Мечтай осторожнее

На минуту крепко задумываюсь.

— Погоди-ка, вот что надо бы не забыть… — Порывшись в недрах фургончика, извлекаю большую банку вазелина. — Для объектива.

— Спасибо, что предупредила, — хихикает Брайан, опуская банку в карман.

— И еще…

— Электрический вентилятор? А это еще зачем?

— Сначала она требовала аппарат для создания ветра, как у киношников, — объясняю я, сматывая шнур. — Но я ее убедила, что того же эффекта можно добиться с помощью портативного вентилятора.

— Мы тут видеоклип снимаем, что ли?

— У нее и спроси, — предлагаю я, вручая ему вентилятор. Что-то мне подсказывает: сегодняшний день мы все надолго запомним.

После того телефонного звонка мы с Брайаном уже успели о многом поговорить. Он знает об инфаркте Лайонела, о том, что Виктор Максфилд оказался дядей Гейба, и о моем отказе от «Санди геральд». Мой начальник остался верен себе: выслушал, поддержал, заверил, что я потрясающий фотограф, и без колебаний предложил мне должность ассистента фотографа в фирме «Вместе навсегда».

— Это само собой разумеется, но ты не торопись, все хорошенько обдумай, — продолжает он ту же тему, с экспонометром в руках расхаживая перед входом в аббатство взад-вперед.

— Спасибо, Брайан, для меня это очень важно, — с благодарностью откликаюсь я, сидя на одном из ящиков с аппаратурой.

В круговерти последних событий я пока не успела принять решения относительно дальнейшей карьеры. Распрощавшись с мечтой о «Санди геральд», я фактически осталась ни с чем, и, хотя с Брайаном приятно работать, оба мы понимаем, что мне пора двигаться дальше.

Только вот куда?

— Да не за что, не за что. — Брайан промокает лоб бумажным платочком. — По правде говоря, Хизер, после этой чертовой церемонии нам обоим понадобится отдых. — Брайан возится с галстуком, пытаясь ослабить воротник, от крахмала жесткий, как ошейник. Свой верный фланелевый костюм ему пришлось сменить на фрак и цилиндр, и он все утро места себе не находит. — Бедняга женишок, вот что я скажу, — ворчит он себе под нос, шагая к фургону и рассматривая свое отражение в зеркале заднего вида.

— Кстати, о женишке… — начинаю я и осекаюсь. — Это мой бывший парень.

Брайан в недоумении.

— Помнишь Дэниэла? — цежу я с трудом — горло перехватило. Дьявольщина, именно этого я и боялась.

У Брайана отвисла челюсть, — точнее, отвисла бы, если бы позволил стоящий колом воротник.

— Святые угодники! Она еще спрашивает, помню ли я! Ты ж вся исстрадалась… — Брайан смотрит на меня во все глаза. — Ты знала об этом и все равно предложила помощь… — Голос у него дрожит и срывается, он вот-вот пустит слезу. — Хизер, я в жизни не встречался с таким великодушием! — И Брайан бросается меня обнимать.

— Прекрати, не то разревусь, — бормочу я, уткнувшись ему в плечо. — А рыдать на свадьбе, знаешь ли, не моя привилегия.

Шмыгая носом от избытка чувств, он смеется.

— Спасибо, Хизер.

— Всегда рада. — И добавляю, указав на разложенное по земле оборудование: — Надо поторапливаться, у нас еще целая свадьба впереди!

Следующие десять минут мы заняты подготовкой. Укрепить лампы над алтарем, примостить отражатель у кафедры, установить по треноге с обоих концов прохода. Только когда Брайан выскакивает наружу «за шнурами» — то есть по-быстрому перекурить, — я улучаю момент, чтобы осмотреться.

Здесь так красиво, что дух захватывает. Одни только размеры зала вселяют благоговейный восторг. Задрав голову, я обхожу помещение. Сквозь витражи на окнах струится солнечный свет, и на гладком каменном полу играют радужные блики.

И цветы. Тысячи, десятки тысяч цветов. Гигантские пышные гирлянды обвивают скамьи и колонны, замысловато переплетаются под потолком. На мой взгляд, с цветами малость переусердствовали. Главное ведь не количество, а качество, так? А чем дольше я гляжу на окружающее изобилие, тем сильнее оно мне кажется вопиющей безвкусицей. Цветочная ярмарка в Челси, а не свадьба, честное слово.

Ладно, кого я обманываю? Никакой безвкусицы, напротив, здесь волшебно красиво. Довольно притворяться. Пора признать это прямо и честно, хочу я того или нет. Здесь, в этом самом месте, Дэниэл, мужчина, с которым я прожила три года, сегодня вступит в брак.

Только не со мной.

Привычка загадывать желания дает о себе знать. Вот бы… Нет, Хизер, тебе это ни к чему.

Скрипит дверь. В проеме возникает мужской силуэт, но, по мере того как человек приближается, я понимаю, что это не Брайан.

Это Дэниэл.

Он как будто похудел, и в уголках глаз добавилось морщинок, но у меня все равно, как раньше, внутри все переворачивается. Он подходит ближе, мы смотрим друг на друга. Сердце бухает так громко, что и Дэниэлу наверняка слышно. Случайно наткнуться на своего бывшего парня — это одно. Но увидеть в церкви в день его венчания? Можете себе представить.

— Привет, Дэниэл, — ровным голосом говорю я, намеренная сохранять спокойствие, чего бы мне это ни стоило.

Он снимает цилиндр и кривовато улыбается.

— Ну надо же, и ты здесь! — Однако за бойкой небрежностью явно кроется смущение, и наблюдать это непривычно.

Я молчу, потому что понятия не имею, о чем говорить в такой ситуации. Пусть сам придумывает.

— Восхитительно выглядишь.

Идиотизм, сама знаю, но мне приятно это слышать.

— Спасибо, — бросаю равнодушно.

— Ты как-то изменилась. Что-то сделала с волосами?

— Да нет, — пожимаю плечами, а так хочется заорать: «Само собой, сделала, а ты думал! Я с каждым квадратным сантиметром своего тела что-то да сделала! Вскочила сегодня в шесть утра и три часа готовилась к выходу. Даже специально купила новый кремовый брючный костюм, одолжила у Розмари шляпу от Филипа Трейси и напялила розовые атласные туфельки, хотя трут так, что сдохнуть можно!»

Понятно, он никогда об этом не узнает.

— Так это была твоя идея? — Побоку комплименты, надо задать вопрос, терзавший меня последние несколько недель. — Это ты предложил заказать съемку нам с Брайаном?

— Ты ведь лучший свадебный фотограф, которого я знаю.

Он еще и шутит!

— Дэниэл, я единственный свадебный фотограф, которого ты знаешь, — сухо замечаю я.

— Я подумал, вам это будет выгодно, вот и подкинул Шарлотте идею… — Он смотрит на меня исподлобья, ища моего взгляда, и на долю секунды, уверена, в его глазах загорается сожаление. Даже больше, чем на долю секунды. — Я рад тебя видеть, Хизер, честно. Я по тебе скучал.

Ничего себе. Огорошил.

После нашего с ним расставания я тысячу раз представляла себе эту сцену. Как он скажет мне, что я отлично выгляжу, как признается, что скучал… Но теперь, слыша все это, понимаю: то была просто ностальгия, не имеющая никакого отношения к реальности. А реальность такова, что мне все равно. Мне плевать, что Дэниэл соскучился, плевать, что он женится на другой.

Мне не плевать только на Гейба.

Наконец-то я это признала. И тут же все мысли и чувства, так долго томившиеся под прессом, вырываются на свободу. Благодарность — за то, что Гейб защищал меня от Розмари во время семейного ужина, страх — когда я решила, что он утонул, уныние — после нашей ссоры и его исчезновения. Вспоминаю сотни мимолетных взглядов, улыбок и пауз в разговорах, вспоминаю моменты, когда мне казалось, что вот-вот произойдет нечто важное, но я не воспринимала это всерьез.

— Прости меня за все, что случилось. Я свалял дурака…

Прихожу в себя. Дэниэл даже не заметил, что меня здесь не было.

— Ты еще сердишься?

Я спокойна. После нашего разрыва только ярость и помогла мне выжить, но теперь, заглянув внутрь себя, не нахожу и крупицы прежнего негодования. Злость вся вышла, а я и не заметила.

— Нет, — мотаю я головой, — не сержусь.

— Кстати, я получил твою эсэмэску.

— Ох, это… — Щеки у меня вспыхивают. — Я тогда напилась.

— Правда?

Он как будто разочарован?

— Даже не помню, что написала. Глупость какую-нибудь?

Секунду он внимательно смотрит на меня, потом качает головой: