Страница 104 из 120
Но в это время широко распахнулась дверь дома плесковского князя русича Вальдса, и на пороге его появился княжич Ингварь. Он радостно рассмеялся.
— Она сказала: «Хочу изути робичича!»[57] — закричал он на весь двор, и, довольные таким оборотом дела, именитые русичи облегченно, вздохнули и все трое крепко обнялись…
Глава 8. Дела семейные
Золотым листопадным днем въехала многочисленная свадебная процессия в Киев и, довольная, обнаружила, что стольный город ждал молодоженов, счастье которых по дороге опекали два князя и их соплеменники, именитые ратники-русичи.
Бастарн вместе со своими друидами разукрасил Восточные и Северные ворота Киева гирляндами из цветов и веток хвойных деревьев и сплел для жениха и невесты по два роскошных венка из белых и алых цветов. Кроме того, жрецами были изготовлены из терракоты два обязательных символических подарка для жениха и невесты, олицетворяющих связь новой семьи с добрыми духами и богами счастья и семьи. Весь город был окроплен родниковой водой, настоянной на лепестках цветов Приднепровья и заговоренной молитвами, посвященными богам счастья и любви — Радогосту и Лелю. А на священной поляне у Почайны дымились печи, на которых готовили праздничные обеды для молодых и всех дорогих гостей, сопровождавших их из Плескова, и не менее дорогих хозяев, возвращавшихся в стольный град.
Весь Киев светился добротой, счастьем и благоденствием.
Первая ладья, причалившая к киевской пристани, доставила молодую семейную пару в окружении самых близких ей людей: рядом с Ингварем и Ольгой стояли Вальдс с Анисьей, Ленк и Ясочка, Олег со Стемиром, Рюриковна и ее киевская подруга Невелла из Измита, которую Стемир привез с собой из Византии в качестве наложницы.
Бастарн, как верховный жрец Киева, вышел на пристань встречать свадебную процессию в окружении своих друидов и тщательно проверил, все ли готово к торжественной церемонии.
Как только первая ладья, украшенная цветами, гирляндами из плюща и хвойных веток, причалила к киевской пристани и из нее по широким крепким мосткам вышел княжич и вынес на руках юную красивую жену, Бастарн обмакнул метелочку из можжевеловых веток в серебряный сосуд, содержащий ключевую воду, и окропил ею молодых.
Затем к молодым подошли жрецы, облаченные в длинные полосатые хламиды, и надели на головы жениха и невесты пышные венки из белых и алых цветов.
Ингварь устало улыбался, принимая обряд встречи новой княжеской семьи немного взволнованно, но и с верой в силу древних традиций, просивших богов беречь узы двух любящих сердец. Именно поэтому он с трепетом протянул обе руки жрецам, которые вручили ему терракотовый символический талисман, изображающий раскрытую к солнцу ладонь, сцепленную с овалом, имеющим открытую сердцевину, и увенчанный простым четырехконечным крестом.
Бастарн объяснил им:
— Раскрытая ладонь — это символ великодушия, которое неотлучно присутствует в любящем сердце и постоянно сообщает солнцу о неиссякаемой силе любви к жене и нарождающимся отрокам.
Ингварь с любопытством взглянул при этих словах на Ольгу и заметил, как по ее лицу пробежала тень смущения.
«Ничего, здесь она забудется, и любовь в Плескове скоро порастет быльем», — улыбаясь, подумал Ингварь и проследил, с каким выражением лица Ольга приняла символ семейного счастья.
Солнечные лучи вошли в круг терракотового женского талисмана, и Ольга поняла, что жрец пытается прочесть по окоему талисмана, какая жизнь суждена ей с Ингварем. Терракотовый круг, увенчанный простым четырехконечным крестом, под воздействием солнца нагрелся, чуть-чуть расширился, но не задвигался ни вправо, ни влево. Он неподвижно лежал на широко раскрытой ладони Бастарна, и жрец, немного подумав, сказал:
— Возьми, молодая отроковица, дочь плесковского князя русича Вальдса, свой женский талисман и крепко держи его возле себя всю жизнь! Солнце посылает тебе много благодати, красавица Ольга, юная жена княжича Ингваря, и ежели темная гордыня не затмит душу твою, то счастье твое будет длиться очень долго. Чаще подставляйте ладони с этими талисманами солнцу и вечно творите добро вокруг себя! Да возрадуется Радогост вашим семейным узам и возвеселится Лель вашей искренней любви! Счастья вам на вечную жизнь! — трижды завершил свою речь верховный жрец Киева, а дружинники Олега заключили ее своим традиционным:
— Да будет тако!
Ольга взволнованно приняла талисман от Бастарна, но не смогла скрыть от его проницательного взгляда своей смуты. Только одно мгновение она не сдержала свои чувства, и дрогнувшие губы обо всем поведали всевидящему жрецу.
— А теперь подойдите к дубу и трижды обойдите его навстречу солнышку, и поклянитесь в вечной верности друг другу! — сказал Бастарн и уступил дорогу молодым.
Ольга ласковым взором смотрела на своего жениха, и никто из посторонних, встречавших молодую пару на киевской пристани, не сомневался в том, что княжич на сей раз не сплоховал и выбрал себе в жены не только самую юную княжну, но и самую красивую, и самую нежную!
Киев восторженным взором провожал княжича-жени-ха, одетого в роскошную, синего цвета, отороченную по краям воротника, рукавов и подола золотой тканью фофудью[58], белую, из хазарского хлопка, рубаху и темносиние штаны, заправленные в высокие сафьяновые сапоги. Невеста, приходившаяся высокому, статному жениху по плечо, была одета в длинный золотистый парчовый сарафан, унизанный по центру и подолу густой вышивкой из речного жемчуга, и в темно-синюю нарядную душегрею, отороченную мехом соболя. Голова невесты гордо несла свой свадебный убор и красивые, пышные косы. Поступь невесты княжича была и легка, и горда.
Да! Именно такую красавицу хотел видеть Киев в своем городе! Молодец, княжич!
— Ура молодым! К дубу, да и за свадебный пир. Да будет тако! Да будет тако! — неслось со всех сторон, и Ольга, слышавшая восхищенные похвалы, укрепила шаг и твердой поступью шла рядом со своим избранником.
Отгремел свадебный пир в Киеве, после которого молодым быстро поставили дом на юго-западной стороне княжеского городища и наказали жить в любви, здравии и неистощимом богатстве!
Ингварь счастливо улыбался, крепко обнимая молодую красивую жену, благодарил всех за добро, за веселые пожелания, но не сразу сообразил, где и как будет добывать он это самое богатство. Пока великий князь есть, ему заботиться не о чем. Заметная часть дани, идущая от всех городов, в которых сидят воеводы-русичи и держат в повиновении не только свои дружины, но и подданное население этих городов, будет идти и к сыну Рюрика в дом. Да ведь великий князь не вечен, думалось ему иногда со страхом. Надо бы позаботиться и о будущем огромной страны, которую все чаще и чаще звонко именуют Киевской Русью заезжие купцы не только здесь, в Киеве, льстиво поглядывая на богатырскую грудь великого киевского князя и на его грозных воевод, но и в далеких странах русичи и славяне все смелее и смелее называли себя не только людьми великого киевского князя русича Олега, но и жителями Киевской Руси.
«Да как-нибудь потом, когда все станет на свои места, я подумаю о своей дружине, но только не сейчас, когда рядом со мной такая прелестная и юная жена, которую надо опекать! Ее надо беречь и не давать ей вспоминать о ее жизни в Плескове! Пусть познает Киев, наши забавы, сблизится с моей родней, то-то скучать будет некогда!» — думал Ингварь, стараясь отодвинуть от себя тяготы государственных забот.
Великий князь, вернувшийся к Рюриковне и тем самым обретший покой, после женитьбы Ингваря дал время молодоженам пожить друг для друга и не запрещал молодежи собираться на полянах возле его дома или в теремах для веселых забав, состязаний или застольных бесед. И постепенно в Киеве с помощью верховного жреца и великого князя был создан особый уклад жизни, в ходе которого одинаково любовно славились дары природы и труд ремесленников, особое мастерство и сила ратников, краса и умение молодых поселянок Киева — каждая из них должна была показывать на ярмарках плоды своего труда. Так ярмарки стали самым любимым праздником, где проявлялись таланты поселенцев большого южнославянского и русьского города.
57
«Хочу изути робичича!» — ритуальная фраза славянской невесты, подтверждающая ее желание стать женой, символическим действием которой было следующее: в первую ночь невеста должна снять с жениха обувь.
58
Фофудья — кафтан с поясом, вид верхней одежды: евр. «фуфел» означает пояс; греч, bew — связывать.