Страница 10 из 18
— Боковина отправлена! Вы слышите? Принимайте боковину! Через пять минут будет у вас.
В лежащей на столе карточке появляется отметка, и наконец-то Анна Ивановна оглядывается на сына:
— С чем пришёл, сынок? Неужели по мамке соскучился?
Митя знает, что у мамы свободные минуты — редкость, её вот-вот могут куда-нибудь позвать, и он решается сразу приступить к делу:
— Мам, я машину на озере нашёл. Сейчас поднимать поеду.
— Кого поднимать? Зачем? — механически спрашивает Анна Ивановна, посматривая на стол, где лежит стопка сводок. Видно, что ей не даёт покоя ещё какое-то неотложное дело.
Торопясь поскорее выложить главное, Митя осторожно начинает рассказывать о своих приключениях. Случайно на рыбалке он нашёл на дне озера грузовик. Как он туда попал, никто не знает. Одним словом, какая-то тайна. Теперь все этим делом занимаются. Туда пойдёт трактор, а Митю посылают вместе с трактористом. Без него поднимать машину нельзя: он её первый находчик…
Анна Ивановна всматривается в Митю, её щёки слегка усеяны мелкой опилочной пылью.
— Да ты здоров ли, Митька? Чего ты мелешь?
— Мелешь, мелешь! — сердито возражает Митя. — Ничего не мелю, всё правда.
— Да где же это видано, чтобы машина стояла на дне озера?
— Иван Алексеич тоже не верил, а когда сплавал да ногами на кабину встал, сразу по-другому заговорил.
— Это какой же Иван Алексеич?
— А такой… начальник милиции, — отрезает Митя и прикусывает язык: кажется, проговорился. Теперь придётся объяснять, почему и как он очутился в компании начальника милиции.
— При чём тут начальник милиции? Ты что, познакомился с ним?
— Он со мной познакомился, а не я с ним, — Митя начинает спешно сочинять. — Он сам к нам подошёл. Ехал куда-то по делу, увидал, что мы купаемся, и подошёл. Ещё говорит: «Вода-то холодная, ребятки?» Мы ему: «Ничего, терпеть можно». Потом и говорим: «В озере-то грузовик стоит». «Ни за что, — говорит, — не поверю, сочиняете вы всё, я вас знаю». А мы ему говорим: «Сплавайте сами, увидите, как мы сочиняем». «Никуда, — говорит, — я не поплыву, и стыдно вам разыгрывать старшего человека». Ну, я взял да и поплыл, встал на кабину и кричу: «Я на кабине стою!» А он всё не верит. Всё-таки растолковали мы ему, разделся, сплавал и тогда поверил…
— Да откуда она взялась на озере? — изумляется мать.
— Этого никто не знает. Говорю: тут тайна. Мы её разгадывать будем, — значительно говорит Митя и решительно заявляет: — Ты меня, мам, вечером не жди: я, может, заночую там…
— То есть как это не жди?
Лёгкое недоумение исчезает с лица Анны Ивановны. Прищурясь, она смотрит на сына таким испытующим взглядом, что Мите сразу становится ясно: ещё минута, и всё пойдёт прахом: мать запретит ему ехать на подъём машины. Он толкает локтем Павлика: чего стоишь как пень? Помогай! И Павлик говорит самым убедительным голосом:
— Правда, правда, Анна Ивановна, папа за машиной посылает трактор. Я тоже туда поеду.
Морщинка, появившаяся было на лбу Анны Ивановны, разглаживается: Павлик — сын директора, и директорский авторитет непостижимым образом отражается и на Павлике.
— И в самом деле там машина есть? — спрашивает она, и в её голосе опять звучит что-то вроде любопытства. — Как же она туда попала?
— Не знаем, Анна Ивановна, — говорит Павлик, — Только и известно, что шла она с целинных земель.
— Вот как! С целинных земель? Что-то вы уж совсем странное рассказываете…
С минуту Анна Ивановна размышляет, потом снимает со стенки старую, потёртую сумочку, вынимает деньги и подаёт Мите десять рублей:
— Хлеба себе купи, колбасы на- дорогу.
Пухлое митино лицо расплывается в широкой улыбке: результат превзошёл все его ожидания. В одно мгновение у Мити созревает хитроумная арифметическая комбинация: колбасы можно и не покупать, запасти побольше чёрного хлеба, а на остаток купить… Мало ли что можно купить на остаток!
Зажав в кулаке драгоценную десятку, Митя увлекает приятеля к выходу, не слушая, что кричит им вслед Анна Ивановна. Они бегут по широкому проходу, мимо рокочущих станков. Грохочут, звонко похлопывают, несущиеся по желобам и рольгангам бруски и доски, но ребятам уже не до них: скорей, скорей, надо спешить обратно на Светлое!
НА ПОДСТУПАХ К СВЕТЛОМУ
Прямая, как струна, лежит автострада вдоль Бирюзового хребта. С востока она прикрыта крутой горной цепью, с запада её омывает заросшая ивняком и черёмухой речка Веснянка,
а за речкой опять хребты, опять горы, уходящие к самому горизонту.
На автостраде всегда оживлённо. То и дело проносятся грузовики: обыкновенные «ЗИСы», могучие трёхоски, лязгающие цепями и железными кузовами самосвалы и лесовозы. Блистая голубой краской, бесшумно плывут автобусы, нет-нет, да и промелькнёт, словно пуля, стремительная «Победа». Машин идёт много, и Семёну даже как-то трудно представить себе, что в пяти километрах отсюда, за горой, лежит глухое уральское озеро и что гам, в Скалистом заливе, под толщей воды скрыт вот такой же зелёный трёхтонный грузовик.
Как и вчера, воздух горяч и густо напоён запахом растопленной смолы. Пыль, поднятая машинами, долго висит над дорогой, обратно ложится медленно и вяло, словно хочет дождаться следующей машины, которая бы её снова взбудоражила.
Семён лежит в тени придорожных деревьев и ждёт прибытия трактора. О том, что трактор уже вышел из Мисяжа, ещё утром позвонили леснику, и Флегонт Лукич послал Семёна предупредить водителя, в какую просеку надо сворачивать, чтобы выйти к Скалистому заливу.
Безделье истомило Семёна; он успел уже и подремать, и закусить, и понаблюдать за бесстрашным дятлом, долбящим ствол сосны подле самой дороги, а трактора всё нет.
Но вот издали доносится чуть слышный ро-коток, и Семён уже на ногах. Трактор ещё далеко; он спускается с пологого пригорка и похож на маленького серого жучка, не спеша ползущего по серой ленте дороги.
Трактор идёт ходко, и скоро Семён различает круглую митину голову, высунувшуюся из кабины. Потом появляется митина рука, и он приветствует Семёна. За ветровым стеклом Семён различает ещё три лица. Больше никого нет.
Семён несколько разочарован: он ожидал, что поднимать машину приедет большая бригада рабочих, а прибыло всего двое взрослых да Митька с Павкой. Вот тебе и экспедиция! Интересно, что они тут сумеют сделать?
Придерживая кобуру, из кабины вслед за Митей выпрыгивает молодой краснощёкий паренёк в чёрном милицейском кителе, суконных шароварах и щегольских хромовых сапогах. Лицо у автоинспектора распаренное и сонное. Анатолий Колокольцев недоволен: Годунов не дал легковой машины, пришлось в такую жару да ещё в таком костюме трястись на тихоходе-тракторе. Кроме того, Колокольцев всю ночь не сомкнул глаз: разбирался в деле шофёра-аварийщика, умудрившегося опрокинуть в кювет машину.
— Так ты, что ли, будешь Семён Зыков? — спрашивает он, окидывая взглядом облупленный нос, рваный костюм и большие босые ноги мальчишки.
Была ещё одна причина недовольства автоинспектора: вместо бригады взрос лых рабочих ему навязали «детский сад». Директор отказался выделять рабочих: был конец месяца, коллектив завода боролся за план, и каждая пара рабочих рук была на счету.
— Я Семён Зыков, — подтверждает Семён, не сводя глаз с трактора: позади кабины построено какое-то сооружение, каких нет у обычных тракторов. «Лебёдка!» — догадывается Семён.
— Ну, рассказывай, как тут и что, — устало предлагает Колокольцев.
Семён рассказывает: вот по этой просеке надо проехать километров пять, перевалить две горы, а там, под следующей горой, будет Скалистый залив.
— Горы-то крутые? — доносится из кабины голос тракториста Василия Дмитриевича Пинчука.
— Эти-то две, которые в просеке, не больно крутые, а вот спускаться к озеру крутовато.
— Угроблю я с вами машину — вот тогда будет дело! — ворчит Василий Дмитриевич.