Страница 58 из 59
Юрий с удивлением посмотрел на Ярцева, но тут же сообразил, что тот хочет проверить захваченного.
Вилли тревожно посмотрел на Ярцева, на Курганова. Он уже снял с себя скафандр и стоял в каюте, одетый в шерстяные вязаные брюки, шерстяной свитер и вязаную шапочку с наушниками-клапанами, на ногах — толстые шерстяные чулки.
Действия русских были не совсем понятны Строкеру. Он считал, что его появление на «Соленоиде» вызовет суматоху, удивление, испуг. А в действительности не произошло ни одного, ни другого, ни третьего. Больше того, они, кажется, ожидали его или его брата. Но откуда они знают Гарри? И почему этот капитан догадался, что он притащил в лодку две мины? Одни загадки…
Юрий вышел из каюты. Ярцев остался наедине с Вилли Строкером. Каюта была небольшая, одноместная. В ней был откидной столик, трехногий стул и рундук, служивший одновременно и койкой.
Капитан плотнее прикрыл дверь, сел на рундук и сказал пленнику:
— Садитесь. Рассказывайте, кто вы, зачем прибыли на лодку, откуда. Имейте в виду, мы будем держать вас на этой лодке до тех пор, пока не расскажете всю правду. Если вы заложили где-то мины, то взлетите на воздух или просто пойдете на дно вместе с лодкой.
Вилли молчал. Время терпело, можно подумать, как себя держать. А мины можно обезвредить… Впрочем, пожалуй, лучше сказать про мины, их все равно обнаружат…
Вошел Курганов.
— Я оставил мины в трубе, — четко выговаривая слова, сказал Вилли.
Ярцев и Курганов понимающе переглянулись.
— Ну, хорошо, посидите, подумайте, — заметил Ярцев и встал. — Не пытайтесь бежать — за дверью часовой. Если надумаете сообщить нам еще что-нибудь, скажите часовому.
Вилли остался один. Медленно потянулось время. Лодка чуть всплыла, открылся иллюминатор в борту . и в каюту проник дневной свет. Вилли увидал через круглое оконце город на берегу, суда возле причалов, бухту.
Сколько он так просидел, глядя в иллюминатор, неизвестно. Вдруг дверь открылась, и в каюту вошел Гарри. Это было так неожиданно, что у Вилли сам собой раскрылся от удивления рот.
— Гарри?
— Вилли?
Восклицания раздались одновременно. Братья бросились навстречу один другому, обнялись.
— Как ты здесь очутился? — спросил Гарри.
— Откуда ты взялся? — спросил Вилли.
И начались расспросы.
Когда разговор вошел в нормальное русло, а история каждого, с момента расставания, стала известна другому, Гарри сказал:
— Вот что, Вилли, расскажи все это капитану Ярцеву, а еще лучше Сахарову.
— А меня не расстреляют?
— Конечно, нет, чудак. Русские неплохие парни и очень ценят честность, искренность, правду. Кроме того, твои показания помогут им уничтожить «Каракатицу», а вместе с ней и Томпсона. Ты знаешь, если Томпсон подохнет, Моррил никогда не узнает, что мы тут делали. Тогда и отец с матерью не пострадают. А как нам быть дальше — посмотрим.
Вилли несколько минут молчал, задумчиво глядя в иллюминатор, потом решительно поднялся и сказал часовому, приоткрыв дверь:
— Передайте капитану, что я имею кое-что сообщить ему. — Вернувшись на свое место, он тихо заметил, глядя на брата: — Если бы не ты, я, пожалуй, никогда бы не открыл русским, где «Каракатица»…
Ярцев пришел вместе с полковником Сахаровым.
— Прежде всего расскажите, как вы попали в залив и на лодку «Соленоид», попросил Матвей Ильич. — А потом доскажете и все остальное.
Вилли ответил на вопрос полковника.
— Томпсон на лодке? — спросил Матвей Ильич.
— Да, на «Каракатице».
— Где находится «Каракатица»? Покажите на карте.
Сахаров достал из планшета карту и расстелил на столике. Вилли ткнул пальцем в самое синее пятно в заливе.
— Когда «Каракатица» должна покинуть бухту?
— Этой ночью.
— Это вы доставили чертежи «Соленоида» на «Каракатицу»?
— Да, я. Чертежи все еще на лодке.
Сахаров пристально посмотрел на Вилли, спросил:
— Вы, может быть, хотите сказать, что их еще можно вернуть?
— Вернуть? — не понял Вилли. — А каким способом?
— Ну, было бы желание, а способ можно придумать, — заметил Матвей Ильич. Например, вы могли бы вернуться на «Каракатицу» и передать Малькольму и Томпсону, что мы перекрыли горло бухты сетью, заминировали, и что им теперь не уйти. Надо сдаться. Если бы вы передали им эти слова, то есть наше предложение, то оказали бы нам большую услугу. Я не сомневаюсь, что суд, когда вы предстанете перед ним — перед нашим, советским судом, — суд примет во внимание вашу помощь нам и смягчит наказание.
— Нет, я не хочу возвращаться на «Каракатицу», — решительно возразил Вилли. — Волк не таков, чтобы сдаться без боя. А меня непременно застрелит, как только узнает, что «Каракатица» обнаружена. Ведь это я выдал ее вам, верно? Волк сразу же поймет, как все произошло.
— Это лишь твои предположения, — заметил Гарри. — Томпсон может и не узнать ничего.
— Нет, нет, — настаивал на своем Вилли. — Волк попытается вырваться из ловушки, «Каракатица» наткнется на мины — и пойдет ко дну. Так что все равно смерть. Или ее потопят миноносцы, если ей даже удастся вырваться в море.
— Ммда… — задумчиво сказал Матвей Ильич, глядя на Вилли. — Если Томпсона не удастся принудить к сдаче, он попытается прорваться, а мы, конечно, попытаемся потопить «Каракатицу». Это верно. Ну, что же…
— Господин полковник, разрешите мне, — прервал его вдруг Гарри. Разрешите мне проникнуть на «Каракатицу». Я поговорю с Томпсоном и Малькольмом. Они должны понять, что все выходы закрыты и им все равно не выбраться в открытое море. Ведь «Каракатицу» можно легко потопить глубинными бомбами даже здесь, в бухте. Неужели они не поймут этого? Я приведу им все доводы. Я, скажу им, что лодку выследили еще тогда, когда она пробиралась в залив, а меня уже поджидали на «Соленоиде», потому и захватили.
— Так они тебе и поверят, — усмехнулся Вилли.
— Поверят. Разрешите, господин полковник. Ведь если я не уговорю Томпсона, вы потопите лодку и ничего не прогадаете. Я не сбегу от вас, пойду на дно вместе со всей командой «Каракатицы».
Полковник задумался. Потом спросил Гарри:
— Томпсон не обнаружит подмены?
— Нет, — решительно ответил Гарри. — Вилли расскажет мне все, что знает о лодке…
— Нет, вы не поплывете, — вдруг решительно заявил Матвей Ильич. — Ваш брат прав: Томпсон не сдастся…
После этого разговора Гарри Строкера свезли на берег. Вилли Строкер остался на «Соленоиде».
Оставшись вдвоем с полковником, Ярцев спросил его:
— Почему вы раздумали послать кого-нибудь из Строкеров на «Каракатицу»? Ведь это все же некоторый шанс захватить Томпсона живым.
Матвей Ильич помолчал, посмотрел на «Соленоид», уходивший на буксире к заводскому пирсу, озабоченно ответил:
— Такие, как Томпсон, живыми в руки не сдаются. Кроме того, я не уверен, что Гарри Строкер, надев скафандр, не скроется. Это раз. Затем, сообщи он на лодку наш ультиматум, Томпсон наверняка уйдет с «Каракатицы» на берег в скафандре. Об этом-то я и подумал, когда согласился вслух с Вилли Строкером. Нет, уничтожим лодку вместе с врагами.
Они стояли на берегу и наблюдали за действиями миноносца и самолета-разведчика, кружившегося над бухтой. Вот миноносец замер посреди залива и, казалось, не знал, что делать. На берегу Восточного прохода на всякий случай разместилась батарея скорострельных пушек . хотя этот проход и считался непроходимым для судов, особенно для подводных лодок, когда они находятся в подводном состоянии, но не исключена возможность, что «Каракатица» попытается прорваться через него в надводном состоянии. Тогда один-два снаряда моментально пустят ее ко дну.
На «Каракатице» в это время переживали тревожные минуты: Строкер не возвращался, фотоглаз сообщал с поверхности залива о миноносце, появившемся неподалеку, о торпедных катерах, о самолете, кружившим над бухтой.
— Наверно, этот сосунок попался и все рассказал, — мрачно буркнул Малькольм Томпсону, склонившись над экраном. Волк стоял здесь же.