По ту сторону

— Я прошу прощения за качество исполнения — Высоцкий.

Затем он спел «Балладу о любви» и «Охоту на волков».

Старуха встала, полезла в неприметный пыльный шкафчик, достала оттуда банку кизилового варенья и молча поставила его перед Женькой. Он внимательно на нее посмотрел и, выдержав долгую паузу, заиграл «Баньку», четко выговаривая слова.

Старуха плакала. В огромных, ставших удивительно красивыми Зойкиных глазах тоже стояли слезы. Она что-то шептала, будто молилась, а ее длинные, нервные пальцы с неухоженными ногтями безжалостно теребили кусок, оторванный от скатерти. Пламя умирающей свечи металось по стенам, граненый стакан на столе мерцал бликующим оранжевым огнем.

Женька поскреб подбородок и с сожалением отодвинул гитару в сторону.

— Вы откуда, ребята? — тихо вымолвила Зойка.

— Из Красноярска, сестренка, — так же тихо ответил кто-то из скалолазов.

— Но Красноярска давно нет.

— Это мы поняли. Мы, девочка, из другого мира.

— Из будущего?

— Нет. Просто из другого мира. Не такого, как ваш.

На какое-то время повисла тишина. Все молча следили за догорающим огнем. Затем Зойка спросила:

— Так вы, наверное, гильбронавты?

— Как ты сказала? — Женька встрепенулся, словно собака, почуявшая след.

— Гильбронавты. Об этом в газетах писали несколько лет назад. Потом перестали писать. Засекретили.

— Может быть. Очень может быть. У нас, Зоя, нет такого слова — гильбронавт. Может, это космонавты у вас так называются?

— Кто?

— Космонавты. Те, кто на ракетах в космос летают.

— Да разве на ракетах можно летать? Они же маленькие.

— Погоди. Постой. У вас космические корабли есть?

— Может, и есть что-нибудь, что так называется. Но я о них не слышала.

Зойка потянулась через весь стол и взяла сухарь из-под руки Димки. Тот, опоздавший на какую-то секунду, огорченно щелкнул пальцами. Зойка ехидно ему улыбнулась и начала вымазывать подливу.

— Очень интересно. Мы друг друга не понимаем. Ребята, что там получается из газет? Неужели они в космос не летают?

— Ничего об этом нет, Евген. Запускают в стратосферу метеорологические зонды. И все, кажется.

— Так. Понятно. А американцы?

— Американцев уже нет как страны. Есть Восточно-американская военная зона, временно оккупированная советскими войсками. Есть еще какая-то якобы индейская структура на Западе. Надо полагать, мы их освободили от гнета бледнолицых. Федеративная советская республика. А вот о гильбронавтах, действительно, была где-то статейка.

— А ну, прочитай.

— Так я ее залистнул. Я решил, что это аквалангисты.

— Найди, Ромка. Похоже, что это к нам имеет самое прямое отношение. Гильбронавт. Термин какой-то странный. Кто-нибудь знает, что это может обозначать?

— Космонавт летает в космосе. Летчик просто летает. Водолаз под водой работает.

— Астронавт по астрам ходит.

— Дима, чтоб ты знал, астра — это звезда по-американски.

— Я запишу. Но все равно, на звезды они пока не высаживались.

— Все равно термин понять можно. Хотя в чем-то он не удачен. Но что такое это гильбро? На слух, действительно, напоминает воду и пузырьки.

— Интересно, как у них вертолетчики называются.

— Наверно, крутолетчики. Или крутые летчики. Смешно.

— Не более смешно, чем вертолетчики. Или летчики вертлявые.

— А может, это под землей что-то? Или богиня какая-то, как у геологов?

— А какая богиня у геологов?

— Здрасьте. Гея, конечно.

— А, ну да. Кто у нас по богам спец? Рома, что там у тебя? Нашел?

Ромка, перелиставший всю свою пачку, покосился на дверь и смущенно потупился.

— Знаешь, Евген, я ее, наверное, уже не найду.

— Стоп. По-моему, такой математик был. Мы на втором курсе что-то учили. Гильберт. Или Гильберет… Точно не помню.

— А почему мы не учили?

— Так я же до медицинского на экономфак ходил. Два года.

— Ну и что это был за математик?

— Да я не помню. Там что-то о множестве евклидовых пространств.

— А ну, а ну! Вспоминай!

— Да не помню я. Может, я и фамилию переврал.

— Учить надо, что задают. Двоечник.

— Я тогда уже переводился. Со второго на первый.

— Из-за чего?

— Из-за неуспеваемости.

— Так ото ж. Ото ж оно ото о так. Зойка, что такое гильбронавт?

— Это разведчик. Исследователь других миров. Других планет.

— Они летают на другие планеты?

— Ну… Они не летают, как туда прилетишь? Они гильбронируют. Они как-то сразу там оказываются. Только для этого подготовка специальная нужна и оборудование. Или только оборудование, не знаю точно. Я фотографию видела, давно, там несколько многоэтажных зданий, целый комплекс.

— Где это, там?

— Под Москвой. В Клину. Не в самом Клину, а там, рядышком. А еще есть в Пекине и в Токио. И еще, кажется, где-то в Латинской Америке, город такой небольшой. Сан-Пауло, что ли. Но вы-то, значит, не гильбронавты?

— Нет, Зоя. Мы не гильбронавты.

— Но вы из другого мира?

— Да.

— Так как же вы здесь оказались?

— А нас, судя по всему, ваши замечательные разведчики решили взять с собой. Как материал для опытов. Оксана, расскажи ей. У тебя это получится.

Оксана сидела в самом углу лавки, опираясь боком о стену, зябко подобрав ноги. Руки она спрятала на груди, укрывшись старым серым пледом. Глаза не отрываясь смотрели на свечу. Услышав Женькины слова, она медленно повернула голову. Взгляд ее был пуст, как у мертвеца. Механическим жестом она показала на место рядом с собой. Зойка встала, одернула свое выгоревшее на солнце платье и пересела к ней поближе. Они начали тихо говорить. Оксана рассказывала, лицо ее было бесстрастно-равнодушным, а Зойка сначала что-то переспрашивала. Потом замолчала.

— Хлопцы, что делать-то будем? Ведь это хана. Чистая хана. Хуже, чем если б мы были на Луне.

— На Луне ты бы уже задохнулся.

— Нам отсюда никогда не вернуться. Никогда. Сколько ни беги, бежать некуда.

— Вова, не паникуй. Все хорошо. — Огромная лапа Игоря тщательно ополаскивала кипяточком банку из-под кизилового варенья. Результат он вылил в свою чашку. — Я недавно думал, что мне не выбраться из камеры. Я уже чувствовал себя подопытной лягушкой, особенно когда они эту музычку включали. И Пашка как кричал, помнишь?

— Точно, Игорь. А сегодня мы на свободе. И нечего раскисать. Мы на воле, и у нас в руках оружие. А на войне, как в драке, бывает всякое. Иногда стреляет самый слабый шанс.

— На какой войне, воитель? У нас вообще шансов нет.

— Есть, Вова, есть. Главное, лапки не складывать. Они к нам летают, значит, и мы сможем.

— Игорь, это чушь собачья. Мы в чужом мире, мы здесь как дети новорожденные — не знаем ни черта. Да нас первый встречный вычислит и сдаст. Если все это так…

— А ты еще не уверен, что это так? — Игорь обвел взглядом убогую комнату, неопределенно махнул рукой в окно. — Тебе этого недостаточно? Или ты думаешь, ты в кино попал?

— Ты не нервничай. Если… раз мы оказались в лапах этих «гильбронавтов», трясця их матери, этого их КГБ, или ЧК, или гестапо, я не разобрался, то вернуться тем же путем домой, отбить их гильбромашинку… Это как для сальвадорских партизан угнать ракету на Марс. Примерно та же задача — пройти с боями США, захватить космодром, быстренько обучиться пилотированию, дождаться удачной фазы и домой. Только еще нужно, чтобы ракета была заправлена и готова к старту. И скафандры рядышком лежали. Шанс, конечно, есть. Но я лучше в горах поживу.

— Фигня. Если каждой пулей сбивать по вертолету…