Твои фотографии

Оба почти не ели. Она рассказала, как переехала сюда в двадцать лет, да так и осталась.

— Мне нравится работать официанткой. Кто бы что ни говорил, а это неплохие деньги. Особенно летом, когда туристы дают чаевые не считая. Можно накопить достаточно, чтобы собраться и перекочевать на новое место. Даже если посетитель настоящая вонючка, все равно — ты больше его не увидишь. И тут же о нем забываешь. И работы полно.

Она широко улыбнулась.

По ее словам, приятелей было много, а близких друзей — нет. И родных тоже. Родители жили во Флориде и недавно умерли, почти одновременно.

— Они так любили друг друга. Всегда держались за руки, а я тащилась следом.

Она ушла из дома в семнадцать, за неделю до окончания школы, сложив все пожитки в рюкзак вместе с жалкими сбережениями, и не собиралась возвращаться. Но самой большой жестокостью было то, что родители ни разу не попросили ее приехать.

— По-моему, они даже не заметили моего отсутствия, — добавила она.

Чарли вспомнил своих родителей, чьи отношения были крайне натянутыми. В детстве он всегда боялся, что они разведутся. А когда спросил, так ли это, мать ударила его по лицу.

— Не смей никогда говорить ничего подобного, — остерегла она. — Будешь нести всякий вздор, и мы действительно разведемся и оставим тебя. Станешь жить один-одинешенек — и тогда пеняй на себя.

Мальчик потер ноющую щеку и расплакался.

Лицо матери смягчилось.

— Покажи, как ты любишь меня, — неожиданно попросила она.

Сын уставился на нее.

— Ну же, покажи, — требовала мать и не успокоилась, пока он не раскинул руки.

— Вот так, — выдавил он. Она довольно кивнула, а он еще немного поплакал.

Эйприл подперла руками голову.

— Их больше нет, — сказала она. — Мать умерла от сердечного приступа. Ей было всего пятьдесят. Сидела в парикмахерском кресле и просто откинулась на спинку и закрыла глаза. Отец тоже там присутствовал, потому что, не дай Бог, мать пойдет куда-то в одиночку. Когда я приехала на похороны, он едва двигался. И даже не сразу меня узнал. Я твердила, как сильно его люблю, но он повторял одно: «У меня никого нет». Неужели я действительно была для него никем?

Она сильно потерла щеку ладонью.

— Через два дня я встала пораньше, чтобы приготовить вафли с черничным вареньем на завтрак. По дому распространялся чудесный запах. Я пошла будить отца и нашла его в постели. Он обнимал ночную сорочку матери. Я не хотела бы испытывать подобные чувства.

В этот момент Чарли испугался, что навсегда потерял ее, и сердце сжалось от внезапной, всепоглощающей печали.

— Пойдем домой, — предложила она, потянувшись к легкому свитеру, который захватила с собой.

— Разумеется. Я провожу тебя.

— К тебе домой.

Едва открыв дверь, он огорчился, что не нанял домработницу. Жаль, что он не успел аккуратно сложить газеты, убрать в раковину грязную посуду, поставить цветы в одну из бесчисленных ваз. Его смущала гора книг в углу. Их давно пора расставить на полках. И поношенный халат, который он швырнул сегодня утром на диван. Но она, казалось, ничего не заметила. И вела себя очень тихо. Пересмотрела книги, взяла одну по разведению орхидей.

— Дашь почитать? — спросила она, и он ужасно обрадовался, потому что когда кто-то что-то занимает, значит, вернется, чтобы отдать долг.

Эйприл подняла несколько стеклянных шаров, которые он собирал. Если потрясти такой, поднимается настоящая вьюга. Она снова расставила их по местам и молча повела его в спальню. Повернулась к нему лицом и стала расстегивать блузку, после чего сняла все, кроме сережек. Ее кожа светилась.

Они повалились на кровать Чарли, но Эйприл перегнулась через него, чтобы погасить свет.

— Я люблю когда темно, — прошептала она.

Он привык, что женщины стонут в постели, спрашивают о его пристрастиях или расписывают, что собираются делать. Но Эйприл была так молчалива, что он боялся причинить ей боль, боялся, что ей плохо с ним. И поэтому не сводил глаз с ее лица, пытаясь увидеть его во мраке. Но когда потянулся к ней, ощутил, как ее сомкнутые веки трепещут под его пальцами.

— Тебе нравится так? — прошептал он, проводя ладонью по ее спине. — Тебе хорошо?

Она вздохнула и прижала пальцы к его губам.

Потом они лежали рядом, и он обнимал ее. Прижимал к себе и выжидал. Его глаза привыкли к темноте, и теперь он ее видел. Ощущал дыхание. Положил руку на ее макушку, словно защищая, стараясь уберечь, и тогда Эйприл увидела его. Наконец увидела его!

— Ты, — прошептала она, коснувшись его лица.

Каждый день после работы Чарли приезжал в пиццерию за Эйприл. Ждал, пока они закроются, подсчитают выручку. Восхищался, как ловко и быстро она вытирает столы.

Как-то она вышла из пиццерии, села в машину, взглянула Чарли в глаза и попросила:

— Поедем!

— Куда?

— Куда глаза глядят. И посмотрим, где окажемся.

Он вспомнил о Мике, сказавшем, что у них впереди длинная дорога. С какой радостью она пошла с этим парнем!

Чарли постарался отогнать эти мысли. Теперь она с ним, и все будет по-другому.

Чарли включил музыку, но Эйприл тут же нажала на кнопку.

— Давай послушаем ночь, — предложила она. Заставила его остановиться через час, потому что захотела сама сесть за руль. Уступив ей место, он тут же задремал, а когда проснулся, не понял, где находится. Дорога была чернильно-черной, небо — темным. Чарли выпрямился.

— Где мы?

— По пути в рай, — засмеялась она.

— Включи фары, — попросил Чарли. — Пожалуйста. Это опасно.

— Я прекрасно все вижу, — возразила Эйприл, но все же повиновалась, и дорога осветилась. — Впервые я заметила тебя, когда ты приложил мне к глазу лед. Почему ты это сделал?

— Хотел помочь.

— Но ты не знал меня.

— Я тебя знал.

— Ты добрый, Чарли. Понимаешь?

Она положила руку ему на колено. Всего на секунду, прежде чем снова взяться за руль.

— Ты так и не спросил меня, что случилось.

— Я подумал, ты сама скажешь, если сочтешь нужным.

Она молчала.

— Не бойся рассказать.

— Мику я казалась недостаточно проворной.

Чарли потрясенно уставился на нее.

— В ту ночь на берегу я только что ушла от него. И сама не знала, куда идти и что делать. И тут появился ты, — усмехнулась она. — Я не пыталась покончить с собой, если ты подумал именно это. Просто немного растерялась. Ты когда-нибудь испытывал что-то подобное?

Чарли не знал, что делать. Оставалось только взять ее руку и поцеловать.

— Ты не сказал, что любишь меня. Любишь? — неожиданно спросила Эйприл.

Даже в машине он ощущал запах ее волос: вишневое дерево и клен. Вспомнил, что его собственная мамаша требовала показать, как сильно он ее любит. Как он раскидывал руки… нет, не стоит об этом думать. Лучше поразмыслить, как сделать Эйприл счастливой, подарив маленькую идеальной формы грушу, как она иногда смотрит на него, словно не в силах поверить своей удаче.

— Неужели ты не знаешь, как много значишь для меня? — выпалил он.

Эйприл подняла глаза.

— Я делаю тебя по-настоящему счастливым, верно? — прошептала она, и, когда он кивнул, ее лицо расцвело в улыбке.

Дорога поплыла перед ними. Чарли увидел табличку. Они были всего в миле от дома.

— Я люблю тебя. И думаю, нам нужно пожениться, — сказала она. — И тогда увидишь, какими счастливыми мы можем быть!

Они поженились осенью, у мирового судьи. Родители Чарли наняли такси, чтобы присутствовать на свадьбе, хотя были сбиты с толку и оскорблены, поскольку впервые в жизни видели Эйприл и Чарли не собирался устраивать свадьбу на Манхэттене, где жили все его друзья. Отец Чарли вручил сыну чек в светло-голубом конверте на солидную сумму, а мать, глядя на Эйприл в простом длинном белом платье с засунутой за ухо розой, выращенной Чарли, вздохнула:

— В этом она собирается выходить замуж? Похоже на ночную сорочку.