Страница 15 из 15
Впрочем, не будем переоценивать фактор войны. Внушительные победы Англии в войне начались еще до Имперского ритма (1759). Другое дело, что воспользоваться победами этой войны дано было только Империи.
Первую половину XVIII века в Англии еще шел, по выражению Дж. Тревельяна, «век аристократии и свободы; век правления закона и отсутствия реформ; век индивидуальной инициативы и упадка учреждений… век роста гуманных и филантропических чувств и усилий. Такой век не стремится к прогрессу…» [13]
И ведь это сказано об Англии, которая шла впереди планеты всей, но сказано уже задним числом ввиду того фантастического прогресса, который начался в конце XVIII века и длился весь XIX век.
Нам, детям, а точнее, внукам технического прогресса трудно представить, с чего все начиналось. Механическая прялка «Дженни» – 1765 год, прядильная машина с водяным двигателем – 1767 год, прокатный стан – 1784 год. В том же 1784 году Джеймс Уатт получил патент на универсальный паровой двигатель… За период с 1760 по 1785 год было выдано больше патентов, чем за предыдущие полтора столетия. Как грибы после дождя начинают расти фабрики, фабричные города. В царствование Георга II (1727–1760) мануфактурное производство стояло по деревням. Города же были лишь торговыми центрами. Теперь город становится средоточием производства.
Одновременно с промышленным переворотом шел и сельскохозяйственный переворот. Отныне благодаря Имперским законам, а точнее, Имперскому беззаконию процедура укрупнения земельных владений не требовала согласия бывшего собственника. Через парламент пачками стали проходить частные законы, утверждавшие, по сути, насильственное изгнание крестьян с земли. Изгоняемый должен был довольствоваться компенсацией, назначенной ему парламентскими комиссарами. По сути, «огораживание» стало государственной политикой.
Арн. Тойнби: «Можно было подумать, что произошла какая-нибудь истребительная война или насильственная революция, вызвавшая переход земельной собственности от одного класса к другому» [14].
И быстрым этот процесс стал не ранее 1760 года. Перерождаться мучительно и внезапно – судьба тех народов, кто, оставив эволюционные ритмы, вступил на Имперский путь.
Третьей составляющей Имперского перерождения Англии стали могучие и внезапные транспортные преобразования. В этом можно заметить полное сходство первой английской фазы и первой российской фазы (1881–1917), также прославившейся дорожным строительством. Герцог Бриджуотер в 1759 году объединил свое парламентское влияние и свой капитал с гением полуграмотного инженера Бридли – и благодаря этому союзу в ближайшие 50 лет вся Англия была покрыта сетью водных путей. Именно транспортный прорыв сделал Англию единым рынком производства и потребления.
Дж. Тревельян: «Богатство и досуг увеличивались и охватывали все более широкие слои общества; гражданский мир и личная свобода были более обеспечены, чем в какой-либо предыдущий век… войны при помощи маленьких профессиональных армий почти не мешали мирным занятиям обитателей счастливого острова. Никогда империя не приобретала чего-либо с меньшими затратами, чем Канаду и Индию. Что касается Австралии, то капитан Кук просто подобрал ее из моря. Может быть, с тех пор как стал существовать мир, ни одно общество мужчин и женщин не наслаждалось жизнью в такой степени и так разносторонне, как английский высший класс в этот период. Литературные, светские и политические круги состояли из одних и тех же лиц» [13].
Но благодушная первая Имперская фаза не бесконечна. В истории России буря, предвещающая ужасы второй фазы, началась в 1914 году, когда до начала силовой фазы оставалось три года, в Англии буря началась в 1793 году, когда до начала второй фазы оставалось четыре года.
Вторая фаза (1797–1833). Революция грянула в 1797 году. Упорные забастовки, луддитские выступления, «продовольственные» волнения, борьба против спекуляции и дороговизны, «голодные бунты», протесты по поводу огораживаний, выступления против вербовки в армию и флот, солдатские волнения. Высшим подъемом борьбы стали грозные восстания более 50 тысяч моряков на 113 кораблях флота в 1797 году, создавших свою «плавучую республику»…
Иной взгляд на вторую фазу обычно связан с влиянием на Англию Французской революции и войн с Францией, тогдашним Тоталитарным двойником Великобритании. Великая Французская революция свершилась в 1789 году, за 8 лет до начала второй фазы в Имперской Англии, и своим характером определила не только 1797 год, но и весь характер второй английской фазы, так называемую «антиякобинскую реакцию». Страну захлестнула мутная волна неистового псевдопатриотизма, любые радикальные или просто критические заявления воспринимались как проявление профранцузских настроений.
Дж. Тревельян: «Эта долгая война, происходившая в критический момент нашего социального развития, была тяжелым несчастьем. Война, вызвавшая большие затруднения в экономической жизни и «антиякобинскую» реакцию против всех предложений о реформе и всякого сочувствия к жалобам и страданиям бедноты, создала наихудшую обстановку для промышленных и социальных перемен» [13].
Паника, вызванная в 1796 году попыткой французов вторгнуться в Ирландию, пробудила такие страсти, которые превратили страну в чистый ад. Война с Францией складывалась для Британского королевства весьма неудачно: брошенная союзниками, терпящая поражение за поражением от молодого талантливого генерала Французской республики Наполеона Бонапарта, Англия была вынуждена вывести свои войска и из Европы, и из Средиземноморья. Теперь, когда от флота и армии неприятеля ее отделял лишь узкий пролив Па-де-Кале, Англия сама жила в страхе перед возможным вторжением.
У второй фазы суровое, жесткое лицо, суровые, жестокие законы, чем бы их ни оправдывали. В некотором смысле начавшийся период можно назвать временем военного капитализма. Как вводился военный капитализм?
1793 год – начало войны с Францией, начало первого промышленного кризиса (перепроизводство), денежный и торговый кризис.
1794 год – приостановление действия Хабеас корпус акта (гражданские права), начало массовых арестов участников демократического движения.
1795–1796 годы – выход репрессивных, антидемократических законов.
В 1799 году военный капитализм уже вовсю свирепствовал, были приняты знаменитые «законы против коалиций», которые под страхом тюрьмы запрещали союзы рабочих. Все реальные оппозиционные организации одна за другой исчезли. Например, наиболее влиятельное Лондонское корреспондентское общество, образованное в 1792 году, в 1799-м прекратило свое существование.
Необходимая для второй фазы борьба с «врагами народа» конструировалась по обычному для вторых фаз сценарию: шпионы и доносчики всех мастей в реформистском движении «раскрывали бесчисленные заговоры», выдавали их руководителей и писали панические отчеты о беспрецедентном духе подстрекательства и бунтовщичества, якобы охватившем весь север Англии…
И еще о «могучей перемене в палате лордов». Согласно Дж. Грину, именно в 1797 году власть партий (власть демагогии) уступила место власти богатства, власти капитала. Так рождался английский мир, с его поиском богатства, что ныне наиболее ярко проявляется в США.
По мере того как промышленный капитал приобретал силу, он начинал влиять на законодательство. Палата общин сменила политику средневековой охраны политикой «административного нигилизма», то есть невмешательства в отношения хозяев и рабочих.
Арн. Тойнби: «Некоторые из [старых] экономистов действительно говорили, что людям следует предоставить умирать на улице» [14].
Настойчивые требования предпринимателей и капиталистов оградить их от вмешательства со стороны государства основывались на новомодной экономической концепции, получившей широкую известность под именем «свободной конкуренции». Из ее постулатов, в частности, следовало: добиваясь собственной выгоды, человек объективно служит интересам всего общества; в современных условиях недопустимо ограничение предпринимательской деятельности, которая и без того в существенной мере зависит от других сил рыночной стихии.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.