Древо миров

Возле Железных Дверей, заломив колпак и поглаживая бороду, стоял дядюшка Гнуб.

Завидев гнома, Мажик открыл и снова закрыл рот.

— Это мой слуга, — сказал Дагеклан, — дозволь ему идти со мной.

— Пускай, — сказал толстяк, немного подумав. — Бросишь его Астарту, глядишь, чудище и подавится бородой карлика. Признаюсь, друг мой, мне будет жаль, если тебя съедят.

Тем временем подошли стражники, сыновья Таркиная и прочая толпа, желавшая взглянуть на открытие таинственных дверей. Многие принесли с собой амфоры с вином и корзины с закусками, расположились на траве и приготовились к интересному зрелищу. Среди ругорумов Дагеклан заметил юного Аскилту, чудесным образом протрезвевшего и весьма сердитого. Рядом стояла Налла, что-то выговаривая юноше.

— Где любомудры? — вопросил Мажик, обращаясь неизвестно к кому. — Где эти бездельники Магаджарий и Агаджарий?

Любомудры явились на зов повелителя из ближайших кустов боярышника. Магаджарий был высок и мосласт, носил роскошную бороду, волосы до плеч и был облачен в расшитую золотыми иероглифами тогу и серебряные сандалии с агатовыми пряжками. Под мышкой мудрец держал объемистую книгу в сафьяновом переплете.

Агаджарий носил лишь набедренную повязку, а на бритой его голове, от уха до уха и от носа до макушки, начертан был оранжевый крест.

— Открывайте дверь, — распорядился Мажик без лишних объяснений.

— Слово твое закон для нас, повелитель, — с поклоном отвечал Магаджарий, — но я произнесу свою часть заклинания лишь в том случае, если этот свечной огрызок, этот шакалий помет, этот мешок сорной пшеницы признает верность моего пророчества о том, что роскошь погубит Город.

— А я, — заявил его лысый собрат, — скажу свое слово, когда этот стручок в золотой обертке согласится, что труднее всего играть на флейте, не имеющей отверстий.

— Идиоты, — сказал Мажик. — Вы уже получили тумаки за свои глупости.

— Удел мудреца быть гонимым, — важно молвил Магаджарий.

— Истинно просветленный более всего сходен с глупцом, — внес вою лепту Агаджарий, делая животом такие движения, словно проглотил живого удава.

— Я разрешу ваш спор, — хмыкнул повелитель ругорумов. — Эй, оболтус, а ну подойди сюда.

Юный Аскилта приблизился, и Мажик возложил руку на плечо юноши.

— Я принял его совет, — объявил повелитель ругорумов, — и повысил налоги на пух, перья, а также бычьи ядра. Весьма практичное толкование моего сна и гораздо более мудрое, чем ваша заумь. Немедленно открывайте дверь, иначе я назначу Дукария Аскилту Эвмолпа Верховным Мудрецом…

— Мы согласны! — хором воскликнули любомудры и принялись бормотать заклинания.

Железные створки с ужасным скрипом поползли в стороны.

Как только они разошлись достаточно, чтобы пропустить внутрь любого, кто рискнул бы туда войти, Мидгар и Ярл выступили вперед и, обнажив мечи, встали рядом с Дагекланом и гномом.

— Это куда? — спросил Мажик довольно глупо. — Зачем это?

— Воин сей — наш побратим, — отвечал Лисий Хвост, указывая на рыцаря. — Мы пойдем вместе.

— Не бывать этому! — отчаянно закричала Налла. — Стража, убейте их!

Конвойщики неуверенно подняли самострелы, поглядывая на своего повелителя. Толстая физиономия Мажика побагровела. Он силился что-то сказать, но только махнул рукой.

Стражники прицелились и дернули крючки на своих трубках.

В трубках зашипело, из отверстий над спусковыми крючками ударила черная пыль, засыпавшая лица стрелявших. Шестеро ругорумов бросили самострелы и принялись отчаянно тереть глаза.

— Закрывайте двери! — вопила Налла.

Магаджарий и Агаджарий снова забормотали, и створки начали медленно сходиться.

— Вперед! — скомандовал Мидгар.

Дядюшка Гнуб и Дагеклан успели проскользнуть в Железную Дверь, но щель теперь стала слишком узкой, чтобы пропустить ругов. Створки почти сомкнулись.

— Надоело все, — сказал вдруг юный Аскилта сочным басом, — уйду я…

Он стряхнул руку Мажика со своего плеча и шагнул к мудрецам. Схватив любомудров за шеи, юнец столкнул их лбами — звук вышел сухой и звонкий. Оставив обмякшие тела, Аскилта просунул пальцы в щель, поднатужился и развел железные створки.

— Долго не удержу, — пробасил он, — ныряй, кто хочет!

Мидгар и Ярл не заставили себя упрашивать, быстро протиснувшись под руками молодца внутрь павильона.

— Предатель! — просипел Мажик. — Верни их, Дукарий, я тебя Главным Сервератом сделаю!

— Еще ленточку мне голубую посули, — пробурчал Аскилта, — бычьи яйца тебе в глотку!

С этими словами он шагнул за Медные Пороги, отпустив створки.

Железная Дверь с грохотом захлопнулась.

— Трубки их самострельные наполнены газом, именуемым рудным или же болотным, ибо вещество сие бесцветное таится в горных выработках и под кочками трясин. Сам по себе газ не опасен. В нем обитает главенствующий дух, способный породить уголь, графит и алмазы, а также четыре мелкие сущности, рождающие воду. Но если газ сей скопится во множестве в закрытом месте, например, в шахте, и туда попадет воздух, произойдет взрыв, способный вызвать жуткие разрушения. Мы, рудознатцы, давно с ним знакомы и научились обезвреживать его силу…

Дядюшка Гнуб важно объяснял все это, шагая по металлической лестнице, убегавшей куда-то в таинственную высоту. Похожие на шляпки грибов плафоны на длинных стержнях озаряли ступени и поднимавшихся по ним людей белым неживым светом.

— А что за черная дрянь ударила в лица стрелявшим? — спросил Мидгар.

— Сажа, уважаемый руг, обыкновенная сажа. Крючки, за которые дергали стражники, открывает воздуху доступ внутрь трубок, газ взрывается и выталкивает заостренные стержни, которые поражают цель. Сие весьма необычно, ибо количество взрывчатого вещества в трубке слишком мало. Там было кое-что добавлено, но я не смог понять, магическое ли зелье, или неизвестный мне минерал. Как бы то ни было, мне удалось подобрать нужный заговор и заставить газ гореть, а не взрываться. А при горении что образуется? Сажа!

— Ты снова уберег нас от гибели, как в тот раз, когда Опас хотел нашпиговать мою дружину кремнием, — сказал Лисий Хвост с уважением. — Мыслю, нет такого камня или вещества в этом мире, кои были бы тебе неведомы.

— Спасибо на добром слове, — откликнулся польщенный гном, — но у нас в Тюирнлги говорят: «И мастер нет — нет да бьет себя молотком по пальцам». Увы, я так и не смог понять, что это за сплав, из коего сделаны самострелы ругорумов. Стержни летят так далеко, что сила, их выталкивающая, должна непременно разрывать трубки. Но этого не происходит…

— Могу подсказать название металла, не более. Это архелак, из него сделан купол, в который мы недавно вошли, эта лестница и, насколько я знаю, летающие челны ямбаллахов. Тайну сплава никто так и не смог разузнать, хотя ругорумы не больно — то и старались. А ведь сумей кто выковать из него меч, и клинок служил бы вечно… Любомудры же здешние заняты пустыми рассуждениями о природе Благотворной Силы. Одни утверждают, что она порождена дыханием Ареса, другие разглагольствуют о неслышимой человеческому уху музыке, издаваемой трущимися поверхностями куполов небесных, находятся и такие, кто приписывает происхождение Силы Астарту, стерегущему верхние этажи…

— Неумеренное питие порождает праздное пустословие, — солидно кивнул гном. — У нас в Тюирнлги говорят: «Кто заглядывает на дно кружки, обретает веселье, кто заглядывает второй раз — обретает силу, но тот, кто видит дно по нескольку раз на день, забывает разницу между белым агатом и черным гагатом». А ругорумы готовы забыть обо всем, поднеси им лишнюю чарку. Я вот захватил меха с брагой, да и отправился бродить по Городу. Много чего увидел, много о чем мне поведали. С рабами выпивал, с банщиками, с начальником арсенала… Он и показал трубки эти громобойные. В них, говорит, змейки красноглазые обитают, они и плюются стерженьками, когда им крючок в задницу втыкается. Это у тебя, говорю, в голове змейки ползают после моей браги. Он — обижаться, я — подливать. Ругорумы, заметил, все пьют охотно, им что тонкие вины, что напиток, до костей продирающий, все едино, лишь бы побольше. Арсенальщик так напился, что и трубку показал, и подержать дал, и понюхать… Эге, смекаю, да ведь там рудный газ, старый знакомый…