Страница 38 из 117
Заведующую Строкач тревожить не стал. Передав привет от часто посещающих финотдел инспекторов службы по борьбе с экономическими преступлениями, в ответ он получил улыбку смешливой белокурой Верочки и в придачу всю необходимую информацию.
– Технология здесь простая, Павел Михайлович. Действуют совместные предприятия очень активно, но поступлений в бюджет от них почти нет. Налоги взыскивать не с чего. За что куплено – за то и продано.
– Бескорыстные ребята, значит? Странная торговля выходит. Я тоже одного такого альтруиста знаю. Психотерапевт и сеятель добра в районном масштабе.
– А, Хотынцев-Ланда. Любопытную он себе фамилию выбрал. Звучит. Между прочим, он уже и паспорт поменял, и все бумаги – он ведь тоже к нам в финотдел заглядывает – новой фамилией подписывает. Ну, у него тоже не разживешься. Маленький секрет – отсутствие фиксированной платы за вход на сеансы: кто сколько даст.
– А вы сколько дали? Или фининспекторам бесплатно?
– Я? – изумилась Верочка. – У меня на эти штучки времени нет, но судя по тому, что мне подруга рассказывала, так ему едва хватает, чтобы за аренду рассчитаться. За весь прошлый год четырнадцать тысяч. Я их ему в декларацию и вписала, когда он "Волгу" покупал.
– Так ведь "Волга" тогда пятнадцать стоила.
– А он не новую – в комиссионном. В конце концов, не каждый же ищет выгоду. Ну, тешит человек самолюбие – и счастлив. А, может, я чего-то не понимаю? Как бы там ни было, он не чета некоторым моим "клиентам". Те знай гонят за рубеж медь, никель, хром, ванадий, получая за них валютой, на которую ширпотреб закупают. Здесь продадут – глядишь, и кое-какая прибыль получается. Но основные суммы за металл, "вершок", оседают на заграничных счетах бизнесменов. Ни налоги, ни декларации им не страшны.
– А я-то по-дилетантски считал, что самое надежное вложение недвижимость: дома, участки, квартиры.
– Я понимаю, – Верочка прыснула. – Действительно, чем не помещение капитала – дачка на берегу Средиземного моря…
– Это вы фирму Теличко имеете в виду? – поинтересовался Строкач.
– Нет, те еще более-менее. Да и сам он человек незаурядный, сильная личность, как говорится. А от этого и апломба поменьше, чем у всех этих владельцев ларьков да уличных прилавков. Нет, Павел Михайлович, не может существовать здоровая экономика за счет дырок в законе. Иной раз кажется, что те, кто такие законы принимал, и все эти обиралы и жулики – из одной компании.
– Трудно сказать, Верочка. Тут один путь – обратиться к общественности, как можно полнее публиковать статистические данные…
– А кто их будет публиковать, если большинство газет живут за счет спонсорских вливаний да солидных рекламодателей? Кому охота терять поддержку. Тут, между прочим, приходила девочка из газеты, тоже Теличко интересовалась, – а толку?
– Какая девушка? Что ее интересовало? Вера, милая, тут каждая мелочь на вес золота. Может быть вы заметили что-нибудь необычное, странное…
– Ее ко мне моя подруга направила, просила помочь. Ручалась, что девушка хорошая. Звать ее Валерия, Лера. Вы ведь понимаете, мы кому попало информацию не даем – особой секретности нет, но кому из бизнесменов понравится, скажем, если будут преданы огласке сведения о том, что в делах его фирмы приносит наибольшую прибыль. Прямая подсказка конкурентам. По платежкам также видно, откуда поступают сырье и товары. Рэкетирам тоже любопытно, кто списывает большие суммы на зарплату. А что-нибудь случилось?
– Нет, Верочка, вам беспокоиться нечего. Вот, взгляните-ка, – майор протянул фотографию.
– Она, конечно. Только, кажется, чуть постарше, серьезнее.
Строкач вздохнул и спрятал в папку снимок, сделанный пять лет назад. Лера Минская, студентка второго курса, беззаботно улыбалась.
Вывеску "Примэкса" – синюю стеклянную дощечку – не сразу можно было отыскать в скоплении таких же у подъезда ампирного четырехэтажного особняка с фасадом, обремененным массой лепных украшений.
Вахтер в подъезде, даже не взглянув на удостоверение майора, равнодушно махнул – мол, проходите, какие у нас секреты.
"Примэкс" занимал почти весь третий этаж. В конце коридора Строкач почти сразу приметил табличку "Н.В.Теличко" и зашагал прямиком туда. Дверь оказалась открытой, а сам Николай Васильевич, попивая кофе, резался в нарды с хорошенькой блондинкой лет восемнадцати в кожаной мини-юбке. На доску девушка смотрела с унынием, ей уже надоело, а появление нового лица вносило все-таки некоторое разнообразие. Сам же Теличко не обратил на следователя никакого внимания, продолжая угрюмо изучать позицию на доске.
Строкач не обиделся.
– Прошу прощения, Николай Васильевич, отрываю. Но поговорить необходимо.
Теличко поколебался, не поднимая глаз, наконец буркнул:
– Ступай, Вика. После. С этим дядей не стоит шутить.
Девушка послушно вышла, покачивая туго обтянутыми бедрами.
– Солидный офис у вас, Николай Васильевич. – Строкач уселся, потирая запястье. – Как бизнес?
– Двадцать процентов зарплаты перечисляю в доход государства, если именно это вас интересует.
– А меня все интересует. Профессия, знаете ли.
– Мне больше нравится, когда проявляют личную заинтересованность.
– А почему, собственно? Все законно, такой товарообмен, как у вас, вполне отвечает сегодняшним общественным потребностям.
– Ох, не стоит, вот ей-богу, не стоит. Я наперед знаю, что вы скажете, да только много ли толку в том, что все, что мы теперь вывозим, погниет по складам да заводским дворам?
– Так уж и погниет? Тогда тем более честь вам и хвала.
– А мне не нужно. Честь, кстати, я вроде тоже не терял. А медь – она, если и не погниет, так ее, матушку, кто-то другой продаст. Сами видите, что творится – за объедки вся эта шушера, которая сидит в аппарате, пуговицы от штанов продаст.
– Что, много давать приходится?
– Мои проблемы.
– Известно, вы за помощью не бегаете.
– Само собой. – Теличко умолк, выразительно, чуть искоса, глянул в глаза Строкачу.
– Что было, то прошло, Николай Васильевич. Никто вам старое вспоминать не станет.
– Надеюсь. Дважды за одно и то же не судят, хотя в этой стране всякого можно ожидать.
– Почему вы поменяли квартиру, Николай Васильевич? – спросил Строкач как бы без связи с предыдущим разговором. – Прежняя была вроде побольше, да и отделана превосходно.
– Тюрьма учит быстро соображать. Думаете, жалею, что "зверей" кончил? Ни на копейку. Доведись еще раз – ни одного бы в живых не оставил. Они ведь, гады, мочить меня шли – за паршивые пятьдесят тысяч, да цацек еще на столько же набралось бы. Им это в кайф, они и за обручальное колечко могут, – голос Теличко сел, последние слова он просто выхрипывал, сцепив зубы. – А вы думаете, в "сизо" от меня отстали? Другого бы точно "нагнули". Только нашла коса на камень, отбился.
– Так что, выходит, пожалели вы Гардабадзе?
– Да чего там, разбежались наши дорожки. Ему – в лагерь, мне – домой. Но я еще из тюрьмы жене отмаячил, чтобы с квартиры съезжала. Здесь вахтер, да и найдут, может, не вдруг. Не рвать же сходу на пустое место. Если так рассуждать, то и вовсе податься некуда – вам бы у них розыску поучиться. А дома все-таки и камни помогают, и люди. Если кто начнет в городе справки наводить – до меня до первого дойдет. А я, вы знаете, замочиться не боюсь. Слыхали, как лиса блох выводит? – Теличко неожиданно широко улыбнулся. – А я своими глазами видел. Берет в зубы клочок мха и начинает медленно-медленно заходить в воду. Так и идет, пока над водой один мох не останется, а все блохи туда не перебегут. Тогда она его отпускает плывите, мол, ребятки, бог с вами, – а сама галопом на берег, обсыхать, он умолк и как-то разом потемнел: – Это ведь конченые парни, их кроме пули ничего не остановит…
– А Лера Минская расспрашивала вас об этой истории?
Теличко сплюнул на ковер.
– Все-таки на меня списать хотите? Да какой смысл, а? Там же полный комплект. Ну, лезла девчонка куда не следует, нарывалась, но не таких же, как она, мне бояться? Зачем тогда вообще было с "Примэксом" заводиться? Ладно, тыл у меня прикрыт надежно, так что можете начинать рыть. А с той бойней суд уже разобрался. Мне с Лерой нечего было делить, ее всякая экзотика интересовала, а меня – она сама, в известном смысле. Но это в конце концов ничего не значит…