Жесткая игра

Никакой разницы.

Дело не в модеме и не в компьютере. Кто-то отрезал доступ к Интернету. Послать письмо невозможно.

А также перевести деньги через Интернет.

ГЛАВА 13

Странно. Должно быть, ребята Рассела перерезали провод. Однако без Интернета перевести деньги на их счет невозможно. Значит, они просто демонтировали кабель, для перестраховки.

Я должен найти его и восстановить связь.

В то лето, когда я уже вышел из Гленвью, но еще не записался в Национальную гвардию, мне удалось получить работу монтажника кабельного телевидения. Лето еще не кончилось, а я уже уволился, приобретя несколько бесполезных навыков. Например, как разделять коаксиальный кабель.

Хотя, пожалуй, не столь уж и бесполезных.

Я подождал у двери. Тишина. С «ругером» в руке я открыл замок, приотворил дверь на пару дюймов и выглянул наружу.

Никого.

Надо найти спутниковую тарелку. Я смутно припомнил, что видел что-то похожее на крыше одной из хозяйственных построек. Кабель, идущий от коттеджа к тарелке, наверняка закопан. Перерезать его можно только в двух местах: там, где он крепится к стене сарая, и там, где он снаружи крепится к стене коттеджа.

Тихо приоткрыв стеклянную дверь, я вышел, стараясь ступать по мягкой земле. Сосновые иголки хрустели под ногами, приятно пахло морем и смолой. На миг я позволил себе расслабиться и насладиться иллюзией свободы.

Но как я могу быть свободен, если Эли и все остальные в ловушке?

Я медленно шел вдоль дома, пытаясь отыскать место, где кабель выходит из цоколя. Скорее всего, он протянут по внешней стене кабинета Пола Фечера. Через несколько минут я его нашел: конец кабеля торчал из бетонного фундамента в паре дюймов над землей. Его выкрутили из коннектора. Так вот как они перекрыли Интернет. Легко и просто. Главное, кабель можно быстро вкрутить обратно, когда им самим потребуется связь.

Проблема только одна: не было самого коннектора. Это маленькая никелированная штучка, которая нужна для того, чтобы соединить два конца коаксиального кабеля. Понятно, что сделал Рассел. Все гениальное просто: надо всего лишь забрать эту деталь, и уже никто не сможет послать сигнал бедствия.

Предусмотрительность Рассела впечатляла. Но она же натолкнула меня на одну мысль.

Я побежал к генераторной — той самой постройке, на крыше которой торчала спутниковая тарелка, и у задней стены обнаружил выходящий из земли кабель.

Присев, я достал нож Бака и одним махом его перерезал. Если уж я не могу воспользоваться Интернетом, то и Рассел не сможет. Едва ли он или его люди знают, как соединить коаксиал, совсем не похожий на обычный электрический провод.

А я знаю. Те несколько смертельно скучных недель уже не казались мне бездарной тратой времени. Теперь и у меня есть кое-что, что им нужно…

Но как только я повернулся, чтобы пойти к берегу, раздался крик.

Со стороны коттеджа донесся резкий окрик:

— Стоять!

Значит, они засекли Пабло.

Я кинулся к берегу, короткими перебежками, держась под прикрытием стен.

На ступенях, ведущих к пристани, я увидел коренастую фигуру с вытянутой рукой. В руке был пистолет.

— Последний раз предупреждаю!

Пабло метался на берегу из стороны в сторону. За его спиной покачивалась на волнах лодка.

Я ничем не мог ему помочь, только в ярости сжимал кулаки.

Но ведь Уэйн не станет в него стрелять — во всяком случае, без приказа Рассела. Его схватят, притащат в дом, допросят и узнают в конце концов, как ему удалось сбежать. Тут мне и конец.

Уэйн спустился на пару ступенек, остановился и поднял другую руку, чтобы было удобнее целиться. Пабло что-то прокричал, но его слова поглотил рокот волн. Мучаясь от невозможности хоть на что-то решиться, я поднял пистолет. Силуэт Уэйна расплывчатым пятном маячил вдали.

Нет. Я не мог заставить себя выстрелить. И потом, на таком расстоянии шансов попасть почти не было. Если я выстрелю, точно промахнусь. А как только я нажму на курок, ситуация изменится радикально. Они услышат выстрел и поймут, что я здесь.

У меня была единственная возможность отвлечь внимание Уэйна от Пабло и дать парню спастись. Я поднял камень. Понятно, что до Уэйна я не доброшу, но звук упавшего булыжника заставит его обернуться или хотя бы рука его дрогнет и он промахнется.

Пабло поднял руки, сдаваясь, и медленно направился к Уэйну. Тот что-то говорил, но я не расслышал. И тут Пабло повел себя очень странно: он хлопнул в ладоши, потом убрал руки за спину и хлопнул еще раз.

Что, черт возьми, он делает?

Я бросил камень, и в этот же миг Уэйн выстрелил. Три раза. Я видел вспышку, но сами выстрелы потонули в шуме волн и прозвучали как далекие хлопки.

Пабло покачнулся, подался вперед и рухнул на землю — маленькое темное пятнышко на берегу…

Он лежал неподвижно, словно обломок дерева или валун. Он был мертв.

Меня разбудил пронзительный мамин крик из кухни.

— Прошу тебя! Хватит! Хватит!

О стену ударяется что-то тяжелое. Я смотрю на часы: два часа ночи.

— Чертова баба! — грохочет отец.

Я лежу в постели не двигаясь. Бешено колотится сердце.

— Убирайся отсюда! Оставь нас в покое! — истерически кричит мать.

— Это мой дом, слышишь, стерва?

Он только что потерял очередную работу. Отец всегда отличался крутым нравом, а после увольнения стал пить еще больше.

Что-то падает на пол. Кажется, сотрясается весь дом.

А потом тишина.

В ужасе я вскакиваю с кровати и кидаюсь вниз по лестнице. Мама лежит на полу без сознания. Ее глаза закрыты, из носа текут две струйки крови.

— Вставай! — вопит отец. — Вставай, черт тебя подери!

— Что ты с ней сделал? — кричу я.

Отец замечает меня и рычит:

— Пошел отсюда!

— Что ты с ней сделал?! — ору я и изо всех сил толкаю его к плите.

В пятнадцать лет я был уже с него ростом. Впрочем, он все равно был тяжелее и сильнее меня.

Лицо у него наливается кровью. Он поворачивается, хватает с плиты чугунную сковородку и бьет меня сбоку по голове. Я отклоняюсь в сторону, но сковородка задевает меня по уху. Жуткая боль.

Я ору, сложившись пополам, в ушах звенит.

— Мне что, применить силу? — кричит он и снова замахивается сковородкой.

Но на этот раз я не отступаю, я кидаюсь вперед, толкаю его еще сильнее. В глазах темнеет. Кислый запах его пота, тяжелое дыхание, серая майка, забрызганная маминой кровью…

И тут мой гнев наконец выплескивается через край, у меня хватает сил схватить это чудовище и шарахнуть об кухонный шкаф со стеклянными дверцами. Не позволю ему снова ударить меня. Не позволю снова ударить маму.

Его голова впечатывается в острый угол шкафа, где давно уже отслоилась фанера. Он так его и не починил.

— Ах ты сукин сын, — орет он. — Убью!

Но гнев и долгие годы унижений делают меня сильнее. По крайней мере в это мгновение.

Я словно в темном туннеле — надо двигаться вперед. Я бью и бью его об угол, пока не понимаю, что его затылок стал странно мягким. Ужасный вой затих, но выпученные глаза все еще на меня смотрят.

Наконец я слышу пронзительный мамин голос:

— Джейк, прекрати!

Я прекращаю. Делаю шаг назад. Отец грузно оседает на пол.

— Джейк, боже мой, что ты наделал?

У меня подкашиваются ноги. В желудке разрастается ледяной ком. И в то же время я ощущаю что-то еще.

Облегчение…

Я стоял на холодном ветру, в неверном свете луны. Кажется, я простоял так целую минуту. На самом деле прошло всего несколько секунд. Время замедлилось.

Пабло не был вооружен и не представлял угрозы. Он подчинился приказу, сделал то, что ему сказали. Поднял руки вверх. Он сдался! Не было причин его убивать.

Скорбь опустошила мое сердце, и в эту пустоту хлынули совсем другие эмоции. Выпустить на свободу злого волка, отдаться ярости — в этом было, как ни странно, что-то успокаивающее.