Катенька

Преподавание в РУТИ начало занимать у меня всё больше времени, и я стал чаще и чаще отказываться от новых проектов. Я и так был загружен по горло, параллельно играл порядка десятка спектаклей. А если прибавить к этому кино, то понятно — хотя бы минимально свободного времени у меня не оставалось совсем. Бывали недели, когда мне приходилось летать практически ежедневно. Но, даже возвращаясь на несколько часов в Москву, я спешил к своим студентам. Не только из природной обязательности, а и потому, что меня это искренне занимало. Процесс постепенного, шаг за шагом формирования из совсем юных, но явно одарённых людей артистов, да ещё и придерживающихся твоей веры в искусстве — что может быть прекрасней?! Тем более вектор их профессионального взросления был столь очевиден и столь стремителен, что мы с Катенькой не могли этому нарадоваться…

Игрок

Прерву рассказ о ГИТИСе, чтобы обратиться к другой, увы, крайне неприятной для меня теме. Я очень долго думал, описывать или нет в этой книге ещё один мой порок, доставивший всей семье, а особенно Катеньке, множество волнений, разочарований, несчастий в конце концов. Решил, что должен это сделать. Речь пойдёт об игромании, относительно новой напасти нашего общества, разрушившей множество судеб.

Всё как всегда начиналось более чем невинно, даже вполне счастливо. Москва наполнилась казино, игровыми автоматами и прочими атрибутами новой капиталистической жизни. Я поигрывал на автоматах, что-то там проигрывал, но не критично. Человеком я оказался страстным. Впрочем, это можно было понять и по моему пьянству. Какой-то порок мне был необходим, хотя на тот момент пороком я своё увлечение не считал. Так бы всё и двигалось вяло, в рамках разумного, кабы не одна история, случившаяся в Лас-Вегасе.

Мы были на гастролях в Америке, попутно заехали посмотреть на игровую Мекку. Я привычно отправился поиграть на автоматах. На тот момент у меня оставалась последняя сотня, я довольно быстро проиграл почти всё, только в карманах звенела какая-то мелочь. Как сейчас помню, джек-пот был 775. Сумма выигрыша за него достигала 3000 долларов. Я врубил автомат — и, о чудо! 577! Все кинулись меня поздравлять, такой успех. Я порылся в карманах, нашёл ещё несколько монеток по 50 центов. Меня не оставляла мысль, что сейчас должна выпасть комбинация наоборот. Засунул монетки в автомат, не успел что-то сообразить, а на табло — 775. Девушка ещё не донесла мне мой предыдущий выигрыш, а уже надо идти за новым. Так я выиграл 6000 долларов за какие-то секунды. Но успех обошёлся мне гораздо дороже этой суммы. Я как будто сошёл с ума. Могу уверить, я не слишком меркантильный человек и привык все деньги в этой жизни зарабатывать, а не получать какими-то иными способами. И в ту пору зарабатывал уже вполне прилично, мы особенно ни в чём не нуждались, а реально больших денег у нас никогда не было, да и быть не могло. Мы с Катенькой к ним не стремились, прекрасно понимая, что с нашими профессиями и в нашей стране и так находимся в высшем дивизионе. Я же не занимался бизнесом и не был государственным чиновником, а только простым артистом, слава богу, довольно востребованным. Но крупный выигрыш произвёл на меня впечатление чуда. Если бы он выпал только один раз, это, понятно, простое везение, но дважды подряд меньше чем за минуту! Чем же не чудо?

Я начал играть уже серьёзно. Тем более, куда бы ни шёл, на пути возникало очередное казино. И сил обойти его стороной, не приближаться к игровым автоматам у меня не хватало. Чем больше я играл, тем больше проигрывал. Но мне совсем не хотелось, чтобы от моей «преступной» страсти как-то страдала семья. Естественно, мне приходилось занимать деньги. Я всё сильнее и сильнее запутывался в долгах. Довольно быстро у меня не осталось друзей и приятелей, которым я не был бы должен. Моя жизнь приобрела чудовищные формы. Я вынужден был скрываться от всех, ведомый чувством стыда. Но отдавать долги мне было нечем. Я начал строить индивидуальные пирамиды, этакие МММ, но с единственным вкладчиком, Валерием Гаркалиным. Причём вкладчиком, который непрерывно пытался снять со своего счёта суммы, резко превышающие имеющийся вклад. Пирамида росла, я всё быстрее вынужден был носиться по Москве в поисках новых и новых поступлений.

Надо ли говорить, что ситуация очень быстро стала известна Катеньке. Я понимал тогда и ещё острее чувствую сейчас, какая это была для неё драма. Она всеми возможными и невозможными способами начала отдавать мои долги. Ведь моя честь, честь семьи были для неё гораздо важнее, чем все земные блага и успехи. Я должен был остаться в глазах друзей и знакомых честным человеком. Сколько раз я клялся себе и ей, что завяжу, но опять где-нибудь срывался, не мог себя сдержать. Порок слишком привлекателен, он принимает такие невинные формы, а человек так удачно прикидывается идиотом, так успешно умеет уговаривать себя, что ничего страшного не происходит, что это всё временно и никому не доставляет особого вреда! Тем более чуда я теперь ведь ждал не просто так, а во имя благородной цели — расплатиться с очередным долгом, который, понятно, долг чести. Хотя на каком-то этапе я потерял всяческий счёт, и бегство от кредиторов стало моей основной деятельностью. Что я могу сказать? Это был страшный период в моей жизни, и только Катенька опять смогла меня вытащить. Но чего ей это стоило?! Простить этого я себе не могу до сих пор и никогда не прощу.

Когда уходит близкий человек, ты начинаешь вспоминать, анализировать совместную жизнь. И я прихожу к совсем неутешительному выводу: сколько же боли и страданий я принёс Катеньке! Это при том, что наша жизнь была в основном вполне счастливая и длинными периодами почти безоблачная. Как же необходимо ежедневно следить за собой, проверять по гамбургскому счёту свои поступки, подвергать сомнению любое своё деяние! Ведь наступает пора, когда уже ничего нельзя поправить, изменить. Даже попросить прощение не у кого. Ах, если б мы рождались с подобным пониманием действительности или хотя бы оно приходило немного пораньше, не тогда, когда человек уже везде опоздал. Скольких трагических ошибок можно было бы избежать, сколько прекрасных людей, встреченных нами по жизни, могли бы быть чуть счастливей. Насколько больше ласки, сострадания, человеческого тепла мы могли бы подарить своим близким.

Но ничего уже не вернёшь.

Жизнь по накатанной

В 2003-м и последующих годах я продолжал выпускать спектакли в антрепризах, но с чуть меньшей интенсивностью. Мне уже было проблемно развести все свои спектакли, которые игрались по нескольку лет. Да и среди массы предложений, поступавших от продюсеров, далеко не всё меня устраивало творчески. Повторяться не хотелось, а принципиально новых для себя ролей в имевшихся предложениях я не видел. Спектакли же, которые я продолжаю играть до сих пор, пользуются неизменным зрительским интересом, популярны и работа в них доставляет мне радость. Я по-прежнему объезжаю с ними нашу огромную страну, а порой и другие страны, где расселились наши бывшие соотечественники.

Сцена мне пока не надоела и, похоже, не надоест никогда. Страсть к лицедейству, конечно, если это подлинная страсть, с годами не проходит. Возможно, она несколько видоизменяется, обретает иные формы, переосмысливается в конце концов. При этом я прекрасно понимаю людей, бросивших это безнадёжное занятие и взявшихся за что-то иное. На каком-то этапе организм человека отказывается от постоянного напряжения, в котором находится артист. (Я говорю об организме в широком смысле слова.) Работать же в полсилы не позволяет совесть. Тогда уж, действительно, лучше делать нечто иное, впрямую не связанное со сценой. Иначе зачем столько десятилетий по крупицам создавать себе репутацию? Ведь разрушить её можно со скоростью необычайной. Повторно подняться у меня, скорей всего, уже не хватит сил. А как показал печальный опыт моей собственной жизни, возможно, и времени…

В 2003 году я сыграл роль Александра в спектакле «Бумеранг» по пьесе И. Жамиакра «Месьё Амилькар, или Человек, который платит». Ставил спектакль Алексей Кирющенко.