Твои фотографии

Она назвала черепаху «Нельсон». Вполне достойное имя.

— Ты так красив, — сказала она ему, и черепаха впервые вытянула шею, длинную, красиво изогнутую. Зевнула, показывая розовый рот, и спокойно взглянула на нее немигающими глазами, словно оценивая. — Тот парень ошибся, сказав, что у тебя мозг величиной с горошину, — заявила она черепахе, и ей показалось, что та поняла.

Когда прозвучал звонок, она осторожно положила черепаху в резервуар, и та немедленно зашуршала газетой, зарывшись так глубоко, что наружу торчал только хвостик.

Изабел нажала кнопку домофона.

— Кто?

Ей не ответили. Но позвонили еще раз. Послышался слабый свист, означавший, что кто-то впустил гостя.

Когда в дверь оглушительно застучали, Изабел осторожно посмотрела в глазок.

Сначала она никого не обнаружила, что было немного неприятно.

— Кто там? — снова спросила она, но, опустив глаза, увидела Сэма. Он плакал и дрожал так, что стучали зубы. Изабел отстегнула цепочку, и дверь распахнулась. Он по-прежнему трясся, и у нее вдруг сжалось сердце.

— Сэм! — удивленно воскликнула она, и он бросился в ее объятия.

Он не сразу перестал плакать.

— Что с тобой? — спросила Изабел. — Все в порядке?

Сэм кивнул, но продолжал всхлипывать. Он насквозь промок. Она завернула его в одеяло.

Его худенькие плечи тряслись. Он сунул руку в карман и вытащил ингалятор, отчего она встревожилась еще больше.

— Давай-ка согреем тебя, а потом решим, что делать.

Он побрел за ней, пока она доставала старую гарвардскую толстовку, купленную Дюком. Кроме того, Изабел отыскала черные спортивные штаны, которые Сэм мог закатать.

— Надень все это, — предложила она, — а твою мокрую одежду я брошу в сушилку.

Он утонул в ее вещах, но по крайней мере перестал дрожать.

Потом она повела его на кухню и согрела суп. Сэм воззрился на черепаху.

— Я купила ее сегодня, — пояснила Изабел. — Правда, она чудесная?

— Вы знаете мое имя, — пробормотал он.

— Конечно, знаю, — кивнула она и осеклась, потому что не хотела упоминать аварию или газетные статьи, перевравшие все события.

— А у вас есть имя? — спросил он, глядя на суп и облизываясь.

— Конечно. Изабел. Изабел Стайн.

— Я этого не знал. Зато знаю вас.

— Правда? Но откуда?

— Я вас видел, — обронил он, глядя ей в глаза.

Изабел оперлась ладонями о стойку. Сэм проглотил ложку супа.

— Вы были там с моей мамой, — добавил он.

Изабел неожиданно затошнило. Она поспешно отвернулась, чтобы спрятать от Сэма свое лицо.

И продолжала стоять, слыша, как он громко глотает. Оба молчали. Услышав звон ложки, она повернулась и села напротив него.

— Где твой отец? Почему ты пришел сюда?

Он водил ложкой по тарелке.

— Посмотри на меня, — тихо попросила она. Сэм поднял голову. — Где ты был? Где твой отец?

— Я забыл дома ключи!

— Но почему ты пришел сюда? Откуда знал, как меня найти?

Он чихнул. Изабел дала ему салфетку, и он высморкался.

— Однажды я проследил за вами, — тихо признался он. Изабел вспомнила, сколько раз сама кралась к его дому и пряталась в темноте, как грабитель, наблюдая за окнами, слушая музыку, пытаясь побольше узнать о нем и Чарли, убедиться, что с ними все в порядке.

— Почему ты за мной следил?

Сэм повертел ложку.

Изабел присела на корточки рядом с ним.

— Почему ты меня искал?

Сэм молчал.

— Мы немедленно звоним твоему папе, — решила она. Но Сэм покачал головой:

— Я сам позвоню.

Какой же он тощий! Какой маленький!

— Хорошо, — кивнула она. — Так будет лучше.

Он повернулся к ней спиной, сгорбился и набрал номер.

— Папа? Я забыл дома ключи. Никого из соседей не было дома, но я… я пришел сюда.

Он совсем отвернулся от нее.

— Не знаю! Не знаю почему. Прости. Нет, это впервые.

Он вел себя так, словно признавался в преступлении, и у Изабел появилось нехорошее предчувствие, что Чарли посчитает ее виновной во всем.

— Скажи папе, что я живу на Брум-стрит. Номер шестьсот сорок четыре, квартира четыре-Б.

Сэм поколебался, но повторил адрес.

— Нет! — крикнул он. — Я же сказал, что не знаю. Приезжай за мной, и все!

Он повернулся к ней. Плечи совсем поникли.

— Па сейчас приедет, — пробормотал Сэм, и тут до Изабел дошло, что он так и не назвал отцу ее имени.

— Почему ты не сказал ему, что находишься у меня? — спросила она.

Сэм пожал плечами:

— Я забыл.

Но он не хотел встретиться с ней глазами, и Изабел внезапно испугалась.

Открыв дверь подъезда для Чарли, она пошла к двери квартиры, но Сэм успел раньше. На пороге стоял Чарли в джинсовой куртке. Длинные волосы растрепались, а глаза были такими темными, что она не разглядела зрачков.

Она ожидала, что он узнает ее, скажет что-то, накричит или рассердится, но он смотрел мимо нее на Сэма.

— Ты в порядке? — спросил он, ощупывая сына, словно у того было полно переломов.

— Все хорошо, па.

Сэм отстранился.

— Не хотите войти? — спросила Изабел, но Чарли словно заключили в огромный непроницаемый пузырь, откуда он не мог ни видеть ее, ни слышать. Черепаха заворочалась в своем домике.

— Где твои куртка и штаны? Чья это толстовка? — спросил Чарли.

— Она дала мне свою одежду. Моя в сушке.

— Не мог бы ты подождать в коридоре? Только никуда не уходи, — велел Чарли. Он дождался, пока мальчик выйдет, и впервые взглянул ей в глаза.

Выражение его лица мгновенно изменилось.

— Вы та женщина. Я узнал вас по газетным снимкам.

— Мне очень жаль…

— Почему мой сын пришел сюда? — перебил он.

Изабел замялась. Выглянула в коридор и увидела, как Сэм водит ладонью по перилам лестницы. Голова опущена так низко, что волосы закрывают лицо.

— Понятия не имею.

— Откуда он вообще знал, где вы живете?

— Говорит, что проследил за мной до самого дома. Я и не знала, пока он не сказал мне сегодня.

— Следил? Но где он вообще вас видел?

— Ну… понимаете… я проходила мимо его школы, по пути домой. Я не разговаривала с ним и не подозревала, что он пошел за мной.

Чарли покачал головой:

— Надеюсь, вы понимаете, почему я не хочу, чтобы он ходил сюда? Не знаю, что за безумные идеи относительно вас одолевают его, но ему приходится очень нелегко, а вы — последний человек в мире, кто может нам помочь.

Изабел поразилась, как больно ужалили его слова. Она даже отступила.

— Сэм пришел сюда. Он замерз и промок, и у него не было ключа. Я сняла с него мокрую одежду, дала горячего супа. Сделала все, чтобы он согрелся и поел. И мы позвонили вам. — Она посмотрела в сторону кухни. — Сейчас принесу его вещи, — добавила Изабел и, вытащив из сушилки одежду, отнесла ее Чарли. — Все высохло. Можете оставить себе толстовку и штаны.

Чарли взял сложенную одежду, оглядел стол с пустым стаканом и тарелкой Сэма.

— Он доел суп, — тихо сказал Чарли. — Последнее время он почти ничего не ест. Я даже не знал, что он так любит суп.

— Он съел две тарелки, — смущенно пролепетала Изабел.

Чарли выпрямился.

— Спасибо, — кивнул он и, выйдя в коридор, обнял Сэма. Тот искал взгляда Изабел, и она, не выдержав, улыбнулась ему.

Чарли прижал Сэма к себе.

— Мы благодарны вам, но Сэм больше сюда не придет, — проговорил он, и отец с сыном стали спускаться вниз.

По пути домой, в машине, Сэм продолжал изучать свои руки. Чарли было не по себе. Во рту стоял противный кислый вкус.

— Прости, что не оставил запасного ключа. Отныне каждый день буду проверять, лежит ли он там.

Сэм кивнул, по-прежнему не глядя на отца.

— Почему ты пошел к этой женщине? — осторожно спросил тот.

Сэм выглянул в окно, словно обдумывая что-то.

— Я видел ее во время аварии, — нерешительно признался он.

Чарли стало нехорошо. Конечно, Изабел единственная стала свидетелем пережитого Сэмом в тот день. Возможно, Сэм ощущал нечто вроде родства с ней, а может, так выражал свою скорбь. Ведь в его представлении она каким-то образом связана с матерью.