Страница 40 из 117
— Нет! — крикнул Мидгар, и в голосе его прозвучало несвойственное людям его племени отчаяние. — Еще не все потеряно, брат!
Ярл опустился на четвереньки. Он что-то бормотал, неслышно шевеля губами. Козлища насторожились и встали кругом, ударяя в пол огромными копытами.
Ярл упал вперед через голову и… исчез. На его месте, ощерив огромные клыки и вздыбив шерсть, стоял матерый, в желтых подпалинах, волк.
Козлы шарахнулись.
Волк глухо рыкнул, оттолкнулся сильными лапами и прыгнул.
Тонко заголосил кто-то из локапал, попавший под коготь, остальные стремительно разбегались, стараясь затеряться среди клубов пыли.
Самый большой из козлищ оказался возле стола и растаял, уступив место уродливому облику отставного повелителя Севера. Кубера-Нор резво вскочил на стол, давя глиняные кружки, и, ухватив волосатыми лапами себя за плечи, притопывая и приседая, заголосил:
— Не честно! Не было на то уговора! Волшба, чародейство! Оборотень! Позор!
Страх великанов, казалось, развеял морок, и клеть застыла на месте: волк подскочил к подвешенному узилищу и в два счета перекусил прутья.
— Все, — сказал Мидгар, опускаясь на лавку, — отдавайте, что взяли.
Кубера-Нор сел на столешницу и обхватил голову зеленоволосыми ручищами.
— Какая низость, — прохрипел он, раскачиваясь из стороны в сторону, — какой недостойный обман… А я-то считал ругов бесхитростными детьми природы! Почему ты не сказал, Мид-Ли-Хво, что твой брат — кудесник?
— Он только ученик кудесника, — отвечал Мидгар устало. — Я не знал, что Ярл постиг искусство перевоплощений.
Из пыльных углов виновато и угрюмо вылезали разношерстные великаны. Они рассаживались по лавкам, со страхом поглядывая на зеленого предводителя. Сурист рассаживаться не стал: глухо постанывая, замер на полусогнутых нижних лапах, придерживая верхними отвислую задницу. Глядя на это жалкое зрелище, Кубера-Нор не удержался и громко высморкался на пол.
— Тьфу, — сказал он, слезая со стола, — тебе не то что юго-запад, болото лягушиное доверять негоже. Локапала называется, от когтя волкодлака не увернуться…
— Так что насчет священной палицы Таркиная? — спросил Мидгар, украдкой надавливая на левый глаз. Как ни старался, он не успел заметить, когда Ярл снова принял человеческий облик.
— А это как сказать. — Кубера-Нор уже оправился от потрясения и снова принял свой насмешливо-заговрщицкий тон. — Мы на что, Мид-Ли-Хво, рядились? На то рядились, что твой брат клеть найдет. А кто клеть нашел? Волк. На что волку девица? Вот и смекай.
— Я смекаю, что ты не хочешь выполнять уговора, — сказал Мидгар с угрозой. — Так?
— Нет, — сказал Кубера-Нор. — Не престало нам, хранителям сторон света, лукавить перед людишками. Забирайте вашу дубинку. Если найдете.
Он сделал широкий жест, обводя зеленой лапой стены, странно и ясно проступавшие сквозь пыльные облака.
Ярл казался очень маленьким возле разломанной клети, и Мидгару не слышно было, о чем он говорит с пленниками.
— Я победил и хочу взять ее, — говорил младший сын Таркиная синеглазому человеку, который бережно поддерживал черноволосую головку девушки.
— Тебе придется биться со мной, чтобы сделать это, — отвечал пленник, не сводя с руга спокойных синих глаз.
— Она — твоя жена? Рабыня?
— Моя невеста. Дай мне оружие, и я докажу это.
— Ты — шатун?
— Не понимаю.
— Вы пришли из дыры?
— Нас привел чародей. Он пытался задержать великанов.
— Он мертв.
Синеглазый вздрогнул.
— Ты уверен?
— Умер на моих руках.
— Тогда… можешь сказать, где мы?
— В стране ругов.
— Никогда о такой не слышал. Ты можешь помочь нам вернуться туда, откуда мы пришли?
— Нет. Дыры открываются и закрываются когда захотят. Никто не знает.
— Я слышал ваш уговор. Ты дрался за палицу своего отца. Она стоит в углу, на чурбаке.
Ярл скосил глаза к переносице, глянул на чучело тролля, повернулся и зашагал прочь.
— Эй, — услышал он сзади голос другого пленника. Кончик его носа стягивал стрый шрам, одежда была убогой, и Ярл принял его за раба или слугу синеглазого. — Месьор варвар, назовите хотя бы свое имя, чтобы я, Дагеклан Железная Рука, мог поставить свечу во здравие того, кто освободил меня из узилища!
Ярл обернулся.
— Не знаю, о какой свече ты говоришь, ничтожный, — сказал он, — тебя все равно съедят. Я не стану забирать у вас женщину — ниже достоинства руга принимать вызов какого-то там шатуна. Зовут меня Ярл, сын Таркиная, и мне некогда разгадывать загадки и думать над вашим лукавством. В углу на чурбаке стоит только чучело, но я победил великанов, и теперь они должны отдать палицу…
— Палица представляет из себя дубину мореного дерева высотой около пяти локтей, утыканную железными шипами? — быстро спросил пленник в бедной одежде.
— Да, ничтожный.
— На ней есть красные полосы?
— Да…
— И крюк на конце?
— Откуда ты…
Ярл не закончил. Пленник резво выпрыгнул из пролома в прутьях и мигом очутился возле чучела тролля. Ударив ногой по чурбаку, он подхватил падающее тело уродца и, с видимой натугой поднял…
В руках его была палица Таркиная.
Не раздумывая, Ярл принял священную реликвию. Полыхнул и растаял багровый свет. И сразу же за спиной молодого руга раздался яростный вой великанов.
— Берегись! — крикнул Железная Рука.
Пыль, наполнявшая комнату, превратилась в стремительный вихрь снега и ледяных обломков. Ярл зашатался. Пальцы его разжались, палица всплыла вверх и исчезла в жуткой круговерти…
— Ты обманул меня, шатун! — успел крикнуть руг, чувствуя, как вихрь подхватывает его и увлекает навстречу гибели. — Ты заодно с ними!
…Страшный удар потряс стены Дома. Бревна треснули и в образовавшуюся дыру проникло нечто огромное, напоминающее дерево с вывороченными корнями. Ярл покатился по полу, рядом, пробив ветхий настил и глубоко уйдя в доски, рухнула священная палица. Перекатившись набок, младший сын Таркиная увидел огромный глаз, закрывший снаружи взявшееся невесть откуда окно.
По комнате, ставшей совсем маленькой, теряя клочья шерсти, метались разноцветные уродцы. Они толкали друг друга и лезли в подпол, в черное отверстие посреди комнаты.
Когда след локапал простыл, Ярл услышал ворчливый, уговаривающий кого — то голос:
— Нечего тут клевать, птичка, убирайся, откуда пришла! Кыш!
Дом снова дрогнул, огромная нога убралась наружу, оставив пролом в стене, глаз исчез.
— Шляется тут, — сквозь оседающую пыль стал виден гном, с деловым видом собиравший с пола какие-то осколки, — когтями стены раскурочивает… А только птичка Рох рудознатцу что курица. Эй, люди, вы живы ли? Ну, совсем нельзя без присмотру оставить, передрались все-таки. У нас в Тюирнлги говорят так: «Не пускай длиннонога в погреб, не захочет, а все равно горшки перебьет»…
Глава вторая
Меч, плеть и дудка
Чти отца своего!
Восемь ругов с натугой приподняли кривобокий стол и опрокинули его на крышку подпола, в котором исчезли локапалы. Поверх принялись наваливать раскуроченные птицей Рох бревна.
— Хорошо бы прибить крышку железными гвоздями, — сказал Дагеклан. — Надо спросить гнома, есть ли в доме гвозди.
Дядюшка Гнуб возник как раз при этих словах рыцаря. Он тащил поднос, уставленный полными кружками, — дабы отпраздновать победу.
— И опять я прав, — воскликнул недорослик, — отлучись только, как они уже глупостей всяких понаделают. Зачем стол повалили? Куда брагу-то ставить?
— Пить можно стоя, — сказал Мидгар, — а столом крышку придавили, чтобы великаны не вылезли и не помешали унести палицу.
— Непорядок это — выпивать стоя, — завопил гном. — А локапалы не вылезут, они сейчас далеко.
Люди удивленно переглянулись, потом Мидгар приказал водворить стол на место, что и было проделано.