Страница 58 из 67
— Да уж… я бы сказала с головой… Лорд Альберт, а вы можете сказать, каким будет пол моего ребенка? Я все ждала, когда мне об этом скажет целитель лорда Гриффина, но сама вопрос как-то не задала. — Этот вопрос волновал меня очень давно, поэтому я не выдержала и задала его.
От этих слов он страшно удивился.
— Как? А ты разве сама не знаешь?
— Откуда я могу это знать? — С недоумением спросила я.
— Ах да, ты же люд… Просто у нас пол ребенка определяет его мать. Если на момент зачатия она хочет мальчика, то будет мальчик, а если девочку — девочка.
Я была потрясена услышанным. Разве такое возможно представить?
— Если честно, то я до сих пор не знаю, кого хочу. В этом вопросе люды всегда полагаются на высшие силы.
— Как интересно…Ты обязательно должна мне рассказать как можно больше о процессе деторождения у людов!
— К сожалению, я сама не сильна в этом вопросе. Эта беременность у меня первая и, боюсь, что прежде я совершенно не интересовалась этим процессом. Однако, я очень надеюсь, что в остальном у нас эти моменты схожи. — Мне вдруг стало как-то страшно и не уютно от мысли, что на самом деле ни один врач не сможет ничего точно сказать о том, как протекает моя беременность, ведь люди и люды очень давно не имели общих детей. Утешало меня одно: несколько тысяч лет назад у них все получилось, думаю, получится и у меня сейчас.
— Не переживай, все будет хорошо. — Вторил моим мыслям целитель.
— Лорд Альберт, скажите, почему вы помогаете лорду Ивару? — Наконец решилась я задать волновавший меня вопрос. Я видела, что лорд Альберт по натуре очень добрый человек и не могла понять, почему он решился на такие страшные действия.
Целитель тяжело вздохнул и ответил.
— Потому, что он мой брат. С самого детства я признавал его первенство, хотя и был старше него. Он всегда заботился обо мне, порой мне, конечно, от него доставалось, — он задумчиво улыбнулся, — но он всегда был со мной честен, защищал от более сильных сверстников, ведь я в детстве был молчаливым задумчивым мальчиком, а это часто принимают за слабость. Именно он надоумил меня присоединить к своему имени род нашей матери, что в последствии очень сильно помогло мне в жизни. Так получилось, что я привык следовать за ним, верить его суждениям, поэтому, когда он посвятил меня в свои планы и попросил помощи я не смог ему отказать. Я знаю, то что я совершил, останется на моей совести. Но, Алиса, я вижу, что он действительно не просто так хочет занять этот трон, не только ради наживы и власти: он хочет изменить этот мир к лучшему, пусть даже сам себе в этом не признается.
— Лорд Альберт, вы слишком хорошо думаете о своем брате.
— Возможно… Но он все равно остается моим братом.
Несколько минут мы просто сидели в задумчивости.
— Ну что ж, Алиса, мне пора. В следующий раз я приду к тебе через несколько дней.
Беседуя с Такишем, я стала лучше его понимать.
— Добрый вечер, Алиса. Надеюсь, у тебя хорошо прошел день?
К чему этот вопрос? Как у меня может пройти день в четырех стенах, без возможности даже толком прогуляться и хоть с кем-то поговорить?
— Как обычно. — Сухо ответила я.
— А вот у меня замечательно! Сегодня у меня состоялся очень удачный разговор с общественностью. Да ты должно быть и сама его видела по телевизору?
— Нет, не видела. В последнее время я вообще не смотрю это устройство.
— Почему? — Удивился Ивар.
— А что нового я там могу увидеть? Как вы очередной раз показываете себя в выгодном свете и черните тех, у кого есть все права на трон?
Его явно расстроило подобное замечание, а хорошее настроение разом испарилось, что меня, признаться, даже порадовало. После некоторого молчания, он вдруг спросил:
— Алиса, а почему ты решила стать журналистом?
Я явно не ожидала подобного вопроса. С какой это стати он этим интересуется? Поэтому я ничего не ответила и просто изучающе смотрела на него.
— Алиса, пойми, я не просто так спрашиваю. Мне интересно как люды выбирают свое призвание? У нас все гораздо проще, ты уже с детства знаешь, чему будет посвящена твоя жизнь, а у вас…
— Да… У нас все гораздо сложнее… — Все же ответила я. — Многие всю жизнь не знают, чем действительно хотят заниматься и идут по совершенно чуждой им стезе, а у многих просто не получается заниматься любимым делом.
— Но как это возможно?
— А как возможно, что вы, выходец и рода военных, с самого детства знавший, что хочет заниматься военным делом, замахнулись на Императорский трон?
После некоторого молчания он, к моему удивлению ответил:
— Ты права, течение наших жизней не предсказуемо, и, видимо, у вас фактор непредсказуемости особенно активен. — Усмехнулся он. — А я действительно с самого детства мечтал лишь о военной карьере. Я мечтал прославить свой род, вывести его из нищеты и забытья. Я мечтал, чтобы мы с братом наконец смогли купить себе то, что нам хочется, а не то, на что хватает денег, чтобы мама наконец смогла купить себе лекарство, на которое у нас опять же не хватало денег, и чтобы мой отец перестал быть таким бесхарактерным, инертным, слабым, что и довело семью до такого состояния! — Конец фразы он закончил с неподдельной злостью и обидой в голосе, что очень меня удивило. Своего отца я всегда уважала и считала эталоном мужественности и самоотверженности, поэтому подобное отношение к родителю меня по-настоящему задело.
— А какое право вы имеете осуждать своего отца? За одно то, что он дал вам жизнь вы должны быть ему безмерно благодарны, хотя лично я вряд ли сказала бы ему за это спасибо!
— Даже так! А что бы ты сказала, если бы твой собственный отец не мог толком прокормить тебя и твою мать?
— И тем не менее вы и ваш брат сейчас не валяетесь в сточной канаве, а собираетесь сесть на Императорский трон! И я бы сказала, что, видимо, судьба уготовила вам именно такой путь, и именно ваши родители сделали вас тем, кто вы есть сейчас!
— Легко судить других, если сам не побыл в их шкуре. — Тихо проговорил он.
Однако, после этих слов он как-то странно на меня посмотрел и до конца ужина не проронил ни слова. Не знаю, но мне вдруг показалось, что он что-то для себя переосмысливает.
— Алиса, добрый вечер! — Потом он окинул меня оценивающим взглядом и добавил. — Сегодня ты особенно хорошо выглядишь!
— Добрый вечер.
Я ничего не ответила ему на это замечание и вновь проигнорировала отставленный для меня стул. И почему он делает это с таким упорством? Он же, как и прежде, совершенно не придал этому значения.
— Сегодня наша кухарка Элина приготовила мое любимое блюдо: поросенка под соусом из чернослива. Надеюсь, ты тоже оценишь его по достоинству.
— А под каким соусом вы прикажете подать близких мне людей, когда сумете их отыскать? — Я вовсе не хотела накалять атмосферу за столом, к тому же, я не представляла как может отреагировать Ивар на подобное замечание, но вопрос сам собой сорвался с моих губ.
— Под сливочным. — Мрачно ответил тот и некоторое время мы ели молча. Только я совсем не различала вкуса того, что ем.
Внезапно он спросил:
— Алиса, неужели ты и правда думаешь, что я такой монстр?
— Какой, такой?
— Неужели ты думаешь, что мне нравится издеваться над людьми, лгать?
— А разве это не так? — Я смотрела прямо ему в глаза, стараясь уличить его во лжи, однако, он очень спокойно выдержал мой взгляд и произнес:
— Нет, не так…
— Тогда у вас очень хорошо получается притворяться.
— Да, у меня были очень хорошие учителя. — Со злостью в голосе бросил он.
Больше этим вечером я не решилась с ним заговаривать. И старалась даже не смотреть в его сторону, однако, я все время ощущала его взгляд на себе, от чего мне становилось как-то не уютно. Почему-то мне казалось, что неприязни, которую я ожидала от него получить после нашего диалога, он ко мне не испытывает, даже наоборот, его взгляд скорее смущал, чем пугал.
— До завтра, Алиса.
Когда я, наконец, осмелилась на него взглянуть, то не увидела на его лице ничего, кроме вежливого внимания.