Страница 12 из 83
— Скажите, пожалуйста, — начал барон, дотрагиваясь до Эмануила, все еще не пришедшего в себя от восхищения. — Знаете ли вы эту женщину, которая сидит прямо против вас, вся в белом, с огромным белым биноклем?
— Нет, не знаю; но почему вы спрашиваете?
— Потому что она не сводила с вас бинокля в продолжение целого акта; я почти убежден, что это та самая женщина, которая вам писала.
— Отчего вы так думаете?
— Настойчивость, с которой она хочет быть замеченной, заставляет меня сделать такое предположение, и я готов держать пари, что это она послала вам записку.
— Все быть может, — небрежно отвечал Эмануил.
— Так это вас не слишком-то занимает?
— А как бы вы думали? Тем не менее я ей весьма благодарен за удовольствие, доставленное мне «Жидовкой», которую иначе, по своей лености, я и не вздумал бы поехать слушать.
— Эта женщина очаровательна, — продолжал барон, заметивший, что можно рассматривать ее сколько душе угодно. — У нее прелестные черные волосы, к которым так идет этот сризовый бархат; чудесные зубы, улыбка — кораллы и перлы, как говорят лучшие поэты, матовый цвет лица и брови, так много обещающие… черт возьми! Она очень хороша. Посмотрите эти плечи, грудь, руки, красную шаль, вышитую золотом, которая так резко отделяется от белого платья; о, она своего рода артистка. Обрамленная таким образом, она похожа на одну из картин Тициана; нечего сказать, Эмануил, вы счастливы.
Это было сказано тоном, в котором было и приличие, и насмешка, заставившая де Бриона улыбнуться.
— Посмотрите на нее, — продолжал барон, подавая бинокль Эмануилу.
Незнакомка с удивительным инстинктом, свойственным женщинам, угадала, что в ложе Эмануила занимались ею; она видела, как передавал барон бинокль своему другу, и, казалось, раздумывала, какую бы принять позу, чтобы более понравиться де Бриону. Это не ускользнуло от внимания барона, который, убеждаясь более и более, сказал:
— Эта женщина и ваш таинственный корреспондент — одно и то же лицо, уверяю вас; впрочем, мы узнаем это. Вот маркиз де Гриж входит в ее ложу.
— Так вас это занимает, любезный барон? — спросил Эмануил, опуская бинокль.
— Признаюсь, что да.
— Как бы мне хотелось быть на вашем месте.
В эту минуту барон послал рукою приветствие молодому человеку, входящему в ложу незнакомки, делая знак, чтобы он пришел в их ложу, на что тот утвердительно наклонил голову.
Через несколько времени маркиз де Гриж вошел в ложу друзей; он протянул руку барону и поклонился Эмануилу, которому барон его представил.
— Кто эта очаровательная женщина, из ложи которой вы только что вышли? — спросил барон у маркиза.
— Как, вы не знаете ее? — спросил с удивлением последний, между тем как Эмануил, казалось, вовсе не обращал внимания на их разговор. — Это прелестная Юлия Ловели.
— Судя по имени, она должна быть и англичанка и итальянка в одно и то же время; где ж ее родина?
— Она француженка, — отвечал, улыбаясь, маркиз, — но оригинальная француженка: вглядитесь в нее хорошенько, невозможно, чтобы где-нибудь вы не встречали ее прежде.
Барон снова принялся лорнировать Юлию.
— Действительно, — сказал он, — эта головка мне не совсем незнакома.
— Она бывает на всех первых представлениях опер, у нее абонированная ложа в итальянских спектаклях.
— А, теперь я ее припоминаю; но скажите, пожалуйста, это камелия и, кажется, она была любовницей герцога де Пол…
— Именно так.
— О, так я ее знаю! Нет сомнения, — продолжал барон, обращаясь к Эмануилу, — это она вам прислала письмо.
— Письмо без подписи, три или четыре строчки, назначение свидания? — проговорил маркиз.
— Сегодня, здесь, — подтвердил Эмануил.
— Это она, и не сомневайтесь более; я узнаю ее манеру.
— Так подобные письма ее привычка?
— Повторяю, что да, любезный барон, — это исключительная женщина: ей необходимо интриговать политика, художника, писателя, ну, словом, человека который стоял бы выше других, а это-то и убеждает меня, что она писала вам, г-н де Брион, — сказал де Гриж. — Она живет открыто, капризна и не имеет долгов, ей 27 или 28 лет; она избегает женского общества и старается окружить себя самыми замечательными молодыми людьми; говорят, что она очень зла…
— Не были ли вы ее любовником? — спросил барон.
— Никогда. Я познакомился с нею, когда она была еще любовницею де Д… моего друга и нашего славного живописца; они расстались скоро, но я продолжаю ее видеть. О, нужно сказать вам, г-н де Брион, связи с нею не бывают продолжительны; она имеет любовников, как имеют библиотеку или гербарий. Ей нужно их имя, а не любовь. Когда она получает два-три любовных послания, она окружает их автора всею негою и после выталкивает за двери того, кто их писал; он свободно может прийти к ней, когда ему угодно, и найти себе место за обеденным столом бывшей своей любовницы, но надо сказать, что с этим характером, если она влюбится в кого-нибудь и если тот бросит ее, как она бросает других, — она может быть страшною, даже опасною мстительницей; ибо, что вы, вероятно, и знаете, женщина, не пренебрегающая ничем, чтобы приобрести любовника, — не станет разбирать средств, чтоб отомстить ему за пренебрежение.
— Вы пугаете меня, — заметил полунасмешливо Эмануил.
— Хотите ли, чтоб я был откровенен?
— Прошу вас, — отвечал де Брион.
— Я не хотел бы быть на вашем месте: или она овладеет вами, или вы ее отвергнете; в первом случае вы, как человек, превосходящий все, что у нее было до сих пор, можете возбудить в ней истинную страсть; если же вы не поддадитесь соблазну, то в ней, не встречавшей еще никогда сопротивления, каприз обратится в любовь, любовь в ненависть, ненависть в мщение.
— Что же может сделать мне подобная женщина?
— И, Боже мой! Когда женщина захочет погубить человека, то будь он хоть самого решительного характера, а она слабейшим из созданий, — женщина всегда достигнет цели. Итак, я предупреждаю вас, вы в опасности, и, что всего ужаснее, вы обязаны ей своим положением и своими заслугами.
— Благодарю за предостережение, — отвечал Эмануил, — но я уверен избежать гибели.
— Каким образом?
— Я еду через два дня, по крайней мере, месяца на два, в продолжение которых каприз ее примет другое направление, если она так непостоянна, как вы говорите.
— Не смотрите на это; она изменяет только по достижении цели. Она любит порядок, и, несмотря на любовь к роскоши, она не бросает свои платья, прежде чем не износит их достаточно. Может быть, она будет иметь любовников во время вашего отсутствия, но уверяю вас, будет любить только вас и не оставит вас в покое, когда вы вернетесь.
— К счастью, Эмануил великий политик, — заметил де Бэ.
— Но не с женщинами, — сказал де Брион, — в этом случае я большой невежда. Однако кто знает наверное, что именно г-жа Юлия мне писала? А если и она, то кто может поручиться, что это не более как шутка? Если же даже и не шутка, то кто уверит меня, что это не более как каприз? Но что бы то ни было, я не боюсь ничего — и век свой не желал бы иметь опасностей важнее предстоящих. Если же мне суждено пасть, то что же делать!
— Прекрасно; если и выйдет худо, то ведь надо чем-нибудь поплатиться за удовольствие, тем более, что она очаровательно хороша.
— Точно хороша, очаровательна! — шептал барон. — И я бы не отказался быть на месте Эмануила.
— И я бы также, — подхватил маркиз.
— Вы не сказали ли Юлии, что идете к нам в ложу? — спросил барон.
— Сказал.
— Поэтому-то она и глядит на нас так пристально. Покажитесь ей, однако; можно подумать, что она хочет позвать вас, а там, где вы сидите, вас вовсе не видать.
Маркиз выставил вперед голову, и только что Юлия заметила его, как знаком позвала его к себе.
— Что нужно было г-ну де Бэ передать вам? — спросила она его, когда маркиз уселся в ее ложе.
— А вы знаете г-на де Бэ?
— Это поклонник графини д’Ерми.
— Вы уверены в этом? Но откуда вы знаете, когда, никто не знает этого, когда никто даже не говорит об этом.