Письма к Тому

Скоро напишу еще. Я с греками не умею общаться, хотя они меня любят. Обнимаю.

Письмо

9 сентября 1995 г.

Дорогой Том! Я уже месяц сижу в Греции. Жара! Днем старюсь никуда не выходить. В квартире в театре Теодора, где я живу, на потолках висят большие пропеллеры. От электричества они крутятся. Вот под ними можно существовать. Но иногда я вылезаю из своей норы и еду, например, за сколько-то там километров в Epidaurus (Эпидавр – их самый большой древнегреческий театр) смотреть спектакль «Антигону», о котором я Вам писала. Теодор придумал какие-то забавные технические штучки. Например, начало: в темноте сверху на небе начинает ползти медленно узкий красный луч, доходит до сцены и освещает очень красивую мизан сцену – Антигона в каком-то белом прозрачном коконе, который потом растягивается в большое полотно. Пришлось там же ночевать. Ночью сыро и пауки, которых я панически боюсь. Вообще – боюсь всех, у кого больше четырех ног, даже мух.

Потом в Иродиуме смотрела японский спектакль «Дионисий». Там играла одна американская актриса – сидела на авансцене в очень красивом одеянии, в статичной позе, держала за волосы отрезанную голову своего сына, которого не узнала, и гортанным звуком, на котором говорят актеры «Кабуки», речитативом говорила монолог. Как это было прекрасно! Английская речь в технике «Кабуки»! Боюсь, что это чревато будет для ее связок. Но она, мне сказали, уже несколько лет учится у Сузуки на мастерклассах.

Потом поехала в Дельфы. Там было мое выступление – монологи Электры и Федры в небольшом зале. Ну, в Дельфах немного стало полегче. Это в горах – воздух получше. Иногда в свободные дни мы с переводчицей на taxi спускались к морю, купались, обедали там в каком-нибудь рыбном ресторанчике и возвращались уже вечером смотреть разные спектакли. В Дельфах летние фестивали каждый год, но играются только древнегреческие пьесы. Один раз здесь Любимов поставил со студентами действо (забыла название) в резиновом бассейне. Это было забавно. Им в воде (неглубоко) было очень комфортно. Потом они затащили туда какого-то министра культуры. Думаю, не без подачи Любимова – он любит такое хулиганство. Но все были довольны.

Ну вот, Том, мой обычный гастрольный дневник. Вам, я думаю, это не очень интересно, но для меня потребность зафиксировать время. Хотя, что такое время? Тоже вопрос. Конфуций говорил: «Время бежит? Бежите вы, а время стоит». Может быть, и правда – оно стоит в наших воспоминаниях?

Поклон мой неизменный Юлии.

Из дневников 1995 года

18 октября

В 12 ч. Маквала, Паола Волкова у меня. Посидели, посудачили и поехали смотреть в один грузинский дом Рембрандта «Дочери Лота», которого хотят продать, и Паола может установить подлинность картины. Приехали. Богатый безвкусный дом. «Рембрандт» – немецкая трофейная мазня. Видно даже мне. Нечего было возить Паолу. После на Сивцев Вражек к скульптуру Бурганову смотреть приз для Ростроповича от Фонда Тарковского (где председатель Паола, а я член). Бронзовая рука держит палочку. У Паолы депрессия, и я ее сильно раздражаю. Зашел Антон Вилькин. Приехал из Израиля, живет у отца. Показал кое-какие восточные упражнения для моей будущей Медеи. Послала с ним Наташе французские духи и 4 Тома детективов. Вечером с Маквалой к ее подруге – гадали: у меня ничего хорошего, «Медеи» не будет.

20 октября – отдала 2 миллиона тысяч за Теодоровскую гостиницу, взяла билеты в Орел (поезд 2 СВ – 300 тысяч). Вечером должна была пойти в театр им. Ермоловой – там очередная «презентация», обещали как подарок-сюрприз какую-то меховую накидку. Не пошла. Стыдно.

21 октября

Маквала улетела в Испанию петь Татьяну в «Евгении Онегине». Вечером консерватория – концерт Ростроповича с оркестром «Молодая Россия». Оркестр средний. Он в первом отделении играл с ними Гайдна – очень технично. Во втором отделении – Шостаковича. Гениально! Хозяин. Полнейшая концентрация. Зал неистовствовал.

22 октября

В 1.30 с Нелей Бельски на «Братья и сестры» Додина. 1-я часть. Немного устарело. И текст, и эмоции. Вторично после наших «Деревянных коней» и «Живого». Но я плакала – много ассоциаций с нашей жизнью, с народом, которого жалко. Днем к нам – пообедали. В 7 ч. – опять на «Таганку» – 2-я часть спектакля. Хуже и по литературе, и по театру. Сбиты ритмы. Дидактично. Шестакова (жена Додина), которая мне очень понравилась в «Звездах на утреннем небе», здесь – резонер в женском варианте. Хорош Скляр.

С Нелей трудно – у нее комплекс «первой ученицы», и она уже француженка, поэтому мы для нее второй сорт. Недоброжелательность. Я от этого устаю.

24 октября

Приехала в Орел в 6.20 утра. Встретил директор театра. Днем погуляла. 2-этажные особняки. Просторно и тихо. Мало машин и «шопов». Зашла в музей Бунина – 2 комнаты: парижский его кабинет и вторая комната – общая с женой. Все передал из Парижа Зуров. Очень все аскетично и бедно. Музей хороший и люди там тоже. Недалеко музей Тургенева – скучно, холодно, официозно. Никто из прохожих не знал, где находится музей изобразительных искусств. Нашла сама. Недалеко от гостинцы. Очень заметный особняк. Была там одна. Буквально. Уникальные портреты 18–19 веков. Есть Серебрякова, Фальк, Удальцова, Гончарова, Эндер и другие.

Вечером концерт («Поэты Серебряного века»). 1-е отделение – актер из Питера. Мелодекламация под рояль. Ужасно. Завывал, как в пародиях. Зал хлопал после каждого стихотворения. Выступал около 2-х часов.

Я нервничала: после концерта должна была успеть на поезд. 2-е отделение – я. Зал был не мой. Я им запретила хлопать. Чужие. Любви не получилось. На Ахматовой стали кашлять и уходить. В конце они все встали, кричали «браво», но как только закрыли занавес – прекратили, как по команде. После концерта интервью с заведомо навязанными ответами: вот, мол, как провинция сохраняет культуру и сейчас фестиваль называется «Серебряный век». Название хорошее – не спорю – но они туда не врубаются. Все по поверхности. Жить там – удавиться.

Вспомнила, как шла в Париже по Sainte-Michel и за спиной слышу русскую речь: «Провинция – это кладезь традиций». Оглянулась – два из «бывших». В поезде опять всю ночь не спала – жарко и мерзко на душе. Одурманивала себя снотворными. В Москве опять в 6.20 утра. На перроне стоял Володя – не ожидала, не договаривались. Обрадовалась. Taxi не было. Как бы я добралась до дома? Метро бы меня вконец доконало. Погуляла с собаками, покормила всех. Опять снотворное и детектив. Но как вспомню! Стараться больше не ездить! Стыдно. Не успокаивает мысль, что даже Рихтер играл при полупустых залах в провинции. Но тогда было более спокойное время. Без любви к залу и зала к тебе лучше на сцену не выходить. Или подняться на гору гордыни профессионализма – но там одиночество.

25 октября

Вечером «Вишневый сад» Додина. Мне не понравилось. А Шестакова в роли Раневской – очень усредненно. Может быть, моя несовместимость с этой манерой игры. Может быть, так же на меня реагировал Ефремов, когда смотрел наш «Вишневый сад». Но все-таки, надо в этой пьесе брать другие ритмы. Например, 1-й монолог Лопахина от возбуждения – быстро. Да и все монологи тоже. Я, например, когда надо что-то скрыть или от застенчивости начинаю очень быстро болтать.

26 октября

Паола Волкова, Тамара Огородникова (директор Тарковского) и я – поездом в Иваново. Приехали в 6 утра, встретила Лена (директор музея), отвезла в гостевой дом – прекрасный деревянный особняк с картиной Клевера, роялем и печками. Днем в музей текстиля. Уникальные ситцы. Купила две акварельки 30-х годов – цветы для этих ситцев.