Пыльца

Я выбралась из такси и оказалась лицом к лицу с Зеро.

– Джонс?

– Плохие новости.

– Валяй.

– Он провез одного. НПС.

– Зомби?

– Он еще жив, Зеро. Там не было его последних мыслей.

– Зомби. Отлично. Молодец, Сивилла. Зомби убил Койота. Лучше и быть не могло. У нас тут настоящий уличный герой, убитый НПС. В том состоянии, в котором сейчас пребывает Боттлтаун, любой другой вариант, вариант с участием тени, наверняка приведет к очередному бунту. Наверное, надо вызвать зомби-бригаду, пускай эти мусорщики разбираются дальше.

Плотские копы чихали и смеялись по очереди. Дело стало чепуховым. Зомби пользовались популярностью у публики, потому что в обязательном порядке были страшными и агрессивными, и такой образ существа, рожденного от безнадежного союза живущего и трупа, в те дни еще не умер. По сути, для копов они были досадной помехой, иногда приходилось их зачищать, как мусор на муниципальной дороге. За пределами Лимбо, особенно при дневном свете, зомби были слабаками, это был парадокс их стопных путешествий.

Зеро сунул виртовое копоперо в рот, чтобы напрямую поговорить с главным инспектором Крекером. А для меня, безвиртовой, все это было тишиной – просто счастливое выражение лица Зеро, когда он докладывал новости боссу, который наверняка держал за руку жену в момент родов.

Все, что мне оставалось, – смотреть и дрожать от непричастности. Предсмертное сообщение Койота снова и снова крутится у меня в голове, рисует узоры. Теневые узоры… это имя, которое он произнес в конце… «…подумай обо мне, Бода… спой ту песню еще разок…»

Зеро достал перо изо рта и начал рычать на плотских копов.

– Давайте, убирайте всё здесь. Конец кина. Копы уже были по уши в процессе, приказывали толпе псов очистить место происшествия, Мол, игры закончились.

– Зеро, это по уму? – сказала я.

– Какие проблемы, Дымка?

– Думаю, решение преждевременно.

– Испытай как-нибудь меня в постели, тогда и поговорим о преждевременном.

– А что насчет цветов?

– Зомби их туда засунул. Койот посадил зомби. Зомби убил его и засунул цветы в рот.

– Так глубоко?

– Черт, я же не знаю, как работают эти зомби. Может, они у себя там в Лимбо осваивают всякие полезные навыки. А что им там еще делать?

Не обращая на меня внимания, он начал орать каким-то вуайеристам, чтобы те убирались домой. – А что будем делать с Бодой? – спросила я.

– Крекер вполне доволен вариантом с зомби. И я совершенно согласен с шефом. – Зеро зарычал на толпу собак за лентой.

– Что со вскрытием?

– Естественно. Я договорился с робо-Шкурником на завтра.

– Завтра?

– Думаешь, это самая важная смерть в городе, Дымка? Слушай, у меня на руках уже случай исчезновения. Сегодня утром Вирт украл единственного сына инспектора из Соцкорма. Расследование ведет полицейский Голубь. Может, мне не стоит ему помогать? Еще надо организовать патрулирование Боттлтауна. Крекер приказал мне затаптывать все искры. Хватит бунтов. Все ясно? – Он повернулся к бригаде. – Ладно, господа, оставляю вас разгребать говно.

Я оказалась в одиночестве внутри круга полицейских. Тело Койота лежало в полуметре от меня. Вырванный пучок цветов валялся на тротуаре. Плотский коп небрежно сгреб их в пакет для вещдоков. Один из цветков остался на тротуаре, дождь смывал лепестки, желтые крупинки смешивались с водой, и в моей голове крутились разные упрямые мысли.

Мне было тридцать шесть лет.

Дни работы в полиции. Дни сока и дыма, тумана и мяса. Дни чудес и путешествий. Дни воздуха.

Все ушло, ничего не осталось…

Водитель икс-кэба Бода едет назад в Манчестер, только что сделав отличную ездку в Боттлтаун. Время 6:01, день тот же. Несколько минут назад у нее были проблемы: На Клермонт-роуд за Александра-парк с боковой улицы вынырнула коповозка, летела, как доза «бумера» в мозг. Фургон был радужно-фиолетовый, с зеркальными стеклами, на боку – коповский логотип: искрящаяся карта Манчестера в рамке наручников. Он подрезал ее, вынудив грубо вылететь на тротуар, и Бода выпустила серпы. Она знала, что, по идее, копы и такси должны работать вместе на благо общества, и поэтому выставила лезвия на ласковое касание. Копы даже и не почувствовали, как на их фиолетовом рисунке появились пять аккуратных полос. Хорошо, ребятам будет чем заняться, когда кончится смена. Потом Бода попросила у Тошки бумерное ускорение, ушла от копов в точку, и вот она снова – королева дороги.

– Хорошая работа, Тошка, – сказала Бода своей машине, и по ее такси-визору пробежали слова «ЭТО ЧАСТЬ СЕРВИСА, РОДНАЯ». Бода – ее икс-кэбберское имя. Сокращение от Боадицея (Боадицея – королева древних бриттов. Около 60 года н. э. возглавила восстание против римлян).

Так же как Тошка – сокращение от Фаэтон. Драйверы обязаны отдать все свое имущество, свои волосы– воспоминания и сокровища, когда присоединяются к Улью. Их дотаксишная жизнь исчезает в шлейфе дорожной пыли, и одно из сокровищ, которым приходится жертвовать, – свое настоящее имя, имя, данное родителями. Бода – не то имя, для которого она родилась, но другого она не знает.

Фаэтон Боадицеи едет сквозь волны Манчестера, изготовленные на заказ лезвия скользят назад в карманы.

Теперь Уилмслоу-роуд, обратно в город.

Оксфорд-роуд.

6:05 утра.

Тот самый миг, когда мимо нее проезжает Койот в своей прекрасной черной машине. «Королевский драйв, парень», – шлет она ему, даже не зная, сумеет Ли передать это чувство. Но из головы пса приходит какой-то смутный ответ, что-то насчет девочки Персефоны на борту, так что Бода шлет ему снова: «Хороший заход в Лимбо, Кой». Ему досталось лучшее, что у нее было, – песня дороги. Романтическая чушь, естественно. Но что за черт, ведь она же чувствует себя отлично?

На такси-волне появляется Колумб.

КОНЧАЙ ПЕТЬ, ДРАЙВЕР БОДА.

И Бода прекратила, как всегда прекращала, когда Колумб появлялся онлайн.

ТЫ КАК, СОБИРАЕШЬСЯ СЕГОДНЯ ЕЩЕ ЗАЕХАТЬ НА СТОЯНКУ СЕНТ-ЭНН, ДРАЙВЕР? МОЖЕТ, СУМЕЕШЬ СДЕЛАТЬ ЕЩЕ ОДНУ-ДВЕ ЕЗДКИ?

– Будет сделано, Колумб, – отвечает Бода. На часах 6:12. Бода подключается к базе на стоянке Сент-Энн и сразу же обретает новую цель: несложный заход, отвезти одну робостерву домой в Чеддертаун, после ночной «бумер»-сессии. Она рассказывала о ней так, что Боде тоже захотелось принять эту сладкую дурь. Может, попозже… с Койотом на хвосте? Точно, надо попробовать. Бода доставляет пассажира, на обратном пути подбирает другого; какой-то безумный хиппи-пес хочет пораньше включиться в вирт-конвент. Ее неудержимо влечет к Койоту, просто от запаха с заднего сиденья. Бедный пес! Несмотря на это, путешествие вышло легким, блестящим и гладким, никаких проблем. Ну, почти никаких. На обратном пути к днищу такси прилепился комочек какой-то дряни: хитрый путешественник решил проехаться на халяву в Манчестер. Вот что погано в пригородных поездках: некоторые малые зомби умудрились добраться аж сюда. Теперь один из них считал, что классно уцепился и дальше домчится с ветерком; но о чем он точно надумал, так это о икс-кэбберской мониторинговой системе. На панели зажглась красная лампочка, и в кэб-глазах Боды всплыли слова «ПРОНИКНОВЕНИЕ В СИСТЕМУ».

МЕСТО ПРОНИКНОВЕНИЯ… ТРУБОПРОВОД. НАРУШИТЕЛЬ… НЕОПОЗНАННОЕ ПОЛУМЕРТВОЕ СУЩЕСТВО. УНИЧТОЖАТЬ, ДРАЙВЕР?»

Бода подумала: да, конечно, конечно, надо уничтожать: «Сделай все как надо, Тошка, малыш».

ПРОЦЕДУРА УНИЧТОЖЕНИЯ НАЧАТА.

– Возможна тряска, пассажир, – говорит Бода вслух. Ее голос подхватывается внутренней системой и транслируется назад, герметично закрытому хипу. – Без паники.

УНИЧТОЖЕНИЕ ПРОИСХОДИТ.

Машина на мгновение становится огненно-красной: поток движется к турбопроводу. Тысяча вольт, злости, Бода переключается на заднюю камеру. Видит вопящий комок цвета дерьма, его жалкие клешни прожарены до корочки. Похоже, какая-то бездомная призрачная кошка изо всех сил цепляется за драгоценную пушистую жизнь. Потом неопрятная сосулька отваливается в пригородное небытие, подпрыгивая, как мячик на бетоне.