Страница 74 из 117
Пристроился в хвост длинной очереди на бензоколонке. Вереница машин ползла еле-еле, и так же неспешно Кронов пытался разобраться в случившемся. Так и так получалось – выхода нет.
Когда очередь дошла до него, он не бросился подхватывать на лету брошенный шланг. Неспешно направлялся к окошку заправщика, когда позади пискнули тормоза. «Деловой» на новенькой «семерке» пришвартовался прямо к колонке, небрежным движением ткнул пистолет в бак, не обращая внимания на загудевшую очередь. С простыми смертными он, судя по всему, находился в разных плоскостях.
Тихо изумившегося Кронова парень послал по всем известному адресу, отмахнувшись, словно от докучливой мухи, – был уверен, что в драку с ним никто не полезет.
Тут владелец «семерки» не ошибся. Александр отошел, сел за руль под презрительными взглядами водителей, стоявших в очереди позади него, чуть отогнал «волгу», утопил педаль и врезался в зад роскошной «семерки». Треск и скрежет перекрыли взрыв хохота всей очереди. Парень рванулся было с кулаками к Кронову, но был сейчас же сбит с ног и сидел на земле в состоянии легкого шока. Звякнуло – рядом упали ключи от «волги» и спокойный голос произнес:
– Это тебе компенсация за убытки.
Уходя от заправки пешком, избавившись от ставшей обузой «волги», Кронов с удивлением чувствовал, что в мыслях его появилась особенная ясность, как изредка бывало с ним после сильной встряски.
* * *
Оля нетерпеливо схватила трубку, едва только молчаливый телефон ожил. Разговор был односторонним и чрезвычайно коротким.
– Слушай молча. Все кувырком. Выходи из игры. Все сделаю сам. Что они ищут – тебе знать не стоит, уберут к черту. Меня не ищи, ухожу в подполье. Другу привет. – Короткие гудки, частые, как биение загнанного сердца.
Вечер сменился ночью, однако тревога не отступала. Не спалось всем, кто так или иначе был связан с судьбой Кронова.
Дача Гудиных в это близкое к полуночи время была темна и молчалива. Двое у стены старались действовать без шума. Окно поддалось легко, не скрипнув. Забравшись в дом, оба включили специальные фонарики, прикрыв ставни. Негромко переговаривались, и из этих отрывистых фраз можно было понять, что ищут не деньги и не драгоценности. Набив небольшую сумку магнитофонными кассетами, ночные гости удалились. Тот, который нес сумку, сел в скрытый за деревьями автомобиль и направился в сторону города. Его напарник, недовольно ворча, скрючившись, устроился позади пустующей собачьей будки, приготовившись к долгому ожиданию.
Однако события не заставили себя ждать. Из тьмы бесшумно вынырнул силуэт машины, которая мягко остановилась у забора. Водитель «форда» толкнул калитку, зашагал по асфальтовой дорожке к дому. Хорошо смазанные замки работали беззвучно. Вел приезжий себя по-хозяйски – зажег свет, ставни, правда, открывать не стал. Некоторый беспорядок в комнате его не удивил. Перевернутые ящики говорили сами за себя. То, что интересовало гостя, было явно ни к чему тем, кто побывал здесь раньше. Те лишь вытащили кассету из видеоплейера. Пульты управления аппаратурой остались лежать на столе, а между ними стояла ребром заграничная штучка – игрушка «уоки-токи», слабенькое переговорное устройство для детских игр. Поворот верньера, щелчок, и брусочек цветного пластика ожил – зашипел, захрюкал кусочек эфира, и внезапно сквозь помехи прорезался глуховатый, но легко узнаваемый голос:
– Женя? Привет. Рад, что приехал. Я рассчитывал, что Ольга сообразит, как тебе передать. В общем, узнал я что надо про эту кассету, так что выезжай. После поселка свернешь направо. Не спеши. Дальше по рации пойдешь. У дома «топтун». Он один – сбросишь. Все, ушел.
Выходя из дома, Друмеко выключил свет. На мгновение затопившую все вокруг темноту прорезали две короткие вспышки фонарика, будто кто-то не то подавал знак, не то звал на помощь.
Прыгнул в «форд», завел мотор. Не включая фары, свернул направо. Одной рукой управлялся с рулем, другой прижимал к уху плоскую рацию. Пластмассовая коробочка упорно молчала даже после того, как поселок остался позади. Чертыхаясь, Друмеко выписывал круги, упорно вслушиваясь в эфир.
Наконец остановил машину за поворотом на выезде из поселка, куда пришлось вернуться в тщетной надежде услышать хоть что-нибудь. И сейчас же вздрогнул, услышав позади себя щелчок спущенного предохранителя. Висок захолодила сталь ствола. Чья-то крепкая рука больно сдавила сзади шею Евгения Павловича.
– Тише, Женя, тише. Я здесь, на заднем сиденье. Побоялся я тебя испугать на ходу. Научен. Хотя учеба не впрок – теперь мне «вышка» верная. Так что добавить нечего – покойником меньше – разницы нет. Но ты-то, гад, как никто знаешь, что никого я не кончал!
– Откуда… – захрипел Друмеко. – Ну откуда мне знать? Я – маленький человек.
– Вот ты, маленький, меня и выведешь на большого. А не выведешь, так твои же дружки тебя и удавят.
Друмеко предостерегающе прижал к губам палец, указывая куда-то вниз, на пол, в направлении фирменного башмака. Кронов рывком перебрался на переднее сиденье, еще усилив захват на шее Евгения Павловича.
– Да ты меня удавишь! Поставь хоть пистолет на предохранитель…
– И черт с тобой. Не все тебе людей под колеса пихать, пора и самому проветриться.
– Отпусти же!
Кронов стащил с ноги Друмеко башмак, на который указывал хозяин, и вышвырнул его в окно.
– Там микрофон. И какого лешего я с тобой болтаю? Сейчас сюда уже едут, и через пять минут от тебя ничего не останется.
– Тебе что за радость? Даже если я тебя не успею прикончить, твоим хозяевам будет любопытно кое-что узнать о комбинациях с валютой, которые ты крутишь.
– Будь спокоен. Они же меня в «Континенталь» и посадили.
– И к скупке краденого тоже они приспособили? Ох, сомневаюсь.
– Ну при чем тут я? Я вообще не в штате.
– Стучишь от случая к случаю?
– Приходится.
– Врешь, гнида! Там так не бывает. Если уж взяли за жабры – на сантиметр не отпустят! Интересно: сами меня посадили, сами же и вытащили! Зачем я вам понадобился?
– Не понимаешь? А куда ты нос свой сунул, ты понимаешь? Мне что – я исполнитель, что там на кассете – не знаю и знать не хочу. Оно и спокойнее. А ты? С кем ты в игрушки играть взялся? О сыне своем ты забыл? Там не забыли.
Ствол прижался к виску Друмеко, причиняя боль.
– Что – сын? Говори! Ну, если… Уголовные ублюдки!
– Если бы уголовные! Эти хоть детей не трогают. А здесь правила не я устанавливаю, сам им подчиняюсь. Ты думал, переиграл их? Хрена. Мне теперь все едино – подыхать. Не ты, так они. Попросила меня Ольга – почему и не съездить. Не очень я и рассчитывал кассету найти, это и понятно. Все мы, в конечном счете, под контролем и наблюдением. Организация… Все просматривается: и мы с тобой в машине, и эта дача вместе со всем поселком… Да что угодно.
– Со мной кончено, только и тебе я не завидую. Сам знаешь – стукачу первая пуля.
Рукоятка пистолета обрушилась на голову Друмеко. Оставив умолкнувшего собеседника в машине, Кронов растворился во тьме. На дороге уже замелькали фары, из подъехавшей машины послышались голоса, а затем появились и люди. Обнаружив Друмеко без сознания, зашумели. Задача оставалась все той же – разыскать Александра Юрьевича Кронова, 23 лет, обвиняемого в тяжких преступлениях и пока остающегося на свободе.
* * *
Маленький настенный телефон зазвонил мелодично и требовательно. Тревожно замигала красная сигнальная лампочка. Трубку сняла Ольга. Снова звонил Кронов.
– Оля?.. Молчи и слушай. Выходи сейчас же на улицу, времени мало. Иди по направлению к площади, никуда не сворачивай. Все.
Необходимо действовать! В ту же минуту она оказалась на улице. Темный проходной двор слева вел к площади. По улице, в обход, можно было попасть туда же, удлинив путь на несколько десятков метров. По вечерам пешеходы избегали этой дороги, предусмотрительно предпочитая освещенную улицу. Оля, не колеблясь, выбрала наиболее короткую дорогу.