Город

– Им нужны шпионы, – предположил Броглан.

– У них полно шпионов, – улыбнулась она. – Да кому нужен шпион вроде тебя? У тебя язык опережает голову на неделю.

Броглан заулыбался в ответ.

Когда они пришли к палатке военачальника, им было велено обождать снаружи. Немного времени спустя изнутри появился повар – не Базала, другой, и вышел он без оков, но лицо у него было белей, чем, по идее, полагалось быть фартуку. Он удалился в темноту, спотыкаясь, сопровождаемый стражей…

Войдя, Индаро с любопытством огляделась. Узкий лежак. Дубовый сундук. Ненадежного вида стол, при нем три стула с прямыми спинками. И целые коробки бумаг. Выделялись только доспехи, надетые на стойку, – алая кожа, поблескивающая золотом и серебром. Невольно Индаро мысленно примерила доспех на себя. Потом вообразила Фелла Эрона Ли облаченным в эти латы, и отчего-то в полуночной прохладе палатки ей сделалось жарко.

– Садитесь. – Предводитель указал им на стулья. Самих вошедших он едва удостоил беглым взглядом, однако сказал: – Индаро, а ведь ты ранена.

И как догадался?

– Это всего лишь царапина, господин.

– Покажи.

Мгновение помедлив, она завернула камзол. Поднявшись, Фелл быстро подошел, нагнулся, вгляделся… Удовлетворенно кивнул. И объявил:

– Вы незамедлительно отправляетесь в Тысячу.

Индаро постаралась ничем не показать, какой восторг охватил ее при этих словах. Тысячей назывался отряд личных телохранителей императора. Туда придирчиво отбирали самых проверенных ветеранов, воистину лучших из лучших. Да не просто так, а, как правило, после какого-нибудь необычайного подвига.

– Это не повышение, – приглядевшись к их лицам, сказал Фелл. – Не так давно императорская стража понесла… скажем так, некоторые потери. Вместе с посланцами других войск вы присоединитесь к ним всего на одно задание, чтобы укрепить их ряды.

Это для Индаро не имело никакого значения. Вот он, шанс оказаться замеченной, шанс, чтобы ее имя запомнилось не только в связи с уклонением от службы! Она чувствовала, какое волнение распирало сидевшего рядом Броглана. Оставалось только гадать, чего ему стоило удержать язык за зубами и немедленно не ляпнуть какую-нибудь глупость.

– Император сейчас у Четвертых Восточных ворот, – продолжал предводитель. – Он собирается в путь на рассвете. Поедет на север, к Теснинам. Там находится Третья Имперская армия, она ведет бои с одризийским войском, вдвое превосходящим численностью. Им всю зиму шлют подкрепления, конницу и пехоту из Приморской, а император, как мне сказали, едет к ним для поднятия духа.

Фелл повернулся к столу и расправил потрепанную карту.

Индаро с готовностью подалась вперед. Со времен учебного лагеря впервые кто-то удосужился что-то ей объяснить.

В палатке было темновато, пришлось напрячь зрение. Левую часть карты занимало темное пятно Города. Фелл указал пальцем на Малое море наверху листа и Теснины, простиравшиеся за ним. Индаро смогла рассмотреть длинную черту городской стены, делившую карту. Поискала глазами Выступающий берег, но его не было на карте. Ее дом располагался много западнее.

– А мы где? – спросила она.

Предводитель посмотрел на нее без всякого выражения, но все же показал место посредине карты. Оно не было ничем отмечено, кроме нескольких скрещенных штрихов.

– Это леса? – продолжала Индаро, имея в виду темные пятна справа.

– Нет. Это враги, солдат. – Палец Фелла заскользил по пергаменту. – Вот тут одризийцы, здесь – фкени, дальше петрасси и две армии…

– Для нас, рядовых, они все одно – синяки, господин, – сказал Броглан.

Он подмигнул Индаро и широко улыбнулся, а предводитель задумчиво на него посмотрел. Индаро даже показалось, что его взгляд был полон значения. Эти мужики с их мужской солидарностью!

Потом Фелл указал на изображение крохотной башенки, венчавшей линию городской стены.

– Вот это – Четвертые Восточные, – произнес он отрывисто. – Придется вам скакать во всю прыть, чтобы поспеть туда до рассвета.

Он снял ладонь с карты, и та с треском свернулась.

– Такого рода поездки для Бессмертного весьма необычны, – продолжал Фелл. – Похоже, дела по-настоящему плохи. Итак, вы немедленно отправляетесь к воротам и присоединяетесь к телохранителям. С вами поедет мой помощник, все необходимые бумаги у него. – И он вновь уселся за стол. – Удачи вам.

Индаро была едва с ним знакома, но все-таки расслышала в его голосе удовлетворение.

На этом им полагалось бы выйти и приступить к сборам, но Броглан все же помедлил.

– Почему именно мы, господин? В смысле, мы, да, вызвались… Но ты-то ведь за наш стол сел!

Индаро чуть пинка ему не дала. Сама она уже двигалась к выходу, мысленно призывая Броглана последовать своему примеру.

– Ты едешь потому, – холодно ответил Фелл, – что так решил твой непосредственный начальник.

– Ну, верно, господин. Я еще могу понять, почему ты выбрал Индаро… – (И она услышала в его голосе непривычно вкрадчивую нотку.) – Она у нас фехтовальщица каких мало, а для телохранителя это первейшее дело. Ну а я-то… я же…

– Мне что, солдат, свое решение пересмотреть?

– Никак нет, господин!

Броглан повернулся и уже выскакивал наружу следом за Индаро, когда голос предводителя догнал его:

– По-моему, это же очевидно.

Оба повернулись и уставились на него.

– Что у вас общего? – осведомился Фелл.

Индаро так и не родила никакой дельной мысли. Не дождавшись ответа, Фелл покачал головой:

– Вы оба принадлежите к великим семействам. Таких охотнее берут в Тысячу. Возможно, это несправедливо, но это так. Ты это хотел услышать, Эван Квин Броглан? Что тебя выбрали не за храбрость и не за ум, а за случайные обстоятельства рождения?

Броглан ничего не сказал, однако улыбнулся и кивнул.

– Удачи, – повторил Фелл Эрон Ли и отвернулся от них.

9

Им дали лошадей, и трое, возглавляемые Гарвеем, выехали в ночную тишину. Путь предстоял долгий – вдоль городской стены, неизменно видимой по левую руку. Иногда они скакали непосредственно в тени, которую отбрасывала стена в лунном свете, а временами она превращалась в отдаленную ленточку. Вдоль дороги спали воинские лагеря. Попадались и деревни, чьи отчаянные обитатели, приспособившиеся к бесконечной войне, жили тем, что оставляли после себя движущиеся войска.

Большей частью, однако, трое скакали через совершенно опустошенные земли, и тогда громадная стена казалась развалинами дома, заброшенного среди зеленых полей. У подножия укреплений паслись овцы и козы, и, бывало, какая-нибудь изможденная кляча не без зависти поглядывала на могучих боевых коней, летевших мимо легким галопом.

И вот они следом за Гарвеем проехали в ворота. Индаро задрала голову, глядя, как ради них распахиваются высокие деревянные створки. Она никогда прежде здесь не бывала и имела очень смутное представление о том, куда их занесло. Уже больше часа они не встречали живой души. Над воротами виднелись врезанные в камень древние письмена. Всадники въехали во внутренний двор, где трепетало пламя факелов и стены откликались эхом. Гарвей переговорил с охраной, негромко ответил на вопросы, показал сопроводительные бумаги. Солдаты охранения выглядели бдительными и деловыми. Тем не менее, когда они двинулись дальше, Индаро перехватила взгляды, полные… ревности?

Оказавшись внутри, троица продолжала следовать вдоль древних каменных стен, пока не остановилась перед новыми воротами, – и с разрешения стражи вновь выехала наружу. Повернувшись в седле, Индаро посмотрела назад, гадая, чем был вызван подобный объезд. Однако не увидела ничего, кроме обычных лугов и залитой лунным светом стены, убегавшей за горизонт.

Уже близился рассвет, когда они добрались до лагеря императора. Первым предвестником был оклик из темноты. Потом появился легковооруженный конный разъезд. Гарвей вскинул руку, и они замерли в напряженном ожидании. Их окружили молчаливые всадники, лишь были слышны поскрипывание кожи, топот копыт и пофыркивание коней. После долгой езды в тишине эти звуки казались громкими. Вновь последовали вопросы, ответы, были вытащены бумаги. И наконец отряд уже сообща въехал в лагерь.