Зеркала

А если она подставит кого-то из них?

Особенно… Тима.

Кира уже поняла, что этот загадочный и грубый тип тянет её к себе со страшной силой. Пока не сомневалась: она не влюблена. Но… Ей постоянно хочется, чтобы он на неё смотрел. Постоянно хочется, чтобы он у неё спрашивал о чём-то — хоть о какой-то мелочи. Что её раздражает, когда он за столом уткнётся в свою тарелку и молчит, не встревая в общий разговор, а ведь он хозяин дома! А ещё её раздражает, что на неё он посматривает только мельком и очень неопределённо. А ещё она заметила… Это замечание её здорово обозлило, когда она поняла, в чём дело! Она заметила, что сама начинает появляться там, где, знает, Тим вот-вот покажется! А ещё… А ещё… Она пытается угадать, будет ли ему приятно, если она передвинет хотя бы в холле мебель так, чтобы она выглядела лучше!

Отговорка, что он просто необычный тип и тем привлекает, не катит, — заключила она, признаваясь самой себе в неприятной ситуации. А что ситуация крайне неприятна, становилось с каждым днём понятней.

У тёти Сони она спросила, кому надо будет отдавать деньги за доху. Старушка всполошилась и велела помалкивать, потому как братья любят делать подарки и крепко обижаются, если подарки воспринимают неправильно. Правда, старший часто делает подарки за счёт младшего, но — какая разница?..

— Не поняла, — удивлённо сказала Кира. — А доха — чей подарок? Леонтия?

— Какое! — пренебрежительно сказала тётя Соня. — Он только увёз шкуры да назад одёжку привёз. Куда ему частнику заплатить за пошив.

Из последнего Кира сделала заключение, что пошив дохи был очень дорогой. Тим решил подарить ей доху, после того как увидел свою — на Кире? Как девушка нежится в ней? Или пожалел её, Киру, увидев в её зимнем полупальто, которое даже Леонтий, который ходит в какой-то замызганном деревенском ватнике, обозвал «пальтишкой»?

Спокойный отдых оборачивался неожиданной стороной.

Все мысли не о том, о чём надо бы.

Или она зря задумывается о причинах поступка Тима? Он привык к шальным деньгам, вот и сорит ими на что ни попадя…

Утром, до завтрака, Кира решила взять жизнь в собственные руки и прекратить придумывать. «Буду реалисткой! — хмуро сказала она себе. — Тебе приходить в себя надо и думать о будущем, а ты фиг знает чем занимаешься…»

После завтрака все разбежались: Леонтия вызвали на свой участок — чистить дорогу, убирая последствия чистки после трактора и грузовика; тётя Соня уже привычно прилегла в своей комнате, благо теперь было кому посуду помыть; Тим ушёл на охоту. Правда, предупредил, что сегодня далеко не пойдёт: вчера ему сообщили о волчьей стае недалеко от соседней деревни, а это близко к посёлку коттеджей.

Углублённая в размышления о том, что Тим за столом как-то странно взглянул на неё, Кира вошла с свою комнату. Только машинально потянула за собой дверь и попыталась перевести мысли на другое, как вздрогнула от резкого звонка.

В комнате сразу потемнело. Или это потемнело перед глазами?

Мобильный с момента переезда в дом Тима так и оставался в сумке, заброшенной в шкаф. Какое-то время назад Кира почти молилась, чтобы телефон так и остался невостребованным… А когда прошла целая неделя… Когда робко подумалось, что она правильно сделала, уехав…

Номер этого телефона знала только подруга. Только Маша. Они договорились, что звонок — это последний, крайний случай. Самый опасный. И вот подруга звонит.

Кира облизала губы, пересохшие от зачастившего дыхания, и медленно потащила отяжелевшие ноги к шкафу. Сумка лежала усталым, пригнувшимся зверем в самом тёмном углу. Девушка отдавала себе отчёт в том, что она боится даже притронуться к ней. Но резкий, как у обычного стационарного телефона, звонок мог разбудить тётю Соню. Думая об этом и в то же время прекрасно понимая, что старушка звонка не услышит, Кира заставила себя взяться за длинные ручки сумки и вынуть мобильник.

«Маша», — испуганно прочитала она надпись, которую и ожидала увидеть.

— Я… слушаю, — тяжело сказала она.

И нисколько не удивилась, когда незнакомый мужской голос деловито сказал:

— Петрова, дом сто двадцать девять. Первый подъезд, вторая квартира. Ждём два часа. Не приедешь — пускаем подругу по кругу. Адрес запомнила?

— Запомнила.

— Тогда — всё.

Всё… Всё вокруг как во кошмарном сне. Чужое и липкое. Ненастоящее.

Первая нормальная мысль: они с Машей ехали из города в посёлок сорок минут. Пока в самом городе доберёшься до конца улицы Петрова — особенно сейчас, в рабочее время до обеда, где-то с час уйдёт.

Она не поверила, что подругу пустят по кругу. Она знала, что они это сделают.

Поэтому заставила себя очнуться и начать соображать.

Быстро оделась. Сумку оставила, но взяла все деньги, что были с собой, и осторожно, чтобы не разбудить тётю Соню, вышла из дома. За прошедшую неделю Кира узнала дорогу до общих ворот посёлка и теперь надеялась упросить тамошнюю пультовую охрану вызвать ей такси.

Пробежала мимо громадной, занесённой снегом клумбы перед домом, ещё быстрей побежала по наезженной дороге с территории усадьбы. Только бы Тим не вернулся!.. Объяснять ему, что происходило и происходит, она не собиралась. Потому что навязла в зубах фраза: «Слаб человек!» А видеть таким, поддающимся искушению Тима она не хотела. Нутром чуяла: этого его преображения она точно не перенесёт.

Дорога длинная. От ворот бегом — минут двадцать. Там, откуда звонили, конечно, приврали. Знают, что напугали, и будут ждать до последнего. Она им нужна. Но, пока ждут, каково будет Маше?.. Злые слёзы горячо подступили к глазам. Подавила плач… Будь ты проклят, Тим! Какой дьявол подсказал ему вытащить её почти из петли, чтобы снова бросить в бесконечный ад?!

— Девуля?! — изумлённо окликнул её из проулка на противоположной стороне Леонтий. — Ты куда это намылилась?!

Леонтий… Он на машине.

— Леонтий! — бросилась к нему Кира. — У меня беда! Мне надо быстро в город! Ты можешь меня отвезти до города? Только до города! — будто заклиная, повторила она.

— Беги к воротам! — скомандовал Леонтий, нисколько не сомневаясь. — Я выведу машину — перехвачу тебя там! Быстро!

И они разбежались в разные стороны.

Когда на подгибающихся ногах Кира оказалась у ворот, машина с Леонтием за рулём подъезжала след в след. Объяснять охране на воротах ничего не надо было. Леонтий только высунулся из машины и помахал рукой, как ворота распахнулись.

— Ты чего опять в своей одежонке? — недовольно спросил Леонтий.

— В городе и так сойдёт, — равнодушно сказала Кира, съёжившись сидевшая рядом.

Он покосился на неё и включил печку. Вскоре её ноги оттаяли, и Кира села более свободно. Сначала она не реагировала на вопросительные взгляды Леонтия, потом поняла, что он вот-вот начнёт расспрашивать и про себя взмолилась: «Господи, не надо!»

— Куда дальше? — нарушил Леонтий молчание.

— Оставь меня у автовокзала, — попросила Кира. — Дальше я сама доберусь.

— Ещё я тебя куда-то одну отпустил! — недовольно сказал Леонтий. — Тебе, девуля, без присмотра никак нельзя. Ты слабая — сама говорила.

— Я окрепла, — буркнула девушка.

— Не спорь. Напугала ты меня! Вот и буду с тобой до упора!

— Я? Напугала?

— Ты бы видела себя! Жаль, в зеркало боишься глянуть — ты ж, как стена, белая!

Кира замолчала, лихорадочно раздумывая, что делать. Леонтий упёртый. Если он что-то решил — пойдёт до конца. Это она уже поняла в его характере.

— Леонтий, дай слово, что ты ни во что не будешь вмешиваться! Будешь делать только то, что я скажу!

— Ты что — совсем дура? — удивился теперь Леонтий. — Это ты сейчас ситуацию держишь. А если что пойдёт не так? Как это я буду делать только то, что скажешь?

— Тогда я выхожу из машины!

— Ну ладно, ладно, — нехотя заворчал Леонтий. — Скажешь — сделаю. Ну? Куда?

— На Петрова. Почти до конца улицы. Леонтий… Там ничего особенного не будет. Мне надо забрать оттуда подругу — она попросила. Не вмешивайся… Только не вмешивайся, пожалуйста.