Страница 19 из 36
Ситуационные переменные
Теория ролей. Все эти возражения убедительны, и сегодня их совместная сила, как мне кажется, уводит многих исследователей от оценки мотивов и личностей. Один заманчивый путь бегства обнаруживается в понятии «роль». Например, Эммануил Браун больше не рассматривается как единый человек, он является сплетением ролей. Как учитель он отвечает одним ожиданиям, как отец – другим, как гражданин или как член Ротари-клуба – еще каким-то. В одном из своих порывов энтузиазма Уильям Джеймс предпринял тот же способ ухода. «Человек, – утверждал он, – обладает столькими “ Я ”, сколько есть разных групп людей, чье мнение его волнует» [51] .
Крайний вариант этой ситуационной доктрины можно найти в книге Куту «Проявляющаяся природа человека» [52] , где автор утверждает, что поиск черт личности и их оценка – химера, а самое большее, что мы можем сказать о любой личности, – это то, что в данной ситуации человек имеет специфическую тенденцию отвечать определенным ограниченным способом. Следовательно, согласно Куту, единственно приемлемой единицей является «тевсит», то есть «тенденция-в-ситуации». Если мы не можем опровергнуть крайние формы теории ролей, теории «тевситов» и утверждения Джеймса о социальном « Я », наша работа должна прекратиться здесь и теперь. Какой прок в оценке мотивации или личности, если поведение так зависит от ситуации, как утверждают эти теории? Давайте посмотрим на это с другой стороны.
Гарантии против ситуационной изменчивости. Во-первых, в некоторые наши методы оценки встроены гарантии против ситуационной изменчивости. Они явно меняют ситуацию. Так, ведущие диспозиции личности, или ее эстетические ценности, или ее невротические тенденции тестируются с помощью широкого диапазона вопросов, описывающих большое разнообразие обычно переживаемых ситуаций. Хотя некоторые исследования показывают, что измеряемая таким образом черта действительно меняется при переходе, скажем, от учебной ситуации к деловой, от спортивной к чисто социальной, чаще обнаруживается, что человек в целом несет с собой свой обычный уровень тревоги, обычное количество эстетических интересов, или обычный уровень вдохновения, или совершенно постоянный уровень предрассудков.
Во-вторых, очевидно неверно, что у человека столько социальных « Я », сколько имеется групп, чьим мнением он дорожит. Человек почтительный, честолюбивый или компульсивный в офисе вряд ли отбросит эти черты дома или на площадке для гольфа. Может варьировать их интенсивность, может меняться их способ выражения, но настоящие Джекил и Хайд чрезвычайно редки. Что же касается ролей, разве не факт, что характерный стиль пронизывает поведение человека, даже когда он играет разные роли? Разве не всегда верно, что человек ищет роли, наиболее близкие его личности, избегая другие, ограничивающие его стиль или вызывающие чрезмерное напряжение во внутренней мотивационной структуре? Мы должны признать, что некоторые люди вынуждены принимать роли, которые им не нравятся, так же, как мы должны признать, что диапазон вариаций характеризует поведение любого человека в соответствии с обстоятельствами, в которых он оказывается.
Но хотя эти факторы весьма усложняют наш поиск структур, они не должны нас обескураживать. В поведении человека так много последовательности, так много единообразия, так много надежности, что наша задача неминуемо будет решена.
Решения, предлагаемые для упрощения ситуационной проблемы. Для разрешения этой проблемы могут быть предприняты два шага. Мы можем продолжать поиск методов оценки, преодолевающих ситуационные границы. Методы, требующие только карандаша и бумаги, легче, чем экспериментальные методы, позволяют узнать о поведении субъекта во многих повседневных контекстах. Но если метод ограничен экспериментальной ситуацией (как, например, использование теста Роршаха), мы, по крайней мере, можем требовать, чтобы наш диагноз подтверждался дополнительными доказательствами, полученными вспомогательными методами.
В другом месте я выразил сожаление, что мы доверяем слишком ограниченной батарее методик [53] . Проективные тесты, например, нуждаются в дополнении прямыми методами, ибо в ином случае мы можем получить картину определенных латентных тенденций, не зная даже, отделены ли они от осознанных интересов и знания себя, или интегрированы с ними. Между тревожностью, гомосексуальностью или агрессией, являющимися вытесненными тенденциями, и ими же, полностью принимаемыми и осознаваемыми, – огромная разница. Но проективные техники, используемые в одиночку, никогда не смогут это различить.
Помимо использования множественных или более широких методов для получения более полной информации о ситуации, нам часто нужно откровенно признать ограниченность диапазона ситуаций, охватываемого нашими диагностическими средствами. Например, мы можем сказать, что данный студент при проведении тестов в колледже показал такие-то и такие-то характеристики. Но мы не можем с уверенностью предсказать его поведение дома или в деловой обстановке. Или мы можем сказать, что этот пациент с заметными нарушениями демонстрирует такие-то наклонности, но в связи с его обстоятельствами более широкие обобщения невозможны.
Я говорю о том, что ситуационизм – серьезное препятствие, которое нужно преодолеть. Диагносты должны лучше осознавать проблему и стремиться к более широкому спектру действия своих инструментов. В то же время они должны защищать свои утверждения о мотивации, уточняя ситуации, охватываемые их исследовательскими методами.
Отношение интраиндивидной структуры к ситуационным паттернам. Но не станем присоединяться к лагерю скептиков, говорящих, что личность человека есть «…просто конструкт, связанный с именем», что в ней нет ничего внешнего и объективно структурированного, что можно было бы оценивать. Я думаю, эти сомнения можно уподобить соблазнительной песне сирен, внимая которой, ни один ученый не смог бы долго «выжить», так как она привела бы корабль к крушению. Астроном обнаруживает звезду. Как подлинный реалист он предполагает, что ей присущи некие свойства, она состоит из определенных элементов и обладает структурой, и его научный долг – отыскать и исследовать их все. Когда ботаник рассекает растение, он не предполагает, что он рассекает конструкт, объединенный только наименованием. Перед ним – растение, и ученого интересуют его структура и функции. Аналогично, психолог, занимающийся проблемой личности, хочет подойти как можно ближе к подлинной структуре исследуемого им человека. И, несмотря на значительную и причиняющую лишние хлопоты ситуационную изменчивость, несмотря на собственные допущенные при наблюдении и измерении ошибки (которые он постоянно старается уменьшить), он так и поступает.
Теоретическая задача на будущее – установление связи интраиндивидуальной структуры с повторяющимися ситуационными паттернами, которые сами по себе могут рассматриваться как сложные социальные или культурные структуры. Говоря языком Ф. Х. Олпорта, мы должны иметь дело и со структурами тенденций личности, и с совместно действующими (тангенциальными) коллективными структурами . Между ними существует некоторая степень интерструктурности . Аналитические исследования, такие как проведенное Танненбаумом и Ф. Олпортом [54] , должны помочь нам определить перепады энергии в паттерне поведения индивида, которые могут быть приписаны, с одной стороны, структурам внутренних тенденций, и, с другой стороны, совместно действующим коллективным структурам.
Единицы мотивации и единицы личности
Теперь мы приблизились к сердцевине нашей темы. Каковы отношения между единицами мотивации и единицами личности? Я предположил бы, что все единицы мотивации в то же время являются единицами личности, но не все единицы личности одновременно являются единицами мотивации. Только несколько авторов проводили это различие систематически. Мюррей [55] поступал так, когда отличал мотивационные потребности (или векторы) от стилей или способов осуществления потребностей, представленных актонами или вербонами. Подобным образом, Мак-Клеланд [56] отличает мотивы от черт и схем. Чертами он называет только повторяющиеся паттерны выразительного или стилистического поведения, схемами – установочные ориентации, когнитивные и символические привычки. Для него только мотивы являются динамичными или причинными силами, и их он считает возможным обозначать термином «потребности».