Князь Олег

— А почему? — поинтересовался князь.

— Обиделся… Целый месяц парень ждал, пока она решится с тобой поговорить да от Ингваря отказаться, да так и не дождался…

— Я ведь думал, ну побуянит девка, поревет, уговорю на Киев все равно… А она молчит второй месяц… Не угадал, старый… Уговаривать-то и не пришлось… Сама все поняла… А может, что замыслила? — тревожно спросил он Анисью. — Ну, не таись, Анисьюшка. Скажи! Она ж мне дочь!

Анисья отложила рукоделье и внимательно оглядела постаревшего хозяина. Второй десяток лет живет она с этим неугомонным русичем Вальдсом. Многажды видела его суровым, хворым, беспокойным, нелюдимым и добродушным, веселым и буйным, но таким тревожным, как нынче, еще не видывала.

— Ну, что ты молчишь? — нетерпеливо воскликнул он, и в глазах его сверкнули гневные молнии.

— Ольга решила честь свою отдать Борису, а замуж все же выйти за Ингваря.

Князь ахнул:

— Так вот ее что гложет! Отказ Бориса! Каков парень, а! — восхищенно заметил он. — Сам мучается, сам страдает, другой назло бы силой взят. Но бедная дочь… Анисья, что же делать? — Князь взволнованно заходил по гридне.

— Не знаю, князь…

— Чем ей помочь, Анисья? Ты женщина, ну подскажи! — попросил Вальдс и погладил Анисью по руке.

— Не знаю, князь… Боюсь, что оба, похоже, ей нужны! Так ведь до сих пор дозволялось только жен иметь много, а вот о многомужии я еще не слыхивала… — Анисья пожала плечами и посмотрела на хозяина.

— Ей нужен один, во только такой, чтоб он имел все: душу, красу и родовитость.

— А может, с ней поговоришь… — решилась Анисья, но князь непонимающе вскинул брови. — Без любви зачерствеет душа, — раздельно произнесла она и выдержала удивленный взгляд Вальдса.

— Словом ее душу не спасешь, — немного подумав, ответил Вальдс. — Она во власти придуманного величия, да и характер — хлеще можжевелового прута… Все равно к своему пути выйдет, — убежденно добавил он.

Анисья задумалась над словами князя, правдивее которых ей никогда не приходилось слышать.

— Как знаешь, — сказала она, вздохнув. — Только б не каяться потом, что единственную дочь за нелюбимого отдал.

— Сама выбрала! Чего меня бояться! Я ей не враг! Могла бы и сказать, а коль не говорит, значит, знает, что делает, — вспыхнул Вальдс, но быстро успокоился: — Впрочем, подожду, впереди еще неделя…

Был полдень. Солнце ярко освещало просторную одрину Ольги: широкую постель, крепкий резной короб для одежды, небольшой столик с деревянными и керамическими безделушками, красивые ковры на двух широких скамьях.

— Ну полно, Ольга! — Анисья ласково подтолкнула Ольгу, указывая на принесенную еду.

Ольга не шелохнулась.

Анисья растерянно подошла к столику и принялась наводить на нем порядок.

— Уже сваты приехали… Сарафан готов… Примерила бы…

Ольга сидела, поджав ноги, на своей широкой постели и не обращала ни малейшего внимания ни на Анисью, ни на ее слова.

— Да очнись же, Ольга! Всю душу вымотала своим молчанием!

Ольга широко раскрытыми глазами смотрела в одну точку и не двигалась.

— Оленька, может, за Борисом сходить? Так я быстро… — Анисья не могла сдержать порыва жалости, вызванного горестным видом Ольги.

— Что? — вздрогнула Ольга. — Нет! Не было и никогда не будет никакого Бориса! И не напоминай мне больше о нем! — Она бросала слова зло. резко, отрывисто.

— Хорошо-хорошо! — испуганно заверила Анисья. — Успокойся только.

«Не вышло из меня матери», — горько призналась она себе.

— Стой! — вдруг крикнула Ольга, — Не уходи! Ты видишь, я не плачу? Видишь? — Она до крови укусила нижнюю губу, чтобы не разрыдаться при Анисье.

— Вижу, Ольга, вижу, — спокойно ответила Анисья. — Ты не плачешь. И не заплачешь, — сама глотая слезы, проговорила Анисья и подошла к Ольге, чтобы погладить ее и приласкать. Она уже подняла руку, чтобы провести ею по волосам Ольги, как та вдруг отбросила руку Анисьи, словно змею. — Что ты? — опять испугалась Анисья. — Я ж тебе добра желаю!.. — Слезы застыли на ее пылающих щеках.

— А мне все добра желают! — почти прорычала Ольга. — Все! Ты! Отец! И… он! Но никто из вас не знает, что такое добро!

— Как это не знает?! — изумилась Анисья.

— Так! — крикнула Ольга. — Ну, скажи мне, что такое добро для меня! Ну? — Она рванулась к Анисье и схватила ее за обе руки.

— Сейчас скажу, — пытаясь сосредоточиться, сказала Анисья. — Перво-наперво, счастливое замужество! — Она легонько освободила обе руки из Ольгиной хватки и уже спокойнее продолжила: — Но с кем ты будешь счастлива?! Борис тебе счастье даст… — глядя Ольге в Глаза, ответила Анисья.

— Этот холоп?! — Ольга аж взвилась.

— Ну, значит, ты сама все знаешь, чего же хочешь от меня?

— Нет! Я всего не знаю. Уж… Ингваря и подавно! Анисья обомлела. Она впервые услышала, как Ольга произнесла имя своего нареченного, и поразилась растерянности ее тона.

— И мы его не знаем, — вздохнула Анисья и хотела было уйти.

— Куда ты? — остановила ее Ольга. — Ты думаешь, мне страшно?

— Думаю, да, — вздохнула Анисья.

— Не жалей меня! — вдруг с угрозой заявила Ольга. — Я сама решила, знай это… И ни о чем не пожалею… Я хочу быть женой великого князя!

— Ну вот и хорошо! Вот в том и есть добро!

— Анисья! — Ольга схватила ее за руку и больно сжала. — Не говори ты о добре! Откуда ты знаешь, что это и есть добро?

— Ну, коли желание хвое исполнимо…

— А разве пагубных желаний нет?

— Твое желание не пагубно ни для тебя, ни для других… — Анисья вздохнула. — Ужели будешь мстить Борису?

— Замолчи! — Ольга зажала рот Анисье. — Я не получила того, чего хотела… Он за это поплатится.

— Ольга! Да разве за любовь так платят?..

— За любовь? Он не любил меня, коль так унизил!

— А ты его? И когда же ты успела так очерстветь, доченька! Послушай сердце-то свое? Ведь оно о Борисе ноет! Неужто уж нашел там место Ингварь?! — скорбно спросила Анисья.

— Не хорони меня! — зловеще попросила Ольга.

— Как хочешь, Ольга, как хочешь, милая… — Анисья старалась говорить ласково, проникновенно, желая отогреть душу Ольги.

Целый месяц боролась княжна со своими чувствами. Целый месяц пыталась честно ответить на вопрос: почему Борис отказался принять ее дар? Ответ, как ей казалось, был уничтожающе простым: он не любит ее, он посмеялся над ней.

Вот грянула неожиданная новость о сватовстве Ингваря, и все перевернулось в ней, так перехлестнув Ольгу, что многие перестали узнавать ее. Все смешалось в ней: тяга к Борису, злость на то, что слишком много сказано и обещано ему, новизна необыкновенного будущего и его заманчивость. Как быть? Что делать? Как поступить, чтоб не упасть в глазах Бориса, но и стать великой княгиней?..

— Это правда, отец? Я обещана Ингварю?

— Да.

— И давно?

— Лет пять назад…

Она молча повернулась и ушла в свою гридню, даже не дослушав отца. Она начала думать, как же ей быть дальше? Она знала, что большинство девушек ее возраста сначала полностью постигнут своего нареченного, а затем решают, выходить за него замуж или нет.

Но ни одна из ее подруг не подарила свою любовь нелюбимому. Поэтому Ольга и решила одарить Бориса…

Но случилось как раз то, чего больше всего она боялась. Борис понял все и отверг ее дар.

Теперь оставалось одно: отомстить Борису за его проницательность, за ту простую мудрость, сила которой разрушила ее хитрость.

В середине вресеня весь Плесков собрался посмотреть на княжескую свадьбу.

Шутка ли сказать, сам великий киевский князь Олег с княжичем Ингварем да со своей дружиной приехали сватать плесковскую княжну Ольгу, равной которой по красоте не было в городе, да и, чай, в Киеве не было, раз сюда приехали.

Князь плесковский и изборский русич Вальдс с доброй сотней слуг с нор сбился, готовясь к свадьбе. Было зарезано три теленка, десять баранов, настреляно с сотню дичи всякой: все это было зажарено на жаровнях, углях, отварено в котлах. Выкатили прямо во двор десятки бочек с питьем всяким: брусничным, морошковым, клюквенным и медовухой.