Страница 13 из 37
Увидев своего недоброжелателя, кот мигом юркнул за бухту каната. Когда пират прошел мимо, Пройдоха-Марсик покинул укрытие и побежал рысью догонять Торбеллино.
Войдя в капитанскую каюту, юноша совершил непростительную ошибку, расплата за которую последовала незамедлительно. Он забыл плотно притворить за собой дверь, чем в дальнейшем и воспользовался полосатый воришка.
Капитан Малисиозо тем временем крепко спал на широкой кровати под балдахином, украшенным золотыми кистями. Он обычно вставал не раньше полудня, когда солнце было в зените, так как целые ночи напролет проводил за чтением книг и научных трактатов. Торбеллино, чтобы не потревожить пирата, на цыпочках прошел в уголок, отведенный для Барабоськи. Барабоська уже проснулась и от удовольствия щурила черные блестящие глазки, похожие на маслины. Выложив перед болонкой на серебряное блюдце манную кашку, юноша занялся кроваткой собачки. После завтрака он аккуратно расчесал собачке шестку и повязал шелковый бант. Все, теперь они готовы идти на утреннюю прогулку!
Но где расшитая золотом подушка, на которой он ее выносит на палубу? Торбелллино точно помнил, что вчера перед сном, он ее положил на стул, стоящий у входной двери. Куда же она подевалась? Не испарилась же, в конце концов?
Юноша обыскал всю каюту, даже заглянул под кровать Малисиозо. Подушка как сквозь землю провалилась! Что же делать? Малисиозо же его в порошок сотрет или, не раздумывая, вздернет на рее!
И тут юноша вспомнил, что когда нес кастрюльку с кашей, за ним увязался Пройдоха-Марсик.
«Неужели это проделки полосатого разбойника? – подумал он, еще раз внимательно оглядывая каюту в надежде все-таки увидеть подушку. – Ну, конечно, это его лап дело! Кому еще взбредет в голову стащить подушку любимицы Малисиозо, можно ведь и голову потерять за такую сумасбродную выходку!»
Торбеллино бережно подхватил болонку на руки и вышел на палубу, залитую лучами утреннего солнца. Поднявшись быстро с собачкой на капитанский мостик, он обнаружил там Чевалачо, который, сидя в капитанском шезлонге, с любопытством через подзорную трубу рассматривал, что творится на галере Одноглазого Пуэрко.
– Чевалачо! Чевалачо, случилась беда!
– Что за беда, парень?
– Пропала Барабоськина подушка! Что делать? – юноша огорошил неприятной новостью помощника капитана.
– Как пропала? – Чевалачо, выпучив глаза, испуганно уставился на юношу.
Случись на пиратском фрегате пожар или взрыв, он и то испугался бы меньше.
– Вчера была перед сном, а сейчас нигде ее нет. Все углы в каюте обшарил. Как в воду канула!
– Скверный сюрпризец, Малисиозо точно нам бошки поотрывает, это как пить дать, – проворчал вконец расстроенный Чевалачо, почесывая затылок.
– Есть у меня одно подозрение… – начал было юноша.
– Какое? Говори, не тяни кота за хвост!
– Вот именно кота! Когда я с камбуза возвращался с едой для Барабоськи, за мной увязался Пройдоха-Марсик.
– Так бы сразу и сказал! – с облегчением вздохнул помощник капитана, будто сбросил с плеч мешок с песком. – Эта зараза все тащит, что плохо лежит! Наверняка это он стащил подушку! Надо срочно разыскать его! И надавать тумаков, чтобы неповадно было!
– А как же Барабоська? Я не могу ее одну оставить.
– Не боись, я с ней посижу, поиграю, а ты – бегом на розыски этого наглого ворюги!
– Спасибо, Чевалачо! Выручил!
– Давай дуй! Не стой, как истукан!
Торбелллино сбежал по трапу на палубу и первым делом помчался в камбуз. Там кота не оказалось. Поиски на огромном корабле могли затянуться на часы, если бы не появившийся из кают-компании боцман Грозеро, который сообщил, что полчаса назад видел Пройдоху-Марсика на нижней орудийной палубе.
Торбеллино, подбежав к люку, исчез темном проеме.
После яркого солнца глаза с трудом привыкали к полумраку орудийной палубы. Сначала он обследовал левый борт от носа до кормы, потом перешел на правый. И тут его поиски увенчались долгожданным успехом.
На лафете одной из пушек, на Барабоськиной подушке, развалясь, дремал Пройдоха-Марсик. Ничего неподозревавший кот, получив от юноши увесистую оплеуху, подпрыгнул аж до потолка, фыркнул и, рыча, скрылся в темном трюме, откуда еще долго доносились страшные угрозы в адрес Торбеллино.
– Ты где пропал? – накинулся на появившегося юношу Чевалачо. – Я тут совсем измучился с этой капризной чертовкой!
– Весь корабль пришлось обыскивать.
– Нашел подушку?
– Да, еле отыскал. Пройдоха ее на нижнюю орудийную палубу утащил и дрыхнул на ней. Ее сейчас Карифано щеткой очищает от кошачей шерсти.
– Уф! – с облегчение выдохнул помощник капитана. – Повезло нам с тобой, парень. Не знаю, чтобы с нами сделал Малисиозо, если бы узнал о пропаже.
– Вздернул бы на рее или пристрелил, у него разговор короткий.
– Для него маленькая капризная тварь дороже всего экипажа, – проворчал Чевалачо. – Ума не приложу, чего он с ней так носится? Золотая она, что ли?
Торбеллино промолчал. Он-то прекрасно знал истинную цену капризной болонки.
Глава 12
Малисиозо и его ученики
За час до обеда вахтенный ударил несколько раз в колокол, созывая экипаж на занятия. Пираты, побросав все дела, лениво потянулись к грот-мачте, где под натянутым парусиновым тентом проходила учеба.
– Если капитан Малисиозо при случае у тебя поинтересуется, как ты учился в школе, никогда не упоминай, что по каким-то предметам получал двойки, – предупредил нашего героя помощник капитана Чевалачо.
– Двойки, мне кажется, все когда-нибудь получали. Я помню, однажды мне поставили за то, что я дневник дома забыл, а в другой раз, потому что опоздал на урок, – поделился с пиратом школьными воспоминаниями доверчивый Торбеллино.
– Что ты?! Что ты?! – отчаянно замахал руками, как ветряная мельница, заморгав испуганно глазами, Чевалачо. – Да ни в коем случае, не вздумай даже слово «двойка» упоминать. Малисиозо тут же придет в неистовое бешенство и заставит тебя свои лекции наизусть вызубрить, слово в слово.
– А если у меня с памятью проблемы? – полюбопытствовал удивленный Торбеллино.
– Какие еще проблемы?
– Ну, например, память плохая или слабый слух, тогда что?
– О, тогда тебе точно – каюк! – отозвался обреченным тоном телохранитель капитана Бабило, усердно раскуривая трубку. – Я тебе не завидую, парень!
– Считай, песенка твоя спета! – вставил канонир Трезоро. – Получишь «горячих» по полной программе!
– Можешь писать завещание! – добавил Чевалачо.
– Он что, больной что ли? – невольно вырвалось у Торбеллино.
– Кто больной? – угрожающе произнес Бабило, всем могучим торсом оборачиваясь к юноше. – Ты кого имеешь в виду, пацан?!
– Все молчу, молчу… – виновато отозвался юноша, на всякий случай отодвигаясь подальше от капитанского телохранителя.
– Единственное, что спасает, так это то, что у Малисиозо эти выкрутасы всего на неделю, не больше, – поддержал разговор улыбчивый Карифано. – Потом он успокаивается и оставляет нас на несколько месяцев в покое. Главное, в эту неделю, в «неделю открытых знаний», как он ее почтительно называет, не попадаться ему на глаза и не задавать наивных и глупых вопросов, которые могут вывести его из себя.
Нашему Торбеллино повезло, ему не довелось быть «студентом» у Малисиозо, так как он постоянно был занят уходом за капризной Барабоськой и пропадал целыми днями либо в каюте, где купал ее в ванночке со всякими ароматическими средствами, либо выгуливал болонку на капитанском мостике. Но присутствовать на одной из лекций по биологии ему как-то случайно все-таки посчастливилось.
Как обычно шел «разбор полетов», ученики бодро отчитывались за проделанную домашнюю работу. Капитан Малисиозо, величественно восседая за круглым столом посреди палубы, сосредоточенно с брезгливым видом рассматривал рисунки в домашней тетради Карифано.
– Карифано, что-то я никак не разберусь, что ты тут нам такое изобразил, – проворчал учитель, вглядываясь через лорнет в каракули пирата. – Вот это, что за цепочка из жирных красных точек?