Страница 62 из 82
— Вот тебе светокопия чертежей. Завод, на котором я ее взял, кажется, выпускает пулеметные ленты.
Я взглянул на чертеж и ответил:
— Рамы изготовляют очень просто: берут угловое железо и прессом штампуют его. В основном такие рамы используют на военных складах, например на Окинаве.
— Ну что? По рукам? Если все пойдет как задумано, в убытке не останешься! — Ивамото не терпелось. Сплюнув, он вскочил на ноги, а у меня на душе кошки скребли. Частенько ко мне заезжали на мотороллерах то бывшие вояки, то деловые люди, но все они только приценивались. В отличие от них Ивамото, по-видимому, собирался действительно делать дело. — Договорились? А вот чтобы сделать штамп, потребуются денежки. Пятимиллиметровое угловое железо у нас найдется. Последнее время цены на сталь здорово растут. Но что сегодня даром? Разве что сон!
Я первым протянул руку в знак согласия, но в душе никакого энтузиазма не испытывал. Компаньон мой явился вовсе не из любви ко мне.
Без лишних церемоний Ивамото сунул ноги в мои дзори и спустился в мастерскую — комнатушку с земляным полом. Когда дело касается денег, каждый сам себе на уме. Но тут все мое имущество предстало как на ладошке: английский токарный станок, сверлильный станок с ременной передачей, небольшой винтовой пресс — небогато, конечно, но все как у людей.
— Ну что, за дело?
От этих слов я даже онемел. На столе лежала стальная арматура для бетонных труб, что используют в городских жилищах. Особо на них не наживешься, в лучшем случае заработаешь 500 иен в день. Да и к тому же много их не требуется, да деньги получаешь с опозданием в три месяца. Ивамото оценивающе оглядел мои станки мутными глазами, потрогал стержни и сказал:
— Будешь возиться с таким барахлом, только на вареный рис и заработаешь!
Его слова задели меня за живое.
— Это лучше, чем делать оружие! — не выдержал я.
— Ха-ха-ха! Ну и горяч же ты! — рассмеялся Ивамото, показывая черные зубы. И вправду выходило, что я зачинщик этой перебранки.
Я не жаден по природе, но мне было больно видеть, как моя жена, прихватив детей, идет к родственникам клянчить денег, когда другие любуются цветением сакуры. Тогда я еще больше начинал ненавидеть всяких приспособленцев. И мне начинало казаться, что уж лучше работать до изнеможения самому, нежели возиться с этой чертовой мастерской.
— А вдруг на нашем штампе мы заработаем кучу денег? — сказал Ивамото.
Что ж? Неплохо было бы подзаработать. Но вопрос заключался не в этом. Меня беспокоило одно: вот подпишу контракт с человеком, которого знать не знаю, закуплю сталь, а потом он возьмет и вышвырнет меня из дела. Я хотел получить хотя бы десять тысяч иен. Так я и сказал Ивамото.
— Ну, это слишком жирно, — возразил тот. Он вставил самокрутку в трубку, похожую на охотничий рог, и поднялся. — Слушай! Что-то дымом запахло! — и стал помешивать золу в хибати.[47]
Что и говорить, жизнь моя несладкая. Даже риса в доме нет. И курить третий день нечего. А ведь курильщик я заядлый. Получи я задаток, прежде, чем закупить железо, я бы поправил домашние дела. Я не стал больше спорить и замолчал. Ивамото вздохнул с облегчением. Откуда-то из-за пазухи он извлек две бумажки по тысяче иен.
— Что это? — я бросил взгляд на Ивамото.
— Это тебе по случаю знакомства. Завтра пойдем на завод. А сейчас можешь идти спать. Остальные деньги без расписки не дам, — подчеркнул он. Это было унизительно, но отказаться я не мог. Мне стало любопытно, какое отношение к такому крупному предприятию, как «S-когё», имеет этот прохвост, и, понимая, что вопрос звучит глупо, я все же задал его.
— В Оомори открылось новое отделение фирмы, но конкуренция очень уж жестокая, — изрек он многозначительно и погладил свою лысину. Оказалось, что в плановом отделе головной фирмы работает его сын, он-то и ссудил деньги.
— Значит, будем работать в паре? — уточнил я.
— Да. А то приходится иметь дело со всякими бродягами, двигатели ремонтировать. Опасно. Умри — так и денежки тю-тю!
Я не очень понимал, что у Ивамото на уме, и мне как-то не хотелось пускать его в свою мастерскую, поэтому сказал, как отрезал:
— Знаешь, я не очень-то люблю всякие совместные фирмы!
— Брось трепаться. У тебя глаза есть? Ты что, не понимаешь, что твою лавочку просто раздавят? Разве ты сможешь платить налоги? А когда есть денежки, купишь любой станок, и почти даром! — Он даже разозлился.
Штамповка сама по себе несложна: взять металлическую пластину, разрезать, согнуть ее — и все дела, но тут нужен умелый, опытный наладчик. Не будет специалиста — вся наша работа насмарку. Сколько раз меня надували, так что я теперь ученый. А Ивамото — настоящий прохвост, за ним нужен глаз и глаз. И все же я согласился.
Оказалось, что Оомори весьма напоминал мой родной городишко. Собственно говоря, он был расположен на осушенном участке морского дна, незавидное местечко — только шесты для белья торчат да груды шлака чернеют. Насколько хватает глаз — жалкие лачуги и высоченные заводские ограды. Когда Ивамото сказал: «новое отделение фирмы», я представил себе здание со сверкающей масляной краской крышей, у ворот — грузовичок. Но как же я заблуждался! За ржавой загородкой теснились бараки. Прямо на траве стояли столы, вокруг них толпились люди — группками по четыре-пять человек.
— Ха-ха-ха! Ну у вас работа кипит! — бесцеремонно расхохотался Ивамото. — Дело-то коммерческое, а вид как у бездельников.
Появился худой, мертвенно-бледный человек в очках в серебряной оправе, это был директор. Поблескивая очками, он ответил:
— Всё как всегда, Ивамото. Сегодня нам привезли из головной фирмы станки, так что дел по горло, расставляем… — Он нервно дернул щекой.
— Господин директор, я нашел хорошего компаньона! — Ивамото больно хлопнул меня по плечу. — Пора обедать! Не поесть ли нам? Угощаю.
Вот уж дешевый дипломатический прием. Все, кто наблюдал за нами, ухмыльнулись, и только один человек продолжал угрюмо сидеть. На бритой голове топорщились чуть отросшие седые волосы, нос был с горбинкой. Сутулится. Посмотришь — с виду на начальника не похож. Он взглянул на меня и повелительно приказал: «А ну поди сюда!» Не иначе как мастер. Войдя в тень, отбрасываемую бараками, я увидел, что прямо на земле среди кислородных баллонов как попало стоят автоматические резаки, с десяток прессов с зубчатой передачей и прочие механизмы. От одного взгляда на эту картину я пришел в уныние. Вид у них был плачевный; подшипники стерлись, кривошипы разболтались.
— Да, порядком поизносились… — пробормотал я.
— Нет, могут еще послужить! — заметил мастер и любовно, словно ребенка, стал вытирать тряпкой станок.
— Конечно, послужить-то послужат, но что это будет за форма? — не смог промолчать я.
Конечно, когда разговариваешь с заказчиком, надо быть полюбезней, но ведь от состояния прессов зависел результат моей работы. Каким бы умелым работником я ни был, ничего путного на таких станках не получится. Я нахмурился.
— Если у тебя хорошие руки, то и на старом прессе сумеешь сделать деталь. Такое под силу даже новичку! — парировал мастер. Я опустил голову и промолчал. Взглянул на мастера и заметил, что два пальца у него на правой руке изувечены. Не иначе как его уволили с «S-когё» по возрасту. Я и подумал, что человек, который всю свою жизнь гробил себя на такой адской работе, не станет придираться зря.
— Эй, пойдем обедать! — пришел за нами Ивамото. Беспечный же человек! У меня же не осталось и половины того энтузиазма, который я испытывал еще утром.
Мы гурьбой вышли из заводских ворот и оказались перед собая[48] с замусоленными занавесками над входом, но миновали ее и вошли в китайский ресторанчик, отделанный под красное дерево. В этом ресторанчике был даже отдельный зальчик в японском стиле. Для такого захолустья — роскошное заведение.
47
Хибати — жаровня, служащая средством отопления в японских домах.
48
Собая — заведение, где подают соба — лапшу из гречневой муки.