Азагот (ЛП)

Обитатели шеулского региона Горун ласково звали поражённую территорию "Дырой Мрачного Жнеца".

"Именно об этом мечтает каждая девушка".

Сердце Азагота замерло в груди. Твою мать, Лиллиана была права. Демоны могли думать о Шеул-гра как о сокровище, но только они и никто другой, особенно ангел, могли посчитать это место подарком.

Каким он был глупцом. Просто идиотом.

У него не было ничего, что можно предложить Лиллиане. Конечно, Азагот мог предложить ей отличный секс. Даже больше чем отличный. Но помимо этого? Ничего. Его королевство, которое ранее полнилось энергией и жизнью, теперь было мертво.

Единственное, чем она могла тут заняться – так это тем же, что делал сам Азагот – встречать каждую душу на выходе из тоннеля и решать её судьбу, прежде чем отправить на один из многочисленных уровней Внутреннего Чистилища, где она станет дожидаться своей реинкарнации.

Назначение на каторжные работы? Работы в подземелье Гадеса? Возможно, обжарка в Поле Вечного Пламени или плавание в Кислотных водоёмах Агонии?

Что ж, не стоило позволять Гадесу давать название хоть одному месту во Внутреннем Чистилище. Каждый раз, когда приходилось произносить или даже думать о презренном районе, известном как Изобилие Отбросов, Азаготу хотелось избить падшего ангела.

Эй, Лиллиана, давай я устрою тебе в качестве свадебного подарка тур. Да, давай посетим Пляж Вспоротых Брюх. Можем провести медовый месяц в Изобилии Отбросов. Ты просто подожди, пока я не возьму тебя к Пруду Кипящей Мочи или Болоту Тухлой Добычи.

Чёрт.

Потерев лицо, Азагот решил, что нужно переосмыслить стратегию. Если Лиллиана на самом деле была тут только потому, что у неё не осталось другого выхода, то вечность с ним для неё окажется адом в буквальном смысле.

Азагот был ублюдком, который торговал смертью и болью, и пока ему нравилось убеждать себя, что его испортили тысячи лет, проведённые в Аду, на самом-то деле, даже будучи ангелом он занимался этими делами.

Допрашивающие на самом деле не были приятными людьми.

Хорошо, и с чего ему начать? Сначала Азагот подумывал, что неплохо бы узнать истинные причины согласия Лиллианы на союз с ним. Джим Боб сообщил, что это было наказанием, но Азагот желал услышать мотивы лично от девушки. Дали ли ей ещё варианты? И если так, почему она согласилась на этот?

Азагот ничего не мог поделать с Метикором и его жаждой мести – по крайней мере, не в ближайшем будущем. Но мог уладить всё то, что в настоящий момент происходило в его доме.

Дом. Что за шутка. Дом стал шоу ужасов разлагающейся реальности. Вот и вся мечта.

Обдумывая свой следующий шаг с Лиллианой, Азагот направился прямиком в спальню.

Азагот ожидал, что Лиллиана дожидается его, но, к его удивлению, она забралась в постель, её блестящие каштановые волосы рассыпались по чёрной атласной наволочке.

Одежда, в которой была Лиллиана, теперь аккуратно сложенная покоилась на стоящем рядом с её шкафом кресле, и Азагот отметил, что в гардеробе на вешалке не хватало шёлковой коротенькой ночнушки лазурного цвета.

Чёрт, он хотел бы увидеть, как она её надевала.

Азагот представлял её крепкое, лишь слегка прикрытое дорогой тканью тело, предназначенное для того, чтобы ласкать гладкую кожу. А когда добавил к этой картине себя, то ночная рубашка превратилась в кучу рваных, валяющихся на полу лоскутов.

Истекая слюной, но не из-за еды, Азагот быстро осмотрел кухню, желая убедиться, что девушка поела. А увидев, что большей части вкусностей итальянской кухни, которые Зубал привёз из одного из самых любимых ресторанов Азагота не стало, то оказался очень довольным.

Азагот умел готовить, но одним из его новых увлечений стало поедание лучшей в мире еды, и Зубал в точности знал, в каком настроении и для какой еды он находился.

Жаль, что его любовь к итальянской пище прошла, поскольку три блюда из пасты, приготовленные на пару мидии и томатный суп выглядели потрясающе. Ну, вообще-то то, что от них осталось. У его ангелочка определённо хороший аппетит.

От этой мысли Азагот практически внутренне замурлыкал. Он любил женщин с хорошим аппетитом.

Вернувшись в спальню, Азагот посмотрел на свою сексуальную женщину, гадая, она так же сильно воодушевлена по поводу секса, как и он.

Да как такое могло быть? Лиллиана не хотела здесь находиться.

Азагот выбросил эту мысль из головы. Он сделает так, что Лиллиана захочет здесь жить. Да, пока нет плана, но у Азагота есть сила и власть, чтобы доставить сюда всё, что девушка пожелает. Он сделает её довольной. Даже счастливой.

"Продолжай себя в этом убеждать, засранец".

Расстроенно прорычав, Азагот разделся и забрался в постель.

Лиллиана лежала настолько близко к краю матраса, насколько это возможно, спиной к Азаготу, укрытая одеялом до подбородка.

Азагот лёг и, придвинувшись, сократил расстояние между собой и Лиллианой, но не касался её. Он не доверял себе. Если он к ней прикоснётся, то не сможет остановиться, а Азагот хотел дать Лиллиане время привыкнуть к нему.

"Как благородно с твоей стороны". Что ж, может его душа и была завёрнута во что-то неузнаваемое, а эмоции – мертвы, но память была полностью нетронутой и незапятнанной дурным влиянием Шеула.

Азагот вспомнил свою мать и то, какой она была застенчивой и боялась всего нового. Ему было больно на неё смотреть, особенно не понимая, что сделало её такой.

Именно эти воспоминания заставляли его вести себя иначе с партнёршами, которые нервничали, нежели с другими своими любовницами. Даже если на самом деле Азагот не испытывал жалости к застенчивым женщинам, он знал, что когда-то сопереживал им, до того, как отправился в Шеул-гра. И, невзирая на слухи, никогда не принуждал женщин и не брал их силой.

И, определённо, не с этого будет начинать отношения со своей женщиной.

– Лиллиана, – пробормотал он. – Я знаю, что ты не спишь.

– Что меня выдало? Открытые глаза?

Тема сегодняшней ночи, определённо, раздражительность. Он может ответить тем же.

– Женщина, у тебя острый язычок. – Азагот поймал пальцами прядь её волос... а ведь так не хотел к ней прикасаться. – Могу я предложить тебе способ получше для его использования?

– А могу я предложить тебе катиться в ад?

– Твоё оскорбление совсем не задевает, учитывая, что мы уже тут. – Не формально, конечно, поскольку царство Азагота размещалось в особенном измерении, между миром людей и демонов, но грань между Шеулом и Шеул-гра была невероятно тонкой, что позволяло слишком многим проскальзывать туда и обратно.

Лиллиана вздохнула.

– Что ты хочешь?

Приподнявшись на локте, Азагот наклонился к ней и вдохнул свежий запах розмарина и мяты. Его член ожил, и, кто бы мог подумать, этот аромат оказался явным афродизиаком.

– Расскажи, – выдохнул он прямо ей на ухо. – Расскажи почему ты здесь.

– Ты на самом деле хочешь знать?

Азагот снова вдохнул, на этот раз уловив слабый цитрусовый аромат её кожи с запахом шампуня. Лиллиана была живой, дышащей пустыней, которую он так желал попробовать.

– Обычно я не задаю вопросов, на которые не хочу получить ответы, – ответил Азагот, касаясь губами её щеки.

Лиллиана резко вдохнула, и в воздухе закружил очевидный запах её возбуждения. Тело Азагота ответило волной первобытного желания, а быстро твердеющий член воодушевлённо покачнулся, удачно пристроившись к её попке.

Ещё один вздох, на этот раз немного неровный.

– Мне... э-э, не предоставили выбора: или понижение в звании и лишение способностей или же замужество с тобой.

Азагот знал, каков будет ответ, но когда услышал эти слова, то почувствовал себя так, словно ему дали по яйцам. Вот и обломись.

– И насколько трудно далось решение?

Матрас заскрипел, когда Лиллиана повернулась, чтобы посмотреть на Азагота. Языки пламени, отбрасываемые очагом, танцевали на её лице, делая его черты мягче, но заставляя глаза светиться непокорным блеском.