Страница 28 из 82
— Спасибо. Я, пожалуй, пойду.
— И мы...
— И я тоже.
Никто из них не смотрит Кире в глаза, и она не смотрит. Она хочет теперь только одного: чтобы они поскорее ушли.
Кира осторожно открывает дверь и бледнеет. На лестничной клетке, облокотившись о перила, стоит отец. Он не набрасывается на Киру, даже как будто не смотрит в ее сторону. Достает портсигар, не торопясь закуривает.
Присмиревшие ребята гуськом выходят из квартиры. Отец молча пропускает их мимо себя.
Кира оставляет открытой дверь и бежит в комнату. Над праздничным столом, прикрепленные к абажуру, висят разноцветные шарики. Около яблочного пирога, в стакане с водой, — трогательная тополиная веточка.
Не соображая, для чего она это делает, Кира рвет шары, ломает ветку, бросает сморщенные резиновые тряпочки и покалеченные листочки в ведро с мусором.
Убрать со стола она уже не успевает. Докурив папиросу, входит отец. Снимает в прихожей с гвоздя бельевую веревку и, ни слова не говоря, избивает Киру до синих рубцов на теле.
Об этом случае становится известно сначала в доме, где живет Кира, затем в школе. Многие соседи, учителя, ребята из седьмого «Б» негодуют: настаивают на общественном суде.
Но есть и другие люди. В некоторых квартирах, в школьных коридорах, даже на диване в учительской идут шепотом разговоры о том, что, мол, «нет дыма без огня», что «девчонка вообще странная и черт знает на какое способна» и что «отец не враг дочери, если избил, так уж, наверное, за дело...»
Мать Лары Крюковой звонит по телефону:
— Пересадите мою дочь на другую парту. Я не позволю, чтобы она сидела рядом с этой...
К Кириному отцу приходят отец Шуры Осипова — пенсионер, инвалид Отечественной войны, и старший брат Пети Сысоева — доменщик с металлургического комбината. Они приходят защитить не Шуру и Петра — своих ребят они знают и верят им, — они приходят защищать Киру! Но Кирин отец не желает с ними говорить. Он заявляет, что воспитание дочери его личное дело и он никому не позволит вмешиваться. И что напрасно товарищ Осипов утруждал себя — поднимался на двух протезах на пятый этаж.
Кире всегда было трудно жить. А теперь жизнь кажется ей невыносимой. Ее всегда окружал холодок человеческого равнодушия. Не люди в том виноваты, нет! Она сама и ее родители. Теперь же ее окружает холодное кольцо недоверия, неприязни, презрения. Оно все туже сжимается вокруг нее, и разорвать его нет сил, хотя Кира и не одна. Теперь — впервые в жизни! — у нее появились товарищи.
Лара Крюкова, которая вопреки требованиям матери продолжает сидеть за одной партой с Кирой, Шура Осипов, Петя Сысоев, Петя Пряничников, классный руководитель Клавдия Петровна, председатель совета пионерской дружины Миша Воробьев. Но и им всем не под силу разорвать это отвратительное кольцо, сотканное из сплетен и мещанских пересудов. Оно может задушить... Оно уже душит Киру!
В кабинете директора происходит следующий разговор.
— Будь со мной откровенна, — просит директор. — Расскажи, что вы делали, запершись в квартире.
— Пили чай, — отвечает измученная, осунувшаяся за последние дни Кира.
— А еще?
— Загадывали загадки.
— А еще?
— Рассказывали веселые истории.
Кира тяжело вздыхает и облизывает пересохшие губы. Директор привстает за своим широким столом, подается к Кире всем корпусом и шепотом спрашивает:
— А еще?
Кира поднимает на директора глаза, полные мольбы и слез:
— Больше ничего.
Директор усаживает Киру в кресло и все тем же интимным шепотом говорит:
— Ну, признайся... Ну, не скрывай от меня... Вы там с мальчиками... целовались?
Нервы Клавдии Петровны не выдерживают.
— Послушайте! — она встает между директором и Кирой. — Перестаньте!
— Вы можете идти, — сухо бросает директор Кире и угрожающе поворачивается к Клавдии Петровне. — А вы останьтесь.
Кира, с трудом переставляя вдруг ослабевшие ноги, выходит из кабинета. Голова болит. От тяжких и горьких дум, от бессонных ночей. А ведь кроме этого свалившегося на нее позора и несчастья еще беда: идут экзамены и она к ним совсем не готова. И не может готовиться. Потому что теперь отметки не имеют для нее никакого значения. И в школу больше приходить нет сил. Особенно после разговора с директором...
Этот человек очень неприятен ей. И шепот его, проникновенный и пошлый, словно застрял в ушах.
И все-таки он обидел ее меньше, чем обидели отец и мать. Он спрашивал... Он разговаривал с ней. А те даже ничего не спросили.
Но держать экзамены все-таки приходится. Кира чудом получает тройки и сейчас же берет из школы документы. Директор с радостной поспешностью отдает их ей.
Новый учебный год Кира начинает в восьмом классе школы рабочей молодежи. Поступает с трудом, соврав, что уже устроилась на работу и через две недели, как только приступит к исполнению своих обязанностей, принесет справку.
Ей верят, потом о справке забывают и никогда больше не интересуются, кто она, Кира Ц., чем занимается, как живет.
Родители даже довольны, что она в вечерней школе. Всего четыре дня в неделю. И никаких собраний, вечеров, лыжных кроссов! Значит, Киру легче контролировать. Днем она загружена домашней работой. Уборка квартиры, стирка, глаженье, покупка продуктов — все это теперь лежит на ней, потому что мать впервые за долгие годы пошла работать. Она всегда очень страдала оттого, что приходилось сидеть дома, но отец не позволял ей работать: «Нужно воспитывать дочь, и нечего там перед чужими мужчинами хвостом вертеть». Кире разрешается выходить в школу, которая совсем рядом с домом, за пять-десять минут до звонка и возвращаться не позднее как через пять-десять минут после конца занятий. Чтобы Кира не слишком медленно шла от дома к школе и обратно, чтобы не останавливалась на улице с кем-нибудь поболтать, в любое время года ее отпускают без пальто.
С точки зрения родителей, их дочь почти застрахована от «вредных влияний». Вся ее жизнь на виду. Все ее поступки под контролем. С точки зрения родителей, и сама Кира теперь другая. Она многое поняла, во многом согласилась с отцом, раскаивается в своих прежних поступках, перестала упрекать родителей за то, что они якобы отгораживают ее от жизни.
Но это всего лишь точка зрения родителей. И Кира ее отнюдь не разделяет. У нее теперь двойная жизнь. Одна — для родителей. Другая — для себя.
С чего все это началось?
Паспорт уже получен. Тайком от родителей Кира пытается поступить на работу. Она идет в отдел кадров швейной фабрики, но там нужны лишь специалисты. Пробует устроиться сортировщицей писем, но на почту принимают только со средним образованием. Она разыскивает отдел кадров треста Тагилстрой. Там записывают ее адрес и обещают в ближайшие дни вызвать для оформления на работу.
Кира ждет. Она уже мечтает, как станет работать в бригаде каменщиков или бетонщиков. Будет носить рабочий комбинезон, обедать в столовой, возвращаться после смены в шумной, веселой компании девчат. Родители не смогут помешать ей, потому что в паспорте Киры уже будет стоять трудовой штамп. А если они станут кричать, возмущаться, попробуют поднять на нее руку, тогда Кира попросится в общежитие и совсем уйдет из дому. Совсем.
Но на пятый день в доме возникает скандал. Почтальон, поднимаясь по лестнице, встречает Кирину мать и отдает ей открытку. Перепуганная мать показывает открытку отцу, и тот набрасывается на Киру. Он кричит, ругается, хлещет ее по щекам, упрекает в черной неблагодарности, подозревает в каких-то грязных намерениях. «Не будет этого, не позволю!» Он с остервенением рвет открытку, а с нею и все Кирины надежды.
Чуть-чуть приоткрывшаяся было дверь захлопывается намертво.
«Какие есть еще способы вырваться на свободу? — в отчаянии думает Кира. — Вот если бы выйти замуж!»
Она прячет паспорт в шкатулку и забывает о нем: желанный документ перестает ей казаться символом свободы и самостоятельности.
...В Серове у родственников, к которым Кирина семья приезжает на Октябрьский праздник, появляется неожиданный гость, товарищ сына хозяйки. Он тотчас же приковывает внимание Киры. Бдительные родители не видят в этом «иногороднем» юноше угрозы своему родительскому спокойствию и позволяют молодым людям разговаривать и даже сидеть рядом за столом. Они не возражают и против того, что юноша приглашает Киру танцевать. Кира не умеет, но все-таки выходит в круг и терпеливо пробует научиться. Они смеются, обмениваются самыми незначительными фразами.