Страница 7 из 11
В те времена у всех на устах было имя высокомудрого Хонэна[29] — священнослужителя высокого ранга, отмеченного высшей добродетелью. «Всякий, кто уверовал в благодатного Будду Амиду и возносит ему молитвы, легко войдёт в Рай», — проповедовал он. И люди — и благородного, и подлого звания — стекались к нему во множестве, истово повторяя «Наму Амида Буцу»[30].
При дворе экс-императора Го-Тобы[31] были две знатные дамы — красавицы Судзумуси и Мацумуси. Уверовав сердцем в ученье святейшего Хонэна, они целыми днями твердили «нэмбуцу»[32], а затем бежали тайком из дворца, приняли постриг и стали отшельницами, вступив на Путь Просветления.
Государь сильно вознегодовал на Хонэна. Он всё размышлял, какое решение принять ему в связи с этим случаем, а тут как раз монахи с горы Хиэй[33] прислали на святейшего жалобу, где называли его «супостатом Будды». Государь, сочтя сие за благовидный предлог, повелел Хонэну удалиться в изгнание в провинцию Тоса[34].
Судно, на котором святейший Хонэн направлялся к месту изгнания, в тот день вошло в гавань Кандзаки. Хонэну предстояло продолжить путешествие морем, и он должен был пересесть на большой корабль.
Прослышав об этом, Мияги умолила хозяина отпустить её ненадолго: «Я хочу лицезреть святого Хонэна, испросить у него покровительства и вознести вместе с ним молитвы о будущей жизни Дзютабэя-доно».
Хозяин с женой согласились. «Это праведное дело», — сказали они и отправили Мияги в гавань на маленькой лодке в сопровождении верной старухи и девочки-служанки.
Лодка святейшего Хонэна уже начала отходить от берега, и Мияги, повернувшись к нему, прокричала:
— Я живу в этом мире, занимаясь презренным делом. Прошу, научите меня молитве благодатному Будде Амиде! — Она, обливаясь слезами, умоляла Хонэна. Святейший взглянул на Мияги.
— Я вижу перед собой женщину, решившую расстаться с жизнью, — проговорил он. — Как это прискорбно, как печально… — И, взойдя на нос лодки, он звучным и чистым голосом десятикратно сотворил молитву.
Мияги благоговейно повторяла вслед за ним слова молитвы и, когда замерло у неё на устах последнее слово, бросилась в волны.
— Веруй в благодатную силу молитвы! И достигнет твой дух Просветления! — прокричал святейший Хонэн вслед исчезнувшей под водою Мияги и удалился под навес. В этот миг поднялась приливная волна, и лодку с Хонэном быстро отнесло от берега.
Перепуганные служанки поспешили к хозяину рассказать о случившемся. Хозяин заплатил лодочникам, те прыгнули в воду и вытащили на берег тело утопленницы. Мост, куда волны прибили несчастную, с той поры так и прозвали Мостом Мияги.
Останки погибшей девы любви положили в гроб и схоронили у подножия холма, среди поля. Надгробный камень на могиле Мияги — память о преданьях минувших дней — высится там и ныне.
Несколько лет назад я, увлёкшись изысканиями[35], оказался в деревне Кандзима, что на южном берегу реки Кандзаки, и провёл там три года в полном уединении, поселившись в маленькой хижине. Прознав о могиле Мияги, я решил отыскать её и, расспросив местных жителей, однажды пришёл к холму. Надгробный столбик был шириною в раскрытый веер, а могила имела вид самый плачевный. Но это зрелище тронуло меня до глубины души. В память о Мияги я сложил стихотворение:
Летней цикады
Хрупкая оболочка —
Сколь преходяща
Жизни сей быстротечность!
В этой юдоли
Странствуем мы с рожденья,
Но так несхожи
Наши пути земные!..
Малым дитятей
Батюшку потеряла;
С матушкой милой
Разлучили злодеи её —
Неисчислимы
Горести этой жизни.
Воле недоброй
Безропотно повинуясь,
Девичью гордость
Утратила безвозвратно —
И ночь за ночью
На кораблях случайных —
О поруганье! —
В гавани проводила.
К каждому ложу,
Слоено жемчуг-трава морская,
Льнула послушно…
Где искать утешенья?
Стоило ль ей
В мир жестокий родиться,
К жизни презренной?
В злой тоске и кручине
Долгие годы
Дни и ночи она влачила,
Горько стеная.
О, как жизнь безысходна…
Только однажды
В час вечерний, закатный,
Волны речные
Стали ей изголовьем -
И колыхались,
Словно жемчуг-трава морская,
Чёрные пряди…
Средь равнины широкой,
В травах высоких
Положили её в могилу…
Имя той девы,
Столь бесславно почившей,
В песнях воспето,
Не забыто оно поныне.
В росах прохладных
Меж буйных трав затерялся
Камень могильный…
Кто придёт заросшей тропою
Возложить к нему приношенье?
Так сложил я, совершив приношенье на могилу Мияги.
…Слыхал я, что теперь уж и следа не осталось от той могилы. Однако стихи я сложил лет тридцать назад.
СУТЭИСИ-МАРУ
«В горах Митиноку цветок из золота расцвёл чудесный»[36],- говорится в одном старом стихотворении, и это воистину так. В селении Ода у подножия этих гор жил один богатый человек, люди так и прозвали его: «богач из Оды». Никто в краю Адзума не мог тягаться с ним в богатстве. Однако человек этот, препоручив всё своё состояние сыну Кодэндзи, пил сакэ и вёл разгульную жизнь.
Старшая сестра Кодэндзи — Тоё, — овдовев, с дозволенья родных постриглась в монахини, вступила на путь Будды и стала зваться Хоэн-бикуни — монахиня Хоэн. Когда мать их скончалась, она взяла в свои руки бразды правления в доме. Сердце у Хоэн было доброе, она жалела работников и челядинцев; те же платили ей верной службой.
Был у них слуга по прозвищу Сутэиси-мару[37] — около шести сяку[38] ростом, широкий в плечах и по части выпивки мастер. Хозяин питал к нему слабость и, вознамерившись угоститься, всегда призывал к себе Сутэиси-мару.
Как-то однажды хозяин, хватив лишнего и захмелев, сказал Сутэиси-мару:
— Ты, конечно, в выпивке дока, только, когда наберёшься, вечно завалишься где попало, не разбирая- поле ли, горы, и дрыхнешь без задних ног. Недаром тебя прозвали «Брошенный камень». А вдруг, не ровен час, случится беда — ведь тебя может сожрать какой-нибудь волк или медведь! Видишь меч? Мой прапрапрадедушка любил похвастаться своей силой, вот и сделал себе клинок шире обычного. Как-то раз на охоте он повстречался в горах с медведем. Медведь зарычал, оскалил клыки и бросился на прапрапрадедушку, но тот выхватил меч, проткнул медведю брюхо и отрубил голову. После этого случая его прозвали «Победитель медведей» — Кумакиримару. Помяни моё слово, однажды, когда ты напьёшься, тебя растерзают дикие звери. Возьми этот меч и всегда носи при себе. Это будет твой дух-хранитель. — И старик вручил Сутэиси-мару меч.
Тот приложил меч ко лбу и поклонился:
— Волка или медведя я убил бы и так. Но уж коли какой-нибудь чёрт захочет меня сожрать… Тогда меня прозовут «Победитель чертей»! — И он прицепил меч на левый бок.
— Давай отпразднуем это! — воскликнул богач. И они угощались до тех пор, пока девочка, прислуживавшая им, не засмеялась:
— Ой, да вы уже выпили целых три масу[39]!
— Я превосходно себя чувствую, — сказал Сутэиси-мару. — Пойду-ка в поле, проветрюсь немного. — Он встал и, пошатываясь, вышел на улицу.
29
Коммент. 16 (МОГИЛА МИЯГИ)
Хонэн-сёнин, или Энко-дайси (1133–1212) — основатель буддийской секты Дзёдо (Чистой земли).
30
Коммент. 17 (МОГИЛА МИЯГИ)
«Наму Амида Буцу» — буддийская молитвенная мантра. Последователи секты Дзёдо считали, что достигнуть нирваны можно, лишь уверовав в Будду Амиду (санскp. Amitabha), который, ещё будучи Бодхисаттвой, поклялся, что не достигнет вечного покоя, пока не будет знать, что каждый, кто уверовал в него, возродится после смерти в его Раю — Чистой земле Западного мира. По учению Хонэна, для этого следовало произносить «Наму Амида Буцу» по 60 000 раз в день.
Учение Хонэна противоречило учениям прочих сект, требовавших религиозной дисциплины и подвижничества и утверждавших идею ограниченности возможностей Спасения. В 1207 г. Хонэн был сослан на о. Сикоку.
31
Коммент. 18 (МОГИЛА МИЯГИ)
Экс-император Го-Тоба (1180–1239); правил с 1184 по 1198 г.
32
Коммент. 19 (МОГИЛА МИЯГИ)
Нэмбуцу — сокращённый вариант «Наму Амида Буцу».
33
Коммент. 20 (МОГИЛА МИЯГИ)
…монахи с горы Хиэй… — Монастырь на горе Хиэй был главным оплотом буддийской секты Тэндай, противоборствовавшей учению секты Дзёдо.
34
Коммент. 21 (МОГИЛА МИЯГИ)
Тоса — провинция, располагавшаяся на о. Сикоку.
35
Коммент. 22 (МОГИЛА МИЯГИ)
В те годы Акинари увлекался исследованиями в области медицины и «кокугаку» — классической японской филологии.
36
Коммент. 1 (СУТЭИСИ-МАРУ)
«В горах Митиноку цветок из золота расцвёл чудесный» — строки из танки Отомо Якамоти, содержащейся в поэтической антологии VIII в. «Манъёсю»: «О, для того, чтоб процветал в веках / Правитель наш — дитя богов небесных, / В восточной стороне, / В горах Митиноку. / Цветок из золота расцвёл чудесный». (Пер. А. Глускиной). В правление императора Сёму в храме Тодайдзи в г. Нара во время сооружения гигантской статуи Будды не хватило золота, но как раз в это время из уезда Ода провинции Митиноку императору прислали 900 рё золотом. Богач из Оды — один из персонажей новеллы «Сутэиси-мару» — происходит, по-видимому, из той же местности.
37
Коммент. 2 (СУТЭИСИ-МАРУ)
«Сутэиси» переводится буквально как «Брошенный камень»; «мару» («маро») — суффикс, добавляемый к мужским именам.
38
Коммент. 3 (СУТЭИСИ-МАРУ)
Сяку — мера длины, равная 30,3 сантиметра.
39
Коммент. 4 (СУТЭИСИ-МАРУ)
Масу — мера ёмкости, равная 1,8 литра.