Страница 45 из 61
Официантка принесла Симоне макароны, а Кайле — спагетти. Они чокнулись бокалами.
— Как дела у Клиффа? — поинтересовалась Кайла. — Мне так и не удалось с ним поговорить, пока я была у вас. Или с тобой, если на то пошло.
— О, у Клиффа все в порядке, — ответила Симона. — Последние новости, с пылу с жару: его снова повысили. Теперь он старший менеджер по продажам.
— Мои поздравления.
— Но это значит, что он еще реже станет бывать дома.
Кайла знала: Клифф работал в «АТэндТ»[39] и часто задерживался по вечерам. Было ей известно и то, что Симона ничуть не возражала бы, если б он перешел на менее ответственную работу, что дало бы ему возможность больше времени проводить дома. Но Клифф любил свою работу и был амбициозен. Куда больше, чем Джейсон, хотя муж Кайлы иногда задавался вопросом: каково это — быть боссом? Но она всегда старалась разубедить его — ее пугали долгие вечера за рабочим столом, тяжелая работа и бедность. С последним она, впрочем, готова была мириться, потому что деньги никогда не являлись для нее определяющим фактором в браке, и если он когда-нибудь соберется рискнуть…
Вот в таком случае она и решит, что будет делать.
Попробовав себя в качестве официантки в «Герцогине», Симона так больше и не устроилась на работу, хотя и была волонтером — дежурила два раза в неделю вечером и три раза утром на горячей телефонной линии для детей, подвергшихся жестокому обращению.
Дети. Кайле пришло в голову, что она так и не рассказала Симоне: они с Джейсоном надумали завести детей. Может, сделать это прямо сейчас? Нет, решила она. Во-первых, потому, что Клифф и Симона вот уже долгое время безуспешно пытались сами завести малыша. Результаты последнего обследования показали: это связано с Клиффом, а не с Симоной. У него было недостаточно сперматозоидов, способных к оплодотворению, как недавно по секрету призналась ей Симона.
Но основной причиной, заставившей ее промолчать, стал кризис ее собственного брака. У Кайлы возникло ощущение, будто ее накрыла грозовая туча, и Симона заметила это:
— А ведь у тебя что-то случилось, верно?
Кайла улыбнулась:
— Пустяки, ничего серьезного. У меня все наладится.
— У тебя проблемы с Джейсоном?
Она ничего не говорила подруге, но та сама догадалась об этом, когда Кайла попросила разрешения переночевать у них. И вот теперь она спрашивала об этом напрямик, что ей хотелось сделать уже давно — скорее всего еще с пятницы.
— Как-нибудь в другой раз, Симона. Пожалуйста.
— Ты можешь довериться мне.
— Я знаю. Кому, как не мне, знать об этом? Но я еще ничего не решила. Сначала сама должна во всем разобраться и наметить, что делать дальше. Если ты понимаешь, о чем речь.
— Конечно понимаю и потому умолкаю.
Симона, верная своему слову, больше не заикнулась об этом. Она в должной мере обладала терпением, несмотря на снедавшее ее любопытство.
Обед прошел замечательно. Они закончили его чашкой чая, заплатили по счету и вышли из ресторана. Обе женщины не спешили возвращаться на Голливудский бульвар, проходя мимо магазинов на площади Маллиган. Симона заговорила о поездке, в которую они с Клиффом собирались отправиться через неделю: пять дней в Нью-Йорке, чтобы навестить его семью. Симона с нетерпением ждала этого, хотя ее и угнетала удушливая, жаркая погода, установившаяся в Городе Большого яблока.[40] Она с любовью отозвалась о Мауре и Клаудии, кузинах Клиффа, с которыми прекрасно ладила и которых жаждала поскорее увидеть вновь. Клаудия сидела на диете и уже сбросила сорок фунтов, и Симоне не терпелось увидеть результаты собственными глазами, а потом поохать и поахать над ними.
Кайла остановилась перед витриной сувенирной лавки. Ее внимание привлекло серебряное колье изумительной работы. Изящное, сделанное в форме цветка, оно заслуживало восхищения.
Но колье коснулось и каких-то потаенных струнок души женщины, буквально очаровало ее. Кайла вдруг почувствовала, что невероятно устала. Недавно выпитые два бокала вина были здесь ни при чем; сказывалось напряжение, в котором она жила последние недели. Оно вымотало ее; Кайле нужен отдых и покой. Когда же в ее жизни вновь воцарится мир?
Домой она вернулась в пять часов вечера. Ее сотовый телефон упорно молчал весь день, но, стоило ей присесть на кушетку, как он разразился мелодией вызова. Это был Джейсон. Он спросил, как у нее дела. Кайла ответила, что скучает по нему, и поинтересовалась, когда он намерен вернуться домой.
— Мы должны поговорить. Я хочу поговорить с тобой о том, что происходит. А ты?
— Я тоже, — со вздохом ответил он. — Я тоже, Кайла.
— Чем ты там занимаешься?
— Ищу кое-что, — отозвался он. — Но все идет как-то медленно. Можно сказать, я зашел в тупик.
— И что же ты ищешь?
— Расскажу попозже. Думаю, что очень скоро все выяснится. А что будет потом, загадывать не берусь.
В голосе его звучало отчаяние, и у нее сложилось отчетливое впечатление, будто он действительно удручен. Она не стала спрашивать у Джейсона, что случилось. Ей было все равно. Сейчас для нее только одна вещь имела значение.
— Пообещай мне, что ты скоро вернешься.
— Обещаю, — ответил он, угрюмо или печально, она так и не поняла.
Медленно тянулось время. Кайла смотрела телевизор, переключая каналы и ни на одном подолгу не задерживаясь.
Около десяти вечера Джейсон позвонил снова. Он ничем не напоминал себя прежнего, того, каким казался еще днем. Он был возбужден, полон энтузиазма и казался одержимым. Даже голос его изменился. Речь его лилась пулеметной скороговоркой, но слова не задерживались в голове Кайлы; их смысл ускользал от нее. Единственное, что она поняла; он настойчиво уговаривает ее немедленно уехать к Симоне. Джейсон не хотел, чтобы она оставалась дома одна. Он что-то обнаружил, у него появились новые ниточки, и уже на следующее утро он из Сан-Франциско шестичасовым рейсом вылетает в Лос-Анджелес.
А потом Джейсон повесил трубку, и она вновь оцепенело уставилась на свой замолчавший телефон. Было уже слишком поздно, чтобы звонить Симоне и ехать к ней ночевать. Кроме того, Кайла не чувствовала в себе желания подниматься и куда-то ехать, поэтому решила остаться в Каньон-Вью.
В эту ночь Старуха с косой не пришла, но Кайле снилось, будто она вновь оказалась в палатке с Ральфом. Вот только на сей раз рядом с ней лежал не Ральф, а Джейсон. Он кричал — его пожирал огонь. Языки пламени лизали его лицо, руки, окутывали все тело, которое почернело и кровоточило. Он испустил душераздирающий крик.
А затем Джейсон повернулся и в панике протянул к ней руки. Муж закричал, и она почувствовала его, почувствовала по-настоящему, на самом деле.
Кайла вздрогнула и проснулась. Чья-то рука зажимала ей рот.
Над ней возвышалась черная фигура. Человек из плоти и крови. Он проник в ее спальню, и его ладонь легла на ее лицо. На мгновение он убрал руку и сильно ударил Кайлу.
Жгучая боль обожгла ее щеку. Кайла закричала.
Еще один удар. И еще один. И еще. Он не останавливался. Она увидела, как в стороны летят брызги ее собственной крови. Крики ее становились все громче и громче.
На ночном столике, на расстоянии вытянутой руки, вдруг разразился мелодией ее мобильный телефон. Но Кайла не успела схватить его. В следующий миг в руке мужчины в черном появился нож. Лезвие его зловеще блеснуло в лунном свете, проникающем в комнату сквозь окно. Ее крики оборвались.
Мужчина в черном ударил Кайлу ножом. Клинок вошел ей в живот по самую рукоятку.
Последовал взрыв невыносимой боли. Он убивал ее.
Мужчина грубо перевернул ее на живот.
Одна его рука скользнула ей в трусики. Другой он глубоко вонзил ей нож в спину. Это был конец.
Господи Иисусе, он все-таки убил ее.
Глава двадцать восьмая
САН-ФРАНЦИСКО
Попрощавшись с Бреснаном, Джейсон занялся организацией следующей поездки. В кафе «У Фрэнка» на Палм-сквер он через Интернет приобрел билет на самолет до Сан-Франциско. Затем поехал к Эду Колдуэллу и спросил у него, можно ли оставить «юкон» на стоянке аэропорта МакКарран в Лас-Вегасе. Эд заявил, что требуется небольшая дополнительная плата и никаких проблем с этим не возникнет. Он улыбался и потел так обильно, что казалось, будто принимает наркотики.
39
«АТэндТ» — «Американская телефонно-телеграфная компания».
40
Город Большого яблока — широко распространенное название Нью-Йорка.