Страница 2 из 10
— Любопытство мое возбуждено до крайности, — ответил я, — а что до нервов, то хотя лишь трус заранее уверен в своих силах, я, побывавший в стольких страшных переделках, уповаю, что нервы мои довольно закалены, чтобы я мог полагаться на их крепость даже при встрече с привидениями.
Мистер Дж. ничего более не прибавил, лишь вынул из бюро ключи и передал мне. Сердечно поблагодарив его за откровенность и за любезную отзывчивость к моим желаниям, я удалился с вожделенным предметом в руке.
Снедаемый нетерпением скорее приступить к задуманному, я, едва перешагнув порог своего дома, вызвал своего слугу, надежного молодого человека веселого нрава и неустрашимого духа и к тому же совершенно далекого от всяких суеверий.
— Ф. — обратился я к нему, — помнишь, как мы были разочарованы, когда не повстречались с привидениями в том старинном замке, где, как нам обещали, жил обезглавленный призрак? Так вот, мне стало известно, что в Лондоне есть дом, где, как можно надеяться, водятся духи. Я намерен провести там нынешнюю ночь. Из того, что мне рассказывали, следует, что там определенно что-либо произойдет, явив себя то ли слуху, то ли зрению, — возможно, это будет нечто ужасное. Как тебе кажется, если ты отправишься со мной, могу ли я положиться на твое присутствие духа, что бы там ни разыгралось?
— Доверьтесь мне, сэр, прошу вас, — ответствовал мне Ф., радостно осклабившись.
— Отлично, в таком случае вот тебе ключи от дома, а вот адрес. Отправляйся туда тотчас же, выбери для меня любую спальню, какая приглянется. А так как в доме несколько недель никто не жил, разведи огонь в камине, да поярче, и основательно проветри постель; да, позаботься и о том, чтоб был запас свечей и дров. И прихвати с собой мой револьвер и кинжал — вот все, что касается моего оружия, но ты и сам вооружись как должно. И если мы вдвоем, не одолеем добрый десяток привидений, какие же мы англичане после этого?
До конца дня я был занят делами столь безотлагательного свойства, что не имел времени задуматься о ночном испытании, которому замыслил подвергнуть свою честь. Обедал я поздним вечером и в одиночестве, читая за едой, по своему обыкновению. Для чтения я избрал один из эссеев Маколея и решил взять его с собой. В стиле его столько здоровья, в сюжетах — деятельной жизни, что он послужит мне противоядием против капризов суеверного воображения.
Итак, в половине десятого я сунул книгу в карман и неспешным шагом направился к дому с привидениями. Со мной была моя любимая собака — замечательно умный, бесстрашный, нервно-чуткий бультерьер, из тех, что любят рыскать по всем таинственным углам и проходам в поисках крыс, собака, лучше которой не сыскать, если охотишься на привидений.
Стояло лето, но ночь была прохладна, небо затянуло тучами; луна, правда, болезненная, бледная, светила в небесах, которые после полуночи, если не помешают облака, должны были проясниться.
Я подошел к дому, постучал, и мой слуга, на лице которого играла бодрая улыбка, отворил мне дверь.
— Все отлично, сэр, тут очень удобно.
— О, — сказал я, ощущая легкое разочарование. — Разве ты не слышал и не видел ничего особенного?
— Что ж, сэр, должен признаться, тут и впрямь не без странностей.
— Что же это было?
— Я слышал сзади звук шагов, и раз-другой какие-то шорохи, вроде как кто-то шептал у самого моего уха, а так более ничего.
— И ты не испугался?
— Нимало, сэр, — дерзкое выражение его лица развеяло мои опасения: будь что будет, он меня не оставит.
Разговор происходил в холле, входная дверь была заперта. Поведение моей собаки привлекло к себе мое внимание. В дом она вбежала довольно резво, но тотчас шмыгнула обратно к дверям и стала скрестись, скулить, просясь на улицу. Я потрепал ее по голове, чтобы ободрить, и, примирившись с новой обстановкой, она пошла за нами через весь дом, буквально вися у меня на пятках вместо того, чтобы с любопытством мчаться вперед, как делала всегда во всех незнакомых, подозрительных местах. Осмотр дома мы начали с полуподвальной части: с кухни и других служб, особое внимание уделив погребу, где наткнулись на клеть с двумя или тремя бутылками вина, покрытыми паутиной и, судя по их виду, много лет не покидавшими своего места. Что ж, по крайней мере наши привидения не были охочи до вина.
Нигде более мы не заметили ничего примечательного. Неприветливый маленький задний двор был обнесен высокой стеной. Камни, которыми он был вымощен, казались сырыми, и на покрывавшей их влажной пыли и въевшейся копоти оставались бледные следы. Тут моим глазам представилось первое чудо из тех, что происходили в этом чудесном обиталище: прямо передо мной, вдруг, будто сам собой, проступил отпечаток ноги. Я остановился, схватил своего слугу за руку и указал ему на след, когда к прежнему отпечатку добавился еще один. Мы наблюдали это оба. Я поспешил к этому месту — след не исчезал, маленький, словно оставленный детской ступней, но слишком блеклый, чтобы сказать определенно. Однако нам показалось, что нога была босая. Лишь только мы перешли к противоположной стене, следы перестали появляться и более не проступали, хотя мы возвратились на прежнее место.
Мы вновь поднялись по лестнице и прошли в комнаты бельэтажа — в обеденную залу, маленькую гостиную, выходившую во Двор, и еще одну комнату, которая, скорее всего, предназначалась для лакея — там было тихо, как в могиле. Затем мы осмотрели парадные гостиные, которые выглядели свежими и новыми. В одной из них я опустился в кресло. Ф. поставил подсвечник с зажженной свечой, освещавшей комнату, на стоявший рядом столик. Я приказал ему затворить дверь. Едва он отвернулся, чтобы выполнить мое приказание, как стул, стоявший у противоположной стены, Двинулся вперед медленно и бесшумно, остановившись примерно в ярде от того места, где я сидел.
— Да это лучше, чем столоверчение, — сказал я, смеясь, и словно в ответ на мой смех собака повернула голову и завыла.
Возвратившийся Ф. ничего этого не видел, так как был занят тем, что успокаивал собаку. Я не спускал глаз со стула и, кажется, различал на нем голубоватую зыбкую тень, очертаниями своими напоминавшую человеческую фигуру, однако столь неопределенную, что трудно было довериться собственным глазам. Собака успокоилась.
— Верни на место стул, что стоит напротив меня, — приказал я Ф.
Ф. повиновался.
— Это вы, сэр? — спросил он, резко обернувшись.
— Что я?
— Да вот, меня что-то ударило. Сюда, в плечо, причем довольно сильно — я это ясно почувствовал.
— Нет, не я. Но тут и без нас есть фокусники, и хотя мы, может статься, не разгадаем всех их фокусов, их-то мы поймаем, прежде чем позволим напугать себя.
Мы не стали задерживаться в гостиных — правду сказать, в них было так пронизывающе сыро и промозгло, что я был рад подняться наверх к огню, к камину. Двери гостиной мы заперли на ключ — замечу, что об этой предосторожности мы не забывали ни в одной из нижних комнат, осмотренных нами. Спальня, которую выбрал для меня слуга, была лучшей комнатой на этаже. Внушительных размеров кровать с четырьмя колонками стояла напротив камина, в котором горело яркое пламя; слева между кроватью и окном виднелась дверь, которая вела в комнату, избранную моим слугой для себя.
То была маленькая комнатка с диваном-кроватью, не имевшая выхода на лестничную площадку; других дверей, кроме тех, которые соединяли ее с моей предполагаемой спальней, не было. По обе стороны камина виднелось по стенному шкафу без запора, уходившему в стену и оклеенному теми же тускло-коричневыми обоями, что и вся комната. Мы заглянули в эти шкафы и ничего там не нашли, кроме крючков для женских платьев, — ровно ничего. Мы решили простучать стены, с виду основательные — то были наружные стены здания. Завершив осмотр всех этих помещений погревшись несколько у камина и закурив сигару, я вновь в сопровождении Ф. двинулся дальше — продолжать свою рекогно сцировку. На лестничной площадке мы обнаружили еще одну дверь — крепко запертую.