Отражения

 — Нет, он дома. — Рут видела ответ на вопрос, который вертелся у нее в голове. Линдси все еще влюблена в него. — Он не смог сейчас приехать.

 — Понятно. — Линдси вновь перевела внимание на Рут и сумела улыбнуться. — Но как ты сюда добралась? И зачем?

 — Я приехала на поезде, — ответила Рут. — Чтобы заниматься балетом.

 — Заниматься балетом? — Линдси замерла. — Я не понимаю.

 — У нас с дядей Сетом был очень долгий разговор несколько недель назад, перед тем, как он вернулся в Новую Зеландию. — Она расстегнула молнию на своей вельветовой куртке и выскользнула из нее. — Вообще-то это произошло сразу после того, как ты уехала в Нью-Йорк.

 — Разговор? — Линдси подошла к CD-плееру и выключила музыку. Она вытерла шею полотенцем, затем оставила его висеть на плечах. — О чем?

 — О том, чего я хочу в жизни, что для меня важно и почему. — Она наблюдала за тем, как Линдси аккуратно вынимает диск из плеера, и видела нервозность в ее движениях. — У него немало сомнений по поводу моего приезда сюда. Думаю, ты об этом знаешь.

 — Да, знаю. — Линдси убрала диск в коробку.

 — Он хочет для меня лучшего. После гибели моих родителей мне было очень трудно приспособиться ко всему. В первые несколько месяцев он забросил все, чтобы только быть со мной, когда я в нем нуждалась. Я знаю, что даже после этого он перестроил свою жизнь, свою работу, и все ради меня. — Рут положила куртку на спинку деревянного стула. — Он был так добр ко мне.

 Линдси кивнула, не в силах что-либо произнести. Ее рана опять открылась.

 — Я знаю, что ему было тяжело позволить мне приехать, позволить самой сделать выбор. Но он замечательно с этим справился, позаботился обо всех документах, связанных со школой, и договорился, чтобы я жила здесь у семьи, которую он знает. У них потрясающий дуплекс в Ист-Сайде. Они даже разрешили мне привезти Нижинского. — Она подошла к станку и начала заниматься прямо в джинсах и кроссовках. — Здесь так здорово. — Когда Линдси посмотрела на Рут в зеркале, лицо девушки сияло. — А мистер Давыдов сказал, что будет работать со мной по вечерам в свободное время.

 — Ты уже видела Ника? — Линдси подошла ближе, и теперь они обе стояли у станка.

 — Да, около часа назад, когда я пыталась найти тебя. — Рут улыбнулась, ее голова начала опускаться вниз, когда она согнула колени. — Он сказал, что я смогу найти тебя здесь, потому что ты каждый вечер приходишь сюда заниматься. Я жду — не дождусь премьеры постановки. Он сказал, что я смогу наблюдать за происходящим из-за кулис, если хочу.

 — И ты, конечно же, хочешь. — Линдси дотронулась до ее волос, затем направилась к скамейке, чтобы сменить туфли.

 — Разве ты не взволнована? — Сделав три пируэта, Рут присоединилась к ней. — Ты будешь танцевать ведущую партию в первом балете Давыдова.

 — Лишь раз, — напомнила ей Линдси, развязывая шелковые ленты своих туфель.

 — Премьерный показ, — добавила Рут. Сжав руки в замок, она посмотрела на Линдси сверху вниз. — Неужели ты сможешь снова отказаться от всего этого?

 — Это не снова, — поправила ее Линдси. — Это все еще. Выступление — лишь одолжение для друга, и для себя. — Она поморщилась, снимая туфлю с ноги.

 — Болит?

 — О, Боже, да.

 Рут опустилась на колени и начала массировать пальцы Линдси. Она ясно чувствовала их напряжение. Линдси вздохнула и оперлась о стену, закрыв глаза.

 — Дядя Сет хочет попытаться выкроить несколько дней весной, чтобы приехать сюда и побыть со мной. Он несчастлив.

 — Он будет очень скучать по тебе. — Судороги в ногах Линдси медленно исчезали.

 — Я не это имела в виду.

 Эти слова заставили Линдси открыть глаза. Рут смотрела на нее серьезным взглядом, ее пальцы продолжали массировать ступни.

 — Он что-нибудь говорил? Велел что-нибудь передать?

 Рут лишь покачала головой и Линдси снова закрыла глаза.

Глава 15

 Линдси обнаружила, что трехлетний перерыв не сделал ее менее безумной в последние часы перед выступлением. За две недели она провела бессчетное количество часов под вспышками фотокамер, пока давала интервью и участвовала в фотосессиях. Воссоединение Данн и Давыдова на одно единственное выступление в балете, который он сам сочинил и поставил, стало сенсацией. Ради Ника и ради труппы, Линдси была открыта для любой необходимой рекламы. К несчастью, это сильно сказывалось на продолжительности ее рабочих дней, которые и так казались невозможно долгими.

 Это выступление имело множество преимуществ, и публика обещала быть звездной. Балет покажут по телевидению, и вся прибыль будет пожертвована на стипендии для молодых одаренных танцоров. Публичность также могла привлечь дополнительные пожертвования. Ради всего этого Линдси очень хотелось добиться успеха.

 Мама позвонила Линдси. Звонок был теплым, без какого-либо давления. В это время в гримерную зашла Рут.

 Разумеется, Мэй была очень довольна предстоящим выступлением, но, к огромному удивлению Линдси, обязанности матери и ее новая жизнь требовали, чтобы она осталась в Калифорнии. Мэй обещала, что мыслями и сердцем она всецело будет с дочерью, и что она непременно посмотрит трансляцию постановки по телевидению.

 Приход Рут оказался глотком свежего воздуха. Рут великолепно чувствовала себя среди работников сцены и становилась покорной рабыней для любого, кто просил ее о помощи. Наблюдая за тем, как девушка суетится вокруг костюмов и реквизита других танцоров, Линдси думала о том, что в следующем году Рут уже будет волноваться по поводу собственных костюмов.

 Взяв молоток, Линдси села на пол и начала оббивать свою пару новеньких пуант. Она должна сделать их гибкими, прежде чем пришивать ленты. Ее костюмы висели в шкафу строго по порядку. Закулисная какофония сопровождалась стуком молотка о дерево. Ей предстояло сделать грим и прическу, затем надеть белоснежную пачку для первого акта. Линдси прошла через все подготовительные стадии под бдительным оком видеокамер. Лишь ее разминка должна была проходить в полном одиночестве, и то только потому, что Линдси на этом настояла. Здесь она будет способна настроиться на концентрацию, которую ей необходимо сохранить на протяжении следующих нескольких часов.

 Давление в ее груди нарастало, пока Линдси шла по коридору, ведущему в кулису слева от сцены. Она выйдет отсюда, после окончания первого танца лесного народа. Она слышала музыку, и уже чувствовала на себе свет прожекторов. Она знала, что Ник будет стоять в кулисе справа, ожидая своего выхода. Рут стояла рядом с ней и аккуратно касалась пальцами ее запястья, как бы молчаливо желая удачи. Суеверия никогда не покинут театр. Линдси наблюдала за танцорами — женщинами в длинных, белых, похожих на колокольчики платьях и мужчинами в жилетах и туниках.

 Двадцать тактов, затем пятнадцать, и она начала медленно и глубоко дышать. Десять тактов, потом пять. В горле пересохло. Узел в животе угрожал превратиться в настоящую тошноту. Холодный пот, покрывший ее кожу, означал страх. Она на секунду закрыла глаза, затем выбежала на сцену.

 Зал тут же взорвался аплодисментами, которые были похожи на приятную волну. Но Линдси никогда их не слышала. Для нее существовала только музыка. Движения наполнялись радостью первой сцены. Танец был коротким, но напряженным, и когда Линдси прибежала обратно за кулисы, ее лоб покрывали капельки пота. Она позволила вытереть себя и выпила скупой глоток воды, пока наблюдала за выходом Николая. Уже через секунду все зрители были у него в руках.

 — О, да, — выдохнула Линдси, затем с улыбкой повернулась к Рут. — Все пройдет идеально.

 Балет вращался вокруг главных героев, и редко когда хотя бы одного из них не было на сцене. В финале музыка замедлилась, свет стал туманно-синим. Линдси облачилась в переливающееся платье длиной до колен. Здесь Ариэль предстояло решить, сможет ли она пожертвовать бессмертием ради любви, ведь чтобы выйти замуж за принца, она должна стать смертной и отказаться от своей магии.