Страница 8 из 9
Вдруг ночью началась новая подвижка льда, и перед носом аппарата снова выросли высокие валы. Не теряя времени на еду, мы энергично принимаемся за работу. Моторы пускаются в ход. Аэроплан № 25, повернув влево, проскакивает и останавливается перед местом, намеченным под площадку. Начинаем новую работу: теперь нужно втащить аппарат на ледяное поле. Торопимся вовсю: взялись за дело, лишь проглотив немного пищи. Медлить нельзя. Перед аэропланом снова начинает вырастать ледяной вал.
Даем ход и через несколько мгновении выносимся на большое ледяное поле.
В награду за последнюю тяжелую работу все получают «не в зачет» по 40 граммов консервированного мяса. Седьмого нюня мы прорубали проход в четырехметровой ледяной стене и устраивали ледяной мост через ближайшую полынью. С величайшими затруднениями и опасениями за целость нашего моста, переправляемся на следующее поле, испытывая на каждом шагу мучительные затруднения.
Восьмого июня пробовали подняться, но снег после теплого юго-восточного ветра сильно размяк. Решаем убрать его и устраиваем дорогу в 12 метров шириной и 600 метров длиной, с гладкой ледяной поверхностью. Ночью вахтенный тщательно следит за состоянием льда, на случай, если придется экстренно уходить при появлении полыньи. Признаки такой неприятности имелись налицо.
Продолжая счищать снег все далее и далее, с грустью убедились в неприятном обстоятельстве: поле состоит из маленьких площадей и кусков льда, смерзшихся вместе. Такая поверхность не годилась для разбега. Мы пришли к решению во что бы то ни стало выровнять площадку и постараться сделать ее тверже. Начали ее утрамбовывать.
Одиннадцатого, двенадцатого и тринадцатого июня трамбовали, трамбовали, трамбовали…
За эти дни заметили пингвина и двух гусей, пролетавших в северо-западном направлении.
К пятнадцатому июня выровняли 500 метров площадки, как вдруг через трещину во льду хлынула вода и залила третью часть расчищенного, выровненного и утрамбованного пространства.
Немедленно пробовали подняться, но ход был недостаточен. Тогда стали бросать за борт аэроплана все, что только можно — фотографические камеры, платья, ружья, лыжи, часть запасов, брезентовую шлюпку…
Выиграли 1.909 килограммов и снова пробовали подняться, но опять неудачно. Мешали нам плохая поверхность площадки и отсутствие ветра.
Шестнадцатого июня — решительный день. Температура падает. Легкий юго-восточный ветер сулит успех.
Занимаем свои места и в течение получаса прогреваем машины. Затем даем ход. Значение момента чувствуется всеми. Аппарат скользит вперед, делает сто, двести, триста метров, подходит к концу площадки, и — о радость! — мы в воздухе!
Легко можно представить наши ощущения в это мгновение. В моторах мы настолько уверены, что считаем себя уже дома.
Штурманские обязанности теперь исполняет Дейтрихсон. Курс проложен на Шпицберген.
Туман заставляет сначала лететь на высоте 100 метров, а затем мы поднимаемся над туманом и пользуемся солнечным компасом[3]. Дейтрихсон ведет наблюдение над дрейфом, передавая соответствующие указания Ларсену.
Высота 1.000 метров. Моторы работают безукоризненно. Ограничение в пайке прекращено — мы жуем шоколад и бисквиты.
Бензина немного, но надо думать — хватит. Омдаль тщательно следит за его расходом, держа Ларсена в курсе дела.
В широте 81°30′ снова встречаем туман. Теперь мы приближаемся к земле, и потому не поднимаемся над туманом, так как в случае израсходования горючего придется произвести спуск «вслепую».
Ларсен ведет аппарат через туман на высоте 5 — 10 метров: с такой высоты в случае нужды хватит времени заметить берег и повернуть.
Земля!..
Поднимаемся выше и выше. Ясно видим горы Шпицбергена. Полярный полет окончен. Ветер свежеет, поднимается волнение. Меняем курс прямо на Кап и летим по кратчайшему расстоянию к берегу.
Незадолго до конца полета Ларсен вдруг замечает неисправность горизонтальных рулей — ими становится очень трудно действовать. Фейхт и Омдаль пытаются найти причину неисправности, но неудачно.
Волна ходит большая, садиться на волны рискованно, но рули окончательно отказываются служить. Нечего делать — Ларсен начинает спуск. Мы опять все собираемся в «столовой». Пилот же купается в воде как утка, — положение незавидное.
После 30-минутного плавания достигаем берега на западной стороне Капа.
Трудно описать наше состояние, когда после четырёхнедельной беспрерывной борьбы за жизнь, мы, наконец, ощутили под ногами твердую почву! Немедленно заработал примус, и началось приготовление пищи, — уж теперь-то можно совсем оставить экономию.
Вдруг один из нас закричал:
— Корабль, корабль!
Быстро садимся в аппарат и спешим навстречу пришельцу, который принимает нас самым радушным образом.
Это промысловое судно «Сьелив» из Бальсфиорда.
Девятнадцатого июня 1925 года, в час дня, мы прибыли в Кингс-Бэй.
ПРИМЕЧАНИЯ
По словам лиц, видевших Амундсена со спутниками при возвращении в Кингс-Бэй, смелые летчики казались истощенными и утомленными до крайней степени. Особенно плохо выглядели Амундсен и Эльфсворт. Сверхчеловеческие усилия при попытках освобождения аэропланов из льда, недосыпание, а главное «голодный паек» — подорвали силы путешественников. Иначе и быть не могло: последнее сокращение пайка уменьшило количество принимаемой в сутки пищи до 300 грамм! Первым делом все вернувшиеся из трудного полета нуждались в отдыхе и хорошем и обильном питании.
Подкрепив свои силы в Кингс-Бэй, летчики вместе с погруженным на пароход аэропланом направились на родину — сначала в г. Хортен, где находится стоянка норвежского военного флота.
День прибытия Амундсена в Осло был об'явлен национальным праздником. Еще задолго до этого дня началось приготовление к торжественной встрече по особому церемониалу: воздвигались триумфальные арки и постройки на почетной пристани, где путешественники должны высадиться. Все улицы, по пути Амундсена, были уставлены шестами, обвитыми зеленью, дома украшены красной материей, флагами и коврами.
В назначенный день город проснулся рано. С самого утра потянулись в Осло экипажи из пригородных местностей. Пешком, на лодках, на автомобилях. Специальные поезда и пароходы выбрасывали на перроны и набережные все новые тысячи провинциалов, желающих взглянуть на героя ледяных стран. Тут были и делегации от союзов, общин, клубов и обществ. Скоро толпы народа запрудили всю пристань и прилегающие улицы.
Около часа дня над головами собравшихся загудели аэропланы: навстречу Амундсену пролетел отряд аэропланов: ведь из спутников Амундсена трое — Рийзер-Ларсен, Дейтрихсон и Омдаль — военные летчики. Вслед затем из гавани, как стая мошек, ринулись навстречу сотни катеров, моторных лодок, пароходиков и шлюпок… Снова с другой стороны донесся гул моторов. И вот на горизонте вырисовался ряд точек — стайки аэропланов. Среди них один крупнее всех, как жук среди мошек. Это знаменитый отныне № 25; на нем — Амундсен и его спутники.
Описав круг над городом, аэроплан плавно и уверенно сел в назначенное место между построенными в две колонны мелкими судами. Загремел салют с военных кораблей. Даже иностранные броненосцы, бившие случайно в гавани — и те разукрасились праздничными флагами. От броненосца «Торденшольд» отделился катер и подвез путешественников к почетной пристани.
Путешественники получили медали за свое исключительное путешествие. Амундсен — орден «за гражданские подвиги» — высшая награда в Норвегии.
Вслед затем путешественников отвели в лучший отель и поместили в назначенные для них комнаты. В этот день летчикам тоже пришлось поработать: ежеминутно выходить на балкон и все время раскланиваться с проходящими мимо массами Вечером состоялся торжественный обед. А еще позже собрался громадный митинг рабочих. Амундсен выступил на нем, рассказав некоторые эпизоды из своего удивительного путешествия. По словам путешественника, в скором времени он предполагает снова вылететь к полюсу.
3
В этих широтах ни магнитный ни жироскопический компасы не действуют.