Страница 11 из 71
Итак, выборы прошли. Но из кого же пришлось американцам избирать своих «слуг»? Сенат стабильно остается «клубом миллионеров»: из ста сенаторов около половины прямо заявили о своем более миллионном состоянии. Их подавляющее большинство — представители богатейших семей страны, крупнейших корпораций и юридических фирм и все без исключения — владельцы крупной недвижимой собственности и солидных пакетов акций.
Пользуясь лазейками в принятом ими же законе об этике, члены сената не заявляют о своих инвестициях в акционерных компаниях, а у многих они составляют довольно круглую сумму. Известный как один из самых богатых сенаторов, демократ из штата Массачусетс Эдвард Кеннеди не фигурирует официально среди миллионеров, ибо большинство его активов вложено в акционерные компании. Правнук основателя компании «Стандард ойл» и, наверное, самый богатый из членов конгресса Джон Рокфеллер из штата Западная Виргиния заявил о своих активах на сумму «чуть больше четырех миллионов долларов». В действительности же они оцениваются в сто пятьдесят миллионов долларов или даже больше.
По замыслу основателей американской республики, палате представителей отводится роль «прямой защитницы интересов народа». Завет соблюден весьма относительно — в отличие от сената в нижней палате только двадцать миллионеров. Традиционно туда входят также представители привилегированных слоев населения, две трети из них владеют акциями или получают вознаграждения за услуги, оказываемые корпорациям в том деле, которое им ближе по роду законодательной деятельности. По профессии это преимущественно юристы, многие сохраняют частную адвокатскую практику даже после избрания в конгресс. Формально им запрещено получать вознаграждения, если оказываемые ими услуги могут повлиять на деятельность федеральных властей, и некоторые действительно не получают, попросту откладывая их получение до ухода из конгресса.
Около трети членов палаты представителей — владельцы банков, фирм, директора компаний. Каждый пятый, как правило, лично участвует в финансовых операциях банков своего штата, и девять из десяти имеют акции в банках или в каких–либо кредитных ассоциациях. Среди представителей других профессий есть врачи, журналисты, администраторы. В свое время было объявлено о создании в палате группы законодателей с «рабочим прошлым». В нее вошли бывшие бармен, боксер–тяжеловес, сотрудник типографии, стекольщик, капитан речного катера. Ныне в палате представителей нет даже и таких «рабочих».
ДВАДЦАТЬ МИНУТ ОТКРОВЕНИЯ
БЕССТРАШНАЯ И НЕЗАВИСИМАЯ
В трясущемся вагоне метро развернул свежий утренний выпуск «Дейли ньюс». Первая полоса кричала крупным шрифтом: «СОБАКА ИСКУСАЛА ДО СМЕРТИ ГРУДНОГО РЕБЕНКА». Тут же помещена фотография ликующего от радости победы бейсболиста.
Заглянул внутрь газеты. Подробное описание трагического случая, о котором объявлено на первой странице. Репортаж из Центрального парка о встрече мэра города с вождем племени из Западной Африки. Заметки о рейде полиции по местным магазинам в поисках белья с незаконно проставленным на нем клеймом солидных фирм. Фоторепортаж о параде в честь Христофора Колумба на Пятой авеню. Последние сплетни о голливудских «звездах» и корреспонденция о вояже одной из них в Западную Европу. Интервью с водителем такси, обезоружившим грабителя (действительно редкий случай).
Далее следовали более серьезные материалы. Сообщение о подготовке Центральным разведывательным управлением наставления для убийц из банд никарагуанских контрреволюционеров (без всяких комментариев) и рядом целое исследование на тему «Почему принцесса Дайяна поменяла прическу», результаты опросов избирателей по поводу шансов Рейгана и Мондейла одержать победу на предстоявших президентских выборах.
Если к уже перечисленному набору новостей добавить предсказания гороскопа на сегодня, советы алкоголикам и курильщикам, дискуссию по поводу того, откуда происходит выражение «Пьян, как судья», три страницы комиксов, пятнадцать страниц спортивных новостей, пять страниц рецензий на последние бродвейские постановки, три страницы теле- и кинопрограмм, получится в общих чертах типичный номер газеты. Причем одной из самых крупнотиражных в Америке ежедневных газет.
Прежде чем выйти из метро на улицу и выбросить газету в ближайшую мусорную корзину, отметил для себя: из семидесяти полос более половины отдано рекламе и другим платным объявлениям. Важная деталь…
«Эта газета всегда будет бесстрашной и независимой, — увидел я выбитую золотом в граните мемориальную надпись на здании редакции газеты «Дейли ньюс», разместившемся на 42–й улице. — Она никогда не свяжет себя тесным альянсом с каким–либо классом, ибо классовое чувство всегда враждебно интересам народа». Авторство этого завещания принадлежит основателю газеты Джозефу Паттерсону. Но почему–то вот уже более шестидесяти лет красуется оно не на фасаде занимаемого редакцией здания, а скромненько, на стене, выходящей в забитый автомашинами типографский двор. Тоже любопытная деталь.
Свой визит в «Дейли ньюс» я начал с нарушения всех канонов американского этикета — без какой–либо договоренности по телефону поднялся в главный отдел редакции, наудачу открыл дверь первого попавшегося на глаза кабинета и, показав свое корреспондентское удостоверение сидевшему за столом джентльмену, попросил его об интервью.
— О’кей, двадцать минут, — неожиданно согласился он, — но при условии, что мое имя в вашем репортаже не будет фигурировать.
Условие принято. И потому назовем моего собеседника просто мистером Гудмэном, у которого за плечами не один десяток лет работы в «Дейли ньюс», а на плечах немалая ответственность за все, что появляется на ее страницах.
— Ваш основатель завещал не связывать себя тесными узами с каким–либо классом и отстаивать ту свободу печати, которую провозгласила в конце XVIII века первая поправка к конституции США, — начал я. — Но газета — предприятие коммерческое, где, как и в любой компании, действуют совет директоров, держатели акций и обладатели их контрольного пакета. Хотите или нет, а скреплена она неразрывными узами с бизнесом и, будучи его частью, вынуждена мыслить категориями прибыли, рынка, сбыта, конкуренции, борьбы за монополию на рынке и прочее.
— Замечено верно, — согласился мистер Гудмэн, предлагая мне сигарету. — Моя газета является действительно предприятием коммерческим, причем крупным, насчитывающим около пяти тысяч сотрудников. Две трети прибылей корпорация–владелец получает от рекламы, треть от тиража в полтора миллиона экземпляров. Кстати, газетная индустрия у нас в стране одна из самых прибыльных отраслей экономики. И в получении прибыли мы действительно зависим от бизнеса: ведь рекламные объявления в газете оплачивает именно он. Но у нас есть и такие привилегии, которые и не снились промышленникам и финансистам, ибо по закону владельцы газет не обязаны отчитываться о своих доходах перед федеральной комиссией и могут сохранять их в тайне. В этом мы абсолютно свободны.
— Остается вас только поздравить с таким «успехом», — продолжал допытываться я. — Но мне часто приходится слышать о том, что пресса здесь свободна и не зависит от правительства. Как вы освещаете внутренние дела — сугубо ваша преро–гатива, однако по поводу освещения дел внешнеполитических позвольте высказать некоторые суждения. Возьмем один пример — почему и зачем администрация распространяет в печати небылицы о «проникновении» Советского Союза в Центральную Америку. Мне лично причины и цели ясны, но хочется услышать ответ от вас. Ведь ваша газета очень охотно, на самых видных местах и под броскими заголовками публикует всю поставляемую правительством дезинформацию и ни слова не сообщает о тех американцах, отнюдь не симпатизирующих Советскому Союзу, кто прямо называет заявления вашингтонских деятелей злонамеренной чушью.
— Так, так, — нейтрально заметил собеседник.