось, чтобы я обидела тебя – ну, заставила бы тебя переживать из-за того, что мне, мол, захотелось приехать сюда, только чтобы выудить у тебя денежки.

– А так оно и было?

– Ну, да-а, – призналась она, вздернув острый подбородок. – Но так было до того, как я тебя узнала...

– Одному богу известно почему, но я тебе верю, – пробормотал он. – Ты ведь честолюбива, правда?

Услышав в голосе отца гордость, Петра заулыбалась.

– Это в генах.

– Как и хитрость, – усмехнулся он в ответ, а Аня облегченно вздохнула.

Скотт был достаточно резок, но справедлив. Обман он еще мог понять, но презирал лицемерие. А Петра никогда и не пыталась предстать не тем, кем она была на самом деле – его сумасбродной и не похожей на других дочерью.

– Я научился играть уже взрослым, поэтому здесь трудно говорить о наследственности. И насколько ты талантлива? – поинтересовался он. – Я ни разу не слышал, как ты играешь...

Петра подошла к пианино, села, на минуту задумалась и, пробежав пальцами по клавишам, выдала целую серию собственных вариаций на известный мотив. Заиграв Моцарта, она полностью преобразилась: голова склонилась, а на лице появилось сосредоточенное выражение.

Когда смолкли последние звуки, Скотт повернулся к Ане: в его глазах отражались те же чувства, которые испытала и она, когда впервые услышала игру Петры.

– Что ты об этом думаешь? – спросил он хриплым голосом.

Он и сам знал. У него была большая коллекция пластинок, кассет и компакт-дисков с записями, в том числе и классической музыки. Значит, либо Кейт солгала, что Скотт не любит музыку... либо он солгал Кейт.

– Думаю, ты должен ею гордиться. У тебя необычайно одаренная дочь, и вам нужно обсудить, как поступить с ее талантом. Наедине.