Ожоги

— Вот сейчас ты похожа на свою бабушку, когда я у нее жила в те последние месяцы. Она точно так же сердилась.

Не говоря ни слова, я свернула на улицу Кенмор и остановилась перед гостиницей «Копья Виндзора». Бедная бабушка! Будь у нее характер посильнее, она бы поддала Элине под зад еще до ее тридцатилетия. А вместо этого ей пришлось терпеть тетку до самой своей смерти.

— Твоя семья всегда тебя недооценивала, — сказала я, выключив мотор. — Ну что, скажешь ты мне фамилию Церлины или будешь ходить вокруг да около?

Элина искоса взглянула на меня.

— А что, радость моя, это и есть мой дом? Ты просто ангел, потратила на меня столько сил и времени. Нет-нет, не надо, не помогай, я сама это донесу. Ты молодая, тебе силы еще понадобятся.

Не произнося больше ни слова, я отобрала у нее полиэтиленовый пакет и повела в вестибюль гостиницы. Она порхала по вестибюлю и заговаривала с жильцами, а я рылась в сумке, разыскивая квитанцию. Консьержка, которая по моему звонку поднялась из подвала, хотя и помнила меня в лицо, непременно требовала квитанцию, прежде чем впустить Элину в номер. В какой-то момент я испугалась: уж не оставила ли ее в кармане юбки, но оказалось, что она лежит между страницами еженедельника.

Я хотела проводить ее до самой комнаты и вытянуть из нее фамилию Церлины, но консьержка была на страже — посетителей здесь не пускали в номера. Элина быстро послала мне воздушный поцелуй и исчезла, пообещав дать о себе знать в самое ближайшее время.

— Надеюсь, ты скажешь мне, как дела у Сериз, да, киска?

— Каким образом, Элина? — спросила я, лучезарно улыбаясь. — Послать тебе сигнал воздушной почтой?

— Ну… ты, например, можешь оставить для меня записку у консьержки. Не правда ли, дорогая, она может это сделать? — обратилась она к консьержке. Та нехотя разрешила с условием, что это не будет часто повторяться.

Когда они скрылись за очередным лестничным пролетом, я услышала чириканье Элины. Она расписывала консьержке, какая хорошая и заботливая у нее племянница. Лучше просто не бывает. Я стиснула зубы.

Платный телефон для гостиничных жителей стоял в вестибюле, рядом с телевизором. Однако я передумала — не хотелось прерывать передачу «Цена что надо». Вышла на улицу и стала искать автомат, но, пройдя два квартала и ничего не обнаружив, решила поехать домой: так будет быстрее и надежнее.

На двери квартиры банкира появилась наконец табличка с его именем. Посмотрим. Винсент Боттоне. Итальянец! Я почувствовала себя незаслуженно оскорбленной — ведь я наполовину итальянка, почему же он так груб со мной? Я взглянула на свою собственную табличку — Варшавски. Откуда ему знать — фамилия ни о чем не говорит. Попытаюсь-ка заговорить с ним на итальянском, может, смягчится.

Я вошла в свою квартиру и включила автоответчик. Робин Бессинджер оставил сообщение, просил позвонить. Я набрала номер. Секретарша сказала, что он на совещании, но просил позвать его, если я буду звонить. Она предложила мне подождать у телефона. Прижав одной рукой трубку, я стала другой собирать постель с дивана. Я почти справилась с этим и уже укладывала матрас на место, когда в трубке раздался голос Робина:

— Мисс Варшавски? Говорит Робин Бессинджер.

— Вик, — поправила я его.

— О, Вик. А я-то удивлялся, что значат эти инициалы. Значит, так: наши лабораторные анализы не показали никаких следов младенца в руинах. С другой стороны, если он попал в сильное пламя, то мог просто сгореть дотла. Поэтому они решили взять на анализ золу. Результаты будут готовы через несколько дней. Роланд Монтгомери, из отдела поджогов и взрывов, хочет встретиться с тобой, выяснить, откуда у тебя сведения о ребенке.

Я не знала наверняка, была ли маленькая Кэттерин в «Копьях Индианы» во время пожара. В данный момент я даже не была уверена в том, что у Сериз вообще есть ребенок или мать. Но сказать это Робину я не могла.

— Где Монтгомери собирается с мной встретиться? — спросила я.

— В три часа у него в офисе, сможешь? Центр, Одиннадцатая улица. И если не возражаешь, я бы тоже хотел присутствовать. Смерть может изменить выплаты по страховке. Там будет и Доминик Ассуево из отдела взрывов и пожаров.

— Да, конечно, пожалуйста, — ответила я.

Монтгомери я не знала, но Ассуево встречала пару лет назад в связи с расследованием пожара, который случился в моей прежней квартире. Он считает себя другом Бобби Мэллори и, не знаю почему, относится ко мне с подозрением. Прежде чем положить трубку, я спросила Робина, не знает ли он фамилию Церлины. Он ответил, что у них пока нет списков потерпевших, но обещал выяснить у Доминика во время нашей встречи.

Я сложила диван и понесла простыни в стиральную машину, стоявшую в подвале. Особой чистоплотностью я не отличаюсь, но сейчас мне хотелось смыть все следы пребывания Сериз, и Элины тоже. Если я выстираю ее постель, то, получив ее от Лотти, больше не впущу в квартиру, это уж точно. Но что, черт побери, мне с ней делать? Стоп! Как же я раньше об этом не подумала — она ведь могла сказать Лотти свою фамилию! Если же нет, можно будет попросить Кэрол позвонить в клинику Майкла Риза и попытаться выяснить у них. Прежде чем встречаться с полицейскими, я хотела поговорить с Церлиной.

Но, приехав в клинику к Лотти, я узнала, что одно звено в этой цепи выпало — Сериз исчезла. Лотти дала ей успокоительное, и она проспала примерно час, а когда Кэрол в очередной раз заглянула в комнату, Сериз там уже не было — она исчезла. Кэрол встревожилась, а Лотти просто кипела от ярости. Миссис Колтрейн видела, как Сериз выходила, но ей и в голову не пришло остановить нашу пациентку — она полагала, что я за нее заплачу.

Ах да, о деньгах-то я и забыла. Надо было заплатить по счету и еще дать какую-то сумму в фонд для неимущих пациентов. Всего сто долларов. Лотти, которой я разбила весь день да еще испортила настроение, рассердилась и не стала делать мне никакой скидки. Я достала из сумки чековую книжку, выписала чек.

— Надо было отвезти ее в стационар, — бросила я устало, вручая чек миссис Колтрейн, — но все произошло так неожиданно… Я просто побоялась, что она умрет у меня на руках. В следующий раз, если случится нечто подобное, я не стану тебя беспокоить.

Мои слова немного охладили гнев Лотти. Она не хотела, чтобы ее считали бездушной. Или недостаточно внимательной к пациентам.

— Ее шок был результатом действия героина в сочетании с беременностью, — сказала Лотти. — Она наркоманка, ей надо лечиться. Немедленно.

— Не поручусь, что она согласится. Попытаюсь найти ее мать.

Я рассказала ей, в чем проблема. Кэрол сразу же пошла звонить в клинику Майкла Риза; она чувствовала себя виноватой в том, что упустила Сериз. Беременную, да еще под действием наркотиков.

— Это не ваша вина, — попыталась я ее успокоить, когда она вернулась, — вам все равно не удалось бы ее удержать. Раз она пошла по пути саморазрушения, тут уж ничего не поделаешь… Вам ли этого не знать.

— Да, Вик, вы правы. Но я чувствую себя виноватой и перед вами. Мы подвели вас. И Лотти, по-моему, злится на себя, а не на вас. Она старается работать на самом высоком уровне, вы же знаете. И если не удается кому-нибудь помочь, воспринимает это как личную неудачу. И надо же, чтобы такое случилось именно с вашей знакомой!

— Да, пожалуй… — рассеянно проговорила я.

На самом деле я была до смерти рада, что дело повернулось именно так. Что Сериз исчезла и мне больше не нужно о ней беспокоиться. Это было чудесное избавление.

— Хорошо еще, что удалось узнать для вас фамилию ее матери, — продолжала Кэрол. — Запишите: Рамсей. Она сейчас в клинике Майкла Риза. Главное здание, комната четыреста двадцать два. Я сказала старшей сестре, что вы из Службы социальной защиты, так что вас пропустят к ней без проблем.

Я искренне поблагодарила Кэрол, усмехнувшись про себя ее маленькой хитрости. Служба социальной защиты! А что, очень похоже на то, чем я занимаюсь последнее время, с тех самых пор, как Элина объявилась у меня на прошлой неделе. Может быть, пора перейти к республиканцам и брать пример с Нэнси Рейган? В следующий раз, если какая-нибудь алкоголичка или наркоманка, даже беременная, постучит в мою дверь, я твердо скажу «нет».