Жесткая игра

— Господи, вот козел неуклюжий! — крикнул Барлоу.

— Извинить, — проговорил официант, схватил салфетку Барлоу и стал промокать его рубашку. — Очень извинить.

— Убери от меня свои лапы! — заорал Барлоу на паренька.

— Аптон, — сказал я, — он не виноват. Я нечаянно толкнул его локтем.

Официант бросил на меня непонимающий взгляд.

Из кухни со стопкой льняных салфеток спешил управляющий.

— Нам очень жаль, — сказал он, протягивая несколько салфеток Барлоу, а остальные раскладывая поверх пятна на скатерти. — Пабло, — обратился он к официанту, — принеси, пожалуйста, мистеру Барлоу полотенце и бутылку воды с разбрызгивателем.

Шерил острым глазом смотрела на все это. Через минуту она произнесла:

— Ну, по крайней мере, в «Хаммонде» не сделали бы такой глупости — не стали бы использовать «цыплячьи заклепки».

Я быстро взглянул на нее и перехватил грозный взгляд Хэнка Бодина.

— Но мы это делаем, — сказал я.

— Делаем… что?

— Ставим «цыплячьи заклепки».

— Подождите секундочку. — Она подалась вперед. — Вы хотите сказать, что наша команда «Скай-Крузера» не знает, что это может вызвать серьезные проблемы?

Официант вернулся со стопкой полотенец и протянул их Барлоу, который сказал: «Не нужны мне ваши дурацкие полотенца, мне нужна новая рубашка».

— Простите, — сказал я Шерил и тронул официанта за плечо. — Mira, este tipo es un idiota, — тихо сказал я. — Es sólo un pendejo engreído. No voy a dejar que te meta en problemas. — Этот тип — дурак, сказал я ему. Надутый болван.

У Пабло было открытое доверчивое лицо. Он посмотрел на меня так, словно у него от сердца отлегло.

— Gracias, señor. Muchas gracias. — Спасибо, сеньор. Большое спасибо.

— No te preocupes. — Не за что.

— Вы свободно говорите по-испански, — заметила Шерил.

— Просто в школе учил, — сказал я. Зачем ей знать, что моими учителями были начинающие гангстеры-латиносы в колонии для несовершеннолетних.

— Отлично оперируете идиомами, — сказала она. — Когда я работала в «Боинге», я несколько лет прожила в Латинской Америке. — Она понизила голос: — Как приятно, что вы это сделали.

Я пожал плечами:

— Не люблю хамья.

Она снова заговорила громко:

— Вы же не всерьез говорите, что мы совершаем ту же глупую ошибку?

— Дело не в глупости, — ответил я. — Такое было принято решение. Помните, как пару лет назад «Локхид» построил для НАСА пусковую установку Х-33? Топливные баки сделали из композита, а не из алюминия, чтобы снизить вес. И во время испытаний они отломились по шву. Очень громкое было дело. И наши, поглядев на это, сказали: пустим заклепки на случай, если клей подведет.

— Наши? Кто именно? Чье это было… решение? Какого-нибудь специалиста среднего звена?

— Я уверен, решение принималось на более высоком уровне.

— Но имя инженера, который это подписал, зафиксировано, не так ли? Наверняка все данные есть в вашем компьютере. Шифр программного пакета системы автоматизированного проектирования, а там есть личный номер сотрудника — того самого специалиста по нагрузкам, который санкционировал «цыплячьи заклепки». Я не ошибаюсь?

Она только притворялась, что ничего не понимает. Она великолепно разбиралась во всем. На всех чертежах стояла подпись специалиста по нагрузкам, проработавшего в «Хаммонде» пятнадцать лет, очень хорошего инженера Джо Хартлоба. Он категорически возражал против заклепок. Зорн встал на его сторону — и тут появился Хэнк Бодин и своей властью ввел заклепки.

Бодин, который десятилетиями строил самолеты из металла, композиты считал шарлатанством.

— Конечно, один из наших инженеров подписал чертежи, но решение принималось на более высоком уровне, — сказал я.

— Может быть, это кто-то из поборников старого доброго металла, как вы выразились?

Я опять пожал плечами.

— Теперь понятно, что, исходя из случившегося в Париже, крылья нужно выбросить и сделать заново. Что откладывает запуск «Скай-Крузера» на полгода, а то и на год.

— На такой задержке мы теряем миллионы долларов.

— А если мы станем продавать самолеты с заведомыми дефектами, то это преступление. Так что у нас нет выбора, правда? Вот почему я хочу знать, кто принял это дурацкое решение, которое так дорого нам обходится.

Моя теория оказалась верной. Она решила использовать катастрофу «евроспейшла», чтобы сделать подкоп под Хэнка Бодина.

— Что ж, я намерена выяснить, кто это, — сказала она. — И как только выясню — вырежу его, как раковую опухоль.

ГЛАВА 6

Убрав бокалы и позолоченные подносы, официанты начали раскладывать вилки и ножи для стейков: изогнутые черные ручки и острейшие лезвия из углеродистой стали.

А потом появилась еда. И еще еда. И снова еда. Устрицы с пикантным соусом. Рагу из белых грибов с гречневыми блинчиками. Седло оленя с айвой. Куропатки, тушенные с можжевеловыми ягодами, с капустой и кусочками фуа-гра, как гласило меню.

Координатор занятий по укреплению командного духа Бо Лампак, сидевший за дальним концом стола, встал и откашлялся. Чтобы гул голосов наконец затих, ему пришлось постучать ножом по бокалу.

— Ну, думаю, еды на сегодня достаточно, — пророкотал он. — Но если что, сбегаете потом в «Макдональдс» за гамбургером!

Ответом был дружный хохот.

— Ах, да… Здесь же на сотни миль вокруг ни одного ресторана! Так что, ребята, ешьте лучше сейчас. — Он обвел взглядом сидящих за столом. — Но постойте-ка, ведь в этом году к нам присоединились две прекрасные дамы! Сможете выдержать уик-энд в компании крутых парней, а, дамы?

Я посмотрел на Шерил: на ее лице застыла загадочная улыбка. Эли смущенно улыбнулась и кивнула.

— Впрочем, — продолжал Лампак, — вопрос надо ставить не так. Смогут ли крутые парни выдержать уик-энд в компании милых дам? Думаете, ребята, раз вы тут старожилы, у вас есть перед дамами преимущество? Как бы не так. В этом году мы придумали кое-что новенькое. Рыбалка будет — только не такая, к которой вы привыкли. Будем сплавляться на каяках. Лазать по деревьям — и совсем не так, как вы делали это в далеком детстве.

Раздались нервные смешки.

— Наша новая программа называется «Жесткая игра», и это совсем не похоже на то, во что вы играли до сих пор. Потому что будет опасно. Вдруг какой-нибудь директор сорвется с каната, размозжит себе голову и сорвет запуск очередного самолета…

Лампак балансировал на грани дозволенного, это было ясно. Как будто корпоративные шишки чем-то его обидели, и теперь, дразня их, он испытывал мстительное садистское удовольствие.

— Скажу честно, — говорил он, — будет страшно. Но именно в такие моменты и понимаешь, из какого теста ты слеплен. Вы научитесь смотреть страху в лицо. Потому что ваша цель — личностный рост и самопознание. И когда все наносное слетит, как шелуха, мы и создадим настоящую команду.

Он нагнулся и достал большой моток белой веревки.

— Знаете, что это? Нет, не просто страховочный трос. Это доверие, — произнес он с торжественным видом. — Когда вы идете по канату на высоте тридцати футов и кто-то вас страхует, приходится ему — или ей — доверять. Отпустит — не отпустит?

Отложив моток, Лампак продолжал:

— Вас ждут испытания, физические и моральные. И в один прекрасный момент вы облажаетесь. Наши курсы на то и рассчитаны. Готовьтесь к самым суровым испытаниям. — И, сделав паузу: — Впрочем, пережили же вы совещания у Хэнка Бодина…

Никто не засмеялся, только Бодин включил и тут же выключил механическую улыбку.

— Итак, я собираюсь вывести вас из зоны комфорта в зону обучения.

Внезапно во дворе раздался громкий хлопок, похожий на звук выстрела. Но ведь рядом с домом не охотятся!

Лампак пожал плечами:

— Должно быть, гризли забрался в мусорный бак.

— Правда? — спросила Эли.

— Да они то и дело приходят. Предполагается, что охотиться на них нельзя, но многие охотятся. Встаньте с утра пораньше, сходите на берег и наверняка увидите, как медведь купается. Главное, помните — вы их не трогаете и они вас не тронут. Итак, к делу. В конце каждого дня мы будем оценивать ваш прогресс в укреплении командного духа.